Днём меня пришел навестить Тейн. Я выпустила Ангуса через чёрный вход, и он бродил по двору, а мы устроились на ступеньках погреться на солнышке. Сначала мы практически не говорили. Я была слишком обеспокоена услышанным в студии Кэтрис и во время короткого столкновения с Хью. Я до сих пор не могла понять, почему он решил, что Пелл Эшер меня недооценил.
Вы действительно не знаете?
Тейн откинулся на спину, опираясь локтями о верхнюю ступеньку, и любовался искрящейся поверхностью озера Бэлл. Я проследила за его взглядом. Непосвящённый никогда бы не догадался, какая тьма скрывается за этим безмятежным блеском, но жизнь с призраками развила во мне достаточно воображения, чтобы представить затонувший некрополь с опрокинутыми памятниками и покрытыми ржавчиной ангелами. И там, среди всех этих надгробий, плавала Фрея.
Я повернулась к Тейну.
— Я могу спросить тебя кое о чём?
Он пожал плечами.
— Разумеется.
Его глаза казались такими ясными и зелёными в солнечном свете, но, как и с озером Бэлл, под безмятежной гладью скрывались секреты. За то короткое время, что мы были знакомы, я обнаружила рябь глубокого беспокойства. Вспышки укоренившегося в сердце гнева.
— Почему ты рассказал мне о затопленном кладбище в тот день на пароме? Пытался отпугнуть?
Он улыбнулся, но его лицо осталось равнодушным.
— Совсем нет. Просто хотел развлечь местной байкой. Подумал, кладбищенский реставратор оценит хорошую историю о призраках. Я был прав?
— Не представляешь, насколько.
— Видишь? Я так и знал.
Он закрыл глаза, нежась в солнечном свете.
— Забавно вспоминать сейчас об этом разговоре. Я тогда ещё не знала ни тебя, ни этого места, а ты уже так много знал обо мне.
— Совсем нет. — Он дразняще улыбнулся. — Расскажи о своих самых сокровенных и страшных секретах.
— Я не знаю, с чего начать.
— Как насчёт детства? Или подросткового возраста? Что тебе нравилось в школе? У тебя было много парней? Ты была популярна?
Мой взгляд был красноречивее всякого ответа.
— Вряд ли.
— Поздно расцвела?
— Можно сказать и так.
Призраки часто появлялись в коридорах моей школы, так что было невозможно участвовать во всех внеклассных мероприятиях после заката. Не то чтобы я особо рвалась. К старшим классам ко мне приклеился ярлык одиночки, но, вместо того чтобы менять себя, я приняла своё одиночество, уединившись с любимыми книгами на священной земле «Розового холма».
— Я выросла на кладбище. Можешь представить, какой я пользовалась популярностью.
Он ухмыльнулся.
— Тебя дразнили?
— Не совсем. Скорее полностью игнорировали.
— Тебе было одиноко?
Я замялась.
— Да, иногда. Но другой жизни я и не знала. В некотором смысле моё детство было идиллическим. По крайней мере... какое-то время.
Пока не появились призраки.
— Большинство таким не могут похвастать.
Я взглянула на него с любопытством.
— А что насчёт тебя? Не могу представить, чтобы ты когда-нибудь был интровертом.
— Нет, не интровертом. Мне слишком многое нужно было доказать. Слишком многому соответствовать.
— Потому что ты Эшер?
Тень мелькнула на его лице.
— Потому что я не Эшер.
— Тебе было тяжело поначалу?
— Да, но я выжил. В академии всё построено по принципу: либо ты, либо тебя. Как и в поместье.
— Звучит не особо приятно.
Он прищурился на солнце.
— Но так оно всё устроено. Выживает наиболее приспособленный.
Его слова заставили меня вспомнить про ястребов Кэтрис, и мысли снова вернулись к тому тревожащему разговору. Я обняла себя и поёжилась.
— Замёрзла?
— Нет... меня словно призрак коснулся.
— Оптимистичное сравнение.
— Я могу спросить тебя об отчиме?
— Эдварде? О чём?
— Каким он был?
Тейн ненадолго задумался над вопросом.
— Не таким, как Хью или дедушка. Он обладал эшеровским очарованием, но был более тихим. Более замкнутым. По крайней мере, таким я его помню.
— Чем он занимался? Кем работал?
— Понятия не имею. Он пробовал себя на нескольких поприщах, но в конце ничего не мог сделать без денег деда.
Я услышала горечь в его голосе? Мне так не показалось. Скорее обречённость. Для восстановления семейных владений он сделал больше, чем Эдвард или Хью, как сказал его дед. И всё равно ему приходится бороться за своё место.
— Он хотел освободиться от оков Эшеров. Просто не успел.
— А что насчёт тебя?
— Я не пленник. Мне нравится то, что я делаю.
— А чем, собственно, ты занимаешься?
— Думаю, меня можно назвать надсмотрщиком. Эшеры сколотили состояние на лесной и горнодобывающей промышленности, но в наши дни бизнес в основном перешёл на управление инвестициями, как бы они ни иссякали. — Он замолчал. — Но я понимаю, почему Эдвард ушёл. Дед может быть властным. Иногда это трудно принять.
— Как он пытался оборвать твои отношения с Харпер?
— Как он пытается играть в Бога, — угрюмо поправил он.
— Думаешь, Эдвард был связан с Фреей?
Он поднял брови в удивлении.
— С чего ты это взяла?
— Не знаю. Просто полюбопытствовала.
Он пожал плечами.
— Принимая в расчёт его реакцию на фотографию, я бы счёл разумным предположить, что у них были какие-то отношения. Могу представить, что деду это особого счастья не прибавило.
— Думаешь, он разлучил их?
— Какое это имеет значение? Это было давно, они оба мертвы.
— Я знаю, но я нахожу все эти отношения завораживающими. Фрея и Эдвард. Эдвард и Бёрч. Уэйн и Луна. Луна и Хью. Это всё так…
— Кровосмесительно?
— Я собиралась сказать, запутанно.
— Такова природа маленького городка. Особенно такого изолированного и замкнутого, как Эшер Фоллс.
— Ты никогда не задумывался о переезде?
Он нахмурился.
— Зачем? Это мой дом. Здесь моё место.
Я подумала о чувстве родства, которое ощутила в этом лесу, и подтянула ноги к груди, уткнувшись подбородком в колени. Какое странное, страшное место. Такая тёмная история. Столько томительных тягучих чувств бурлит под пасторальным фасадом. Но я здесь, и здесь я останусь, потому что не могу уехать, не узнав правды. Не найдя своего места.
Подняв взгляд на высочайшую вершину горного хребта, я прислушалась к шёпоту. Явственному ручейку голосков, раздающемуся среди деревьев.
У Тейна рядом со мной участилось дыхание. Я обернулась и поняла, что он уставился на меня круглыми глазами. Он выглядел таким бледным и встревоженным, хотя я не увидела и не услышала ничего, что нарушило бы спокойную обстановку.
— Что такое? — тут же спросила я.
Он протянул руку, словно хотел ко мне прикоснуться, но затем опустил её, так и не дотронувшись.
— Боже мой, — прошептал он. — Кто ты?