О господи, о чем я думала? Мне предстояло отработать целый день! Более того, до начала смены оставалось десять минут. На сборы времени не оставалось. Я вздохнула и трансформировалась. Халат сменился серыми слаксами и блузкой цвета слоновой кости, прическа и косметика стали безупречными. Но избежать чистки зубов и опрыскивания духами было нельзя. Справившись с этими задачами, я схватила сумку и понеслась сломя голову.
В вестибюле меня окликнул клерк.
— Для вас кое-что есть. — Он протянул мне какую-то плоскую коробку.
Продолжая думать о времени, я быстро сорвала бумагу и ахнула. На коробке было написано «Раскрась картинку». А под этим красовалась реклама: «Создайте собственный шедевр! Здесь есть все нужное, чтобы вы почувствовали себя настоящим художником!» Шедевр, который я могла создать, представлял собой пустынный ландшафт с гигантским кактусом с одной стороны и воющим койотом с другой. В небе парил орел, а рядом с ним проглядывала голова индейца, лишенная туловища. Большей дешевки и не представишь.
К коробке был приклеен листок бумаги. Записка гласила: «Начните с самого простого. С любовью, Роман». Почерк был таким красивым, что казался ненастоящим.
Я фыркнула и пошла дальше. Добравшись до своего кабинета, я села за компьютер и обнаружила второй сюрприз за сегодняшний день: еще одно электронное послание от Сета, отправленное в пять часов утра.
«Джорджина!
Несколько лет назад во время работы над „Богами золота“ я познакомился на курсах по южноафриканской археологии с одной женщиной. Возможно, у женщин это проходит иначе, чем у нас, мужчин, но, когда я знакомлюсь с привлекательной женщиной, время для меня останавливается. Планеты выстраиваются в очередь, и я перестаю дышать. Ангелы сами спускаются, садятся ко мне на плечо и шепчут о любви и преданности, в то время как другие не столь небесные создания сулят более земные и плотские наслаждения. Догадываюсь, что это неотъемлемая черта человечества.
Но вернемся к этой женщине. Мы понравились друг другу и очень долго встречались. Иногда мы не могли расстаться ни на минуту, а потом не виделись месяцами. Должен признаться, второе происходило чаще по моей вине, чем по ее. Я уже говорил что Кейди и О'Нил — публика очень требовательная. Когда я писал, то не мог думать ни о чем, кроме своего романа. И делать тоже. Я знал, что это причиняло ей боль, знал, что она была из тех людей, которым хочется создать семью и вести тихую и спокойную жизнь. Я таким человеком не являлся и не уверен, что стал им сейчас, но мне нравилось думать, что рядом всегда есть тот, на кого можно положиться и к кому я всегда смогу обратиться за помощью. По отношению к ней это было нечестно, нельзя все время держать человека в подвешенном состоянии. Мне нужно было покончить с этим раньше, но я оказался эгоистом и к тому же слишком любил комфорт.
Однажды я позвонил ей после нескольких месяцев молчания и с изумлением услышал на том конце провода мужской голос. Потом она взяла трубку и сказала, что встретила другого человека, так что больше мы видеться не сможем. Сказать, что я испытал шок, было бы преуменьшением. Я начал лепетать, что она мне очень дорога и не должна отказываться от связывавшего нас чувства. Она вела себя безупречно, понимая мое психическое состояние, но, в конце концов, поставила точки над i объяснив, что не могла ждать вечно. У нее есть своя жизнь.
Причин, которые заставили меня поведать вам случай из жизни Сета Мортенсена, две. Во-первых, я должен извиниться перед вами за вчерашнее. Несмотря на свое брюзжание, я все же собирался встретиться с вами. За пару часов до начала матча я приехал домой переодеться, и вдруг меня посетило вдохновение, которое не приходило ко мне весь день. Я начал писать, надеясь закончить через час. Но, как вы, наверное, догадываетесь, это заняло намного больше времени. Я совершенно забыл про игру… и про вас. Не слышал, как звонил мой мобильник. Не думал ни о чем, кроме того, как поскорее запечатлеть эту историю на бумаге (точнее, на экране).
Боюсь, именно в этом и состоит моя проблема. Так случилось с моей бывшей возлюбленной, так случается с моими родными и, к несчастью, произошло с вами. Только не напоминайте моему брату, как я чуть не пропустил его свадьбу. Миры и люди, обитающие в моей голове, настолько реальны, что я порой не могу отличить реальность от вымысла. Я вовсе не убежден в том, что мир Кейди и О’Ниле является моей выдумкой. Я ненавижу обижать людей. После этого я ужасно переживаю, но ничего не могу с собой поделать.
Конечно, это не оправдывает мое вчерашнее поведение, но я надеялся, что вы поймете, как тяжело жить в двух мирах одновременно. Я очень виноват перед вами.
Вторая причина заключается в ваших словах „Кейди получила свое“. Думая о ее отношениях с О'Нилом, я решил, что она не из тех женщин, которые будут ждать вечно. Поймите меня правильно: я не считаю, что у Кейди и моей бывшей гёрлфренд много общего. Кейди не стремится к мирной супружеской жизни с О'Нилом. Она умная и страстная женщина, которая любит жизнь и хочет жить. Многих читателей огорчит, что она изменила О'Нилу и перестала играть роль его комнатной собачки, но думаю, что это было необходимо. Давайте посмотрим в лицо фактам: О'Нил без зазрения совести пользуется ее чувством и должен получить урок. Возможно, именно этого не хватало главным героям, чтобы пожениться? Читатели часто задают мне этот вопрос. Естественно, у меня, как их создателя, на устах печать, но могу сказать только одно: я задумал еще несколько книг с их участием, а после свадьбы главных героев читатели теряют к ним интерес.
P.S. Кстати, я купил квартиру. Мисти была так возбуждена, что отвезла меня туда, после чего мы занимались любовью на гранитном парапете крыши.
P.P.S. Ладно, последняя фраза моя выдумка. Я уже говорил, что я мужчина. И писатель».
Я терла слипавшиеся глаза и лениво обдумывала содержание письма. Значит, у Сета была постоянная подружка. Вот тебе и раз. Впрочем, это не удивительно. Сексуальные сцены он явно писал с натуры, одной фантазии для этого недостаточно. И все же было трудно представить себе интроверта Сета принимающим участие в общественных мероприятиях, которых невозможно избежать при долголетней связи.
А объяснение того, почему он так и не пришел… Как к нему относиться? Он прав: взрыв вдохновения — не оправдание. Впрочем, теперь случившееся казалось не таким обидным: это была не сознательная грубость, а простая забывчивость. Нет, забывчивость — это тоже обидно. Рассеянность — вот подходящее слово. «Это не такая уж страшная вещь», — думала я, потому что только игнорирование реального мира позволяет ему создавать мир вымышленным. Просто я этого не знала.
Я думала над этим все утро. С каждой минутой мой вчерашний гнев уменьшался, а уважение к труду писателя возрастало. Когда наступило время ленча, мне стало ясно, что о вчерашнем недоразумении можно забыть. Он не хотел меня обидеть, а вечер получился неплохой.
Во второй половине дня ко мне забрел Уоррен.
— Нет, — тут же сказала я, увидев его взгляд. Я терпеть не могла его торопливость, но в ней было что-то зловеще притягательное. — У меня отвратительное настроение.
— Я тебе его улучшу.
— Говорят тебе, я бросаюсь на людей.
— Вот и прекрасно. Мне это нравится. — Во мне начал просыпаться инстинкт суккуба, требовавший пищи. Я разозлилась на собственную слабость. — Кроме того, я занята. У меня есть дела… Я должна… кое-что сделать. — Мои слова звучали неубедительно, и Уоррен это почувствовал.
Он подошел, опустился на колени у кресла и погладил мое бедро. На мне были слаксы из тонкого шелка, и ощущение пальцев, поглаживавших меня через ткань, было более возбуждающим, чем прикосновение к обнаженной коже.
— Как прошло твое вчерашнее свидание? — пробормотал он, затем поцеловал меня сначала в ухо, а потом в шею.
Несмотря на все свои благие намерения, я послушно нагнула голову. Ощущение было приятным, а когда Уоррен начал меня слегка покусывать, стало еще приятнее. Конечно, назвать его моим бойфрендом было нельзя, но наша связь носила более-менее постоянный характер.
— Нормально.
— Ты была с ним?
— Увы, нет. Я спала одна.
— Хорошо.
— Но сегодня вечером он придет снова. На урок танцев.
— В самом деле? — Уоррен расстегнул две верхние пуговицы на моей блузке, под которой был светло-розовый кружевной лифчик. Кончики его пальцев прошлись сначала по одной моей груди, потом по другой. Затем он начал ласкать через кружева сосок. Я закрыла глаза, удивленная силой собственного желания. Я помогла Хью подписать договор с Мартином слишком недавно, чтобы нуждаться в новом совокуплении. Но ко всегда жившему во мне голоду теперь примешивалось желание. Чистый инстинкт… — Мы представим его Марле.
Марлой звали жену Уоррена. Мысль уступить Романа этой старухе насмешила меня.
— Ты ревнуешь, — поддразнила я.
Потом притянула Уоррена к себе, и он опрокинул меня на стол. Я стала расстегивать его брюки.
— Да, — проворчал он, потом наклонился, снял с меня лифчик, потянулся губами к соску и вдруг замешкался. — Ты уверена, что не была с ним?
— Если бы что-то такое случилось, я бы запомнила.
Тут раздался стук в дверь. Уоррен быстро отпрянул в сторону и натянул брюки.
— Дерьмо!
Я рывком села и сползла в кресло. Пока Уоррен смотрел на дверь, я провела быструю трансформацию, приведя себя в порядок и застегнув блузку. Когда я удостоверилась, что мы оба прилично выглядим, то сказала:
— Войдите.
На пороге появился Сет. У меня отвисла челюсть.
— Привет, — пробормотал он, глядя то на меня, то на Уоррена. — Прошу прощения, что помешал.
— Нет-нет, ничуть, — заверил его Уоррен и нажал на кнопку селекторной связи, вызвав отдел по связям с общественностью. — У нас тут небольшое совещание.
— Причем не очень важное, — добавила я.
Уоррен смерил меня уничтожающим взглядом.
— Ох, — сказал Сет с таким видом, словно ему не терпелось удрать. — Я просто хотел спросить, успели ли вы пообедать… Я послал вам электронное сообщение.
— Да, я его прочитала. Спасибо.
Я молча улыбнулась Сету, надеясь таким образом дать понять, что простила его. Несчастное выражение его лица говорило, что его совесть пострадала из-за вчерашнего инцидента сильнее, чем мое самолюбие.
— Отличная мысль! — воскликнул Уоррен. — Давайте пообедаем втроем, идет? Мы с Джорджиной можем встретиться позже.
— Я не могу. — Пришлось напомнить, что у нас не хватает сотрудников, а потому заменить меня некому.
Когда я закончила, Уоррен нахмурился.
— Почему мы еще никого не наняли?
— Я как раз над этим работаю.
Уоррен ушел, забрав с собой очень недовольного Сета и оставив меня в одиночестве. Я почувствовала себя брошенной. Мне хотелось услышать продолжение рассказа о том, как творчество влияет на жизнь Сета. Я бы даже не возражала против того, чтобы меня опрокинули на стол. Ни того, ни другого. Нет в жизни счастья.
И все же кое-какую награду я получила. Около четырех пришла Тамми — та самая рыжая девушка из «Хрустального пинцета» — и помогла мне решить проблему кадров. Как я и предполагала, она привела с собой подругу. После краткого собеседования я убедилась в компетентности обеих и тут же оформила их, довольная тем, что одну задачу можно из списка исключить.
Когда магазин закрылся, недосып стал сказываться на мне еще сильнее. Никакого желания проводить урок танцев у меня не было.
Вспомнив, что нужно переодеться, я закрыла дверь кабинета и трансформировалась второй раз за день. Это оказалось легче легкого. Для танцев я выбрала платье без рукавов с облегающим лифом и широкой юбкой, подходящей для поворотов. Я выбрала теплые тона — смесь разных оттенков персикового с оранжевым, чтобы улучшить настроение. Лишь бы никто не заметил, что утром при мне смены одежды не было.
Когда из укрепленных на стенах колонок донесся голос одной из кассирш, объявивший о закрытии магазина, кто-то снова постучал в дверь. Я надеялась, что это опять Сет, но на пороге показался Коди.
— Привет, — заставив себя улыбнуться, сказала я. — Ну что, готов?
Около года назад я научила Коди танцевать свинг[35], и у него неплохо получалось. Скорее всего, благодаря рефлексам вампира. В результате действительность превзошла его ожидания: Коди стал моим помощником во время импровизированных уроков танцев для персонала. Парень твердил, что от него мало толку, но во время двух уже прошедших занятий его поддержка оказалась бесценной.
— К чему, к танцам? Нет проблем.
Я осмотрелась по сторонам и убедилась, что мы одни.
— Ничего странного больше не было?
Коди покачал головой, его светлые волосы напоминали львиную гриву.
— Нет. Все спокойно. Наверное, мне просто показалось.
— Осторожность лишней не бывает, — проворчала я, чувствуя себя монахиней из поговорки. — Что будешь делать после?
— Поеду в центр и встречусь с Питером в баре. Хочешь с нами?
— Хочу. — Втроем безопаснее.
Дверь снова открылась, и в щель просунул голову Сет.
— Эй… Прошу прощения, — пробормотал он, увидев Коди. — Я опять помешал…
— Нет-нет, — ответила я и жестом пригласила его войти. — Мы просто разговариваем. — Я смерила его любопытным взглядом. — Почему вы еще здесь? Решили остаться на танцы?
— Ну… да, Уоррен пригласил меня. Конечно, если вы не станете возражать, но вряд ли я буду танцевать.
— Не будете танцевать? А что же вы собираетесь делать? Наблюдать? — Я покачала головой. — Любите подсматривать?
Сет смерил меня серьезным взглядом и снова стал похож на человека, способного писать смешные вещи об агентах по торговле недвижимостью и старых подружках. На человека, которого мне захотелось подбодрить при помощи невинного флирта.
— Я не столь безнадежен. Во всяком случае, пока. Но если я не стану танцевать, так будет безопаснее для окружающих.
— То же самое говорил и я, пока она не заставила меня попробовать, — заметил Коди и похлопал меня по плечу. — Посмотрим, что вы скажете, когда побываете в умелых руках Джорджины. После этого вы уже никогда не будете прежним.
Не успел каждый из нас переварить этот двусмысленный намек, как за спиной Сета вырос Даг.
— Ну что, мы когда-нибудь начнем? Кинкейд, ради этого урока мне пришлось вернуться на работу. Докажи, что я сделал это не напрасно. Привет, Коди.
— Привет, Даг.
— Привет, Сет.
— Привет, Даг.
Я застонала.
— Ладно, пошли.
Мы поднялись в кафе, где столики сдвинули в сторону, чтобы освободить место для танцев. По дороге я представила друг другу Сета и Коди. Они обменялись рукопожатием. Поняв, кто это, Коди бросил на меня красноречивый взгляд.
— Вы уверены, что не хотите танцевать? — спросила я Сета, удивленная его упорством.
— Нет. Просто считаю, что этого делать не следует.
— Ага. После целого дня работы на износ я тоже считаю, что этого делать не следует, но Христос терпел и нам велел. Сделайте веселое лицо и перебирайте ногами, вот и все.
Сет почесал в затылке и задумчиво улыбнулся. Но его улыбка тут же погасла.
— Вы сказали, что прочитали мое электронное послание… Оно… Вы…
— Все в порядке. Забудьте об этом. — Возможно, странная привычка Сета вести себя на людях и вызывала у меня досаду, но видеть, как он переживает из-за вчерашнего, было выше моих сил. — Честное слово. — Я похлопала его по руке, улыбнулась как Елена Троянская, а потом посмотрела наверх.
В кафе собралось большинство сотрудников, работавших в вечернюю смену: к ним примкнули некоторые, по примеру Дага, вернувшиеся в магазин специально. Кроме того, там были Уоррен с женой и Роман.
Увидев меня, Роман одобрительно улыбнулся, и я ощутила прилив желания, не имевший никакого отношения к тому, что суккубу нужно питаться. На нем были черные слаксы и рубашка, блестевшая так же, как его глаза.
— Групповое свидание, да?
— Это ради моей безопасности. Мне нравится иметь под рукой несколько десятков дуэний.
— В этом платье вам их понадобится еще на несколько десятков больше, — предупредил он, хищно разглядывая меня с головы до ног.
Я вспыхнула и отошла от него на пару шагов.
— Вам придется ждать своей очереди. Так же, как всем остальным.
Отвернувшись от него, я случайно увидела выражение глаз Сета. Он явно слышал наш обмен репликами. Покраснев еще сильнее, я повела обоих в центр зала. Коди устремился за нами.
Сделав веселое лицо, я заставила себя забыть про трудный день и улыбнулась своим коллегам, подбадривавшим меня криками и улюлюканьем.
— Ладно, ребята, давайте начнем. Кажется, Даг торопится и хочет закончить урок как можно раньше. Мне кажется, что так он поступает всегда. Особенно в любви. — Части публики это понравилось, части нет, а сам Даг сделал непристойный жест.
Я заново представила Коди, который любил внимание гораздо меньше, чем я, и начала выстраивать группу. Как обычно, женщины превосходили числом мужчин, а навыки у всех имелись самые разные. Я разделила толпу на пары, решив, что самые умелые женщины смогут танцевать за кавалеров. Но некоторые с трудом попадали в музыку.
Урок начался с повторения пройденного. Я включила музыку и заставила всех исполнить основные па. Мы с Коди наблюдали за учениками, кое-что поправляли и давали советы. Как ни странно, работа с таким количеством людей снимала усталость, накопившуюся за день. Я любила танцевать свинг еще в начале двадцатого века и очень обрадовалась, когда в последнее время интерес к нему возник снова. Я догадывалась, что эта мода продлится недолго, и хотела передать свои знания другим, пока не стало слишком поздно.
Не зная талантов Романа, я поставила его в пару с хорошо танцевавшей Пейдж, последила за ними минуту-другую и одобрительно кивнула.
— Вы притворщик, — отчитала я Романа. — Делали вид, что волнуетесь, а сами настоящий профессионал.
— Мне уже приходилось этим заниматься, — скромно признался он и сделал поворот, которому я их еще не учила.
— Стоп. Я разлучу вас. Ваш опыт пригодится другим.
— Не надо! — взмолилась Пейдж. — Дай потанцевать в свое удовольствие. В кои-то веки попался партнер, знающий, что делает.
Роман подмигнул мне.
— Это сказала она, а не я.
Я подняла глаза к небесам и нашла каждому нового партнера.
Понаблюдав за своими учениками еще немного, я осталась довольна их успехами и решила, что пора освоить кое-что новое. Ничего удивительно, что вскоре начался хаос. Самые одаренные освоили па тут же, бездарные ничего не поняли, а тот, кто лишь недавно овладел основными шагами и поворотами, был сбит с толку.
Мы с Коди ходили между парами и руководили.
— Бет, напряги запястье, но не слишком. И не поскользнись.
— Считай, черт побери, считай! Ритм тот же, что и прежде.
— Стой лицом к партнерше… не теряй ее.
Роль учителя мне нравилась, Здесь никому не было дела до охотников на вампиров и вечной борьбы добра и зла.
Я увидела, что Сет сидит с краю, как и обещал.
— Что, все подсматриваете? Не надоело? — поддразнила я, запыхавшись от бега по импровизированной танцплощадке.
Он задумчиво покачал головой и слегка улыбнулся.
— Отсюда есть на что посмотреть.
Сет встал со стула и наклонился вперед. Я вздрогнула, когда его рука поправила бретельку моего платья, спустившуюся с плеча.
— Вот, — заявил он. — Теперь в самый раз.
От прикосновения Сета по моей коже побежали мурашки, хотя его пальцы были теплыми и ловкими. На мгновение его лицо приняло выражение, которого я еще не видела. Теперь он выглядел не рассеянным писателем, которого я более-менее знала, а… мужчиной. Восхищающимся. Оценивающим. Может быть, даже хищным. Это выражение быстро исчезло, но я все еще находилась под впечатлением.
— Присматривайте за этой бретелькой, — спокойно предупредил Сет. — Вам нужно заставить его поработать. — Он кивнул на танцующих.
Я проследила за его взглядом и увидела Романа, показывавшего своей партнерше сложное па. Мгновение я следила за его изящными движениями, а потом повернулась к Сету.
— Это не так трудно. Я могу вас научить. — Я протянула ему руку.
Он заколебался, но в последний момент покачал головой.
— Не хочу выглядеть посмешищем.
— По-вашему, мужчина, который сидит один, в то время как все остальные танцуют, а кавалеров не хватает, выглядит не посмешищем?
Он негромко рассмеялся.
— Может быть.
Когда других объяснений не последовало, я пожала плечами и вернулась на площадку, продолжая давать указания. Мы с Коди добавили пару новых па, удостоверились, что все их освоили, и наконец, остановились, похвалив наших учеников.
— Думаешь, нам удастся подготовить их к вечеру в «Танцующей луне»? — спросил Коди.
Так назывался танцевальный клуб, который раз в месяц устраивал вечер свинга. Мы надеялись, что выступление наших питомцев произведет там фурор.
— Еще один урок, а потом можно будет показать их публике.
Тут чья-то рука обвила мою талию и увлекла на танцплощадку. Я быстро восстановила равновесие и подхватила движение Романа, который исполнил сложный поворот. Люди, стоявшие рядом, остановились и стали наблюдать за нами.
— Теперь моя очередь стать любимчиком учительницы, — заявил он. — Я не видел вас весь вечер. Не думаю, что это можно считать свиданием.
Я позволяла Роману кружить меня и удивлялась его мастерству.
— Вы всегда меняете свои желания, — пожаловалась я. — Сначала вам хотелось куда-нибудь сходить, а теперь вы говорите, что хотели бы остаться со мной наедине. Вам нужно выбрать что-то одно и не сворачивать с курса. Быть последовательнее.
— Понимаю. До сих пор мне никто этого не говорил. — Он повел меня спиной вперед, и я выполнила это па безукоризненно, заслужив его ворчливую похвалу. — Вряд ли где-нибудь можно купить учебник Джорджины Кинкейд, который помог бы мне в дальнейшем избавиться от грубых ошибок.
— Почему? Он продается у нас внизу.
— Серьезно? — Роман начал импровизировать. Я получала удовольствие, отгадывая, куда он меня поведет. — А там нет страницы о том, как добиться любви прекрасной Джорджины?
— Страницы? Черт побери, этому посвящена целая глава.
— Думаю, это достойное чтение.
— Определенно. Кстати, спасибо за раскраску.
— Когда я попаду в вашу квартиру еще раз, надеюсь увидеть эту картину у вас на стене.
— С ужасной головой индейца? В следующий раз вы увидите ее в списке Американского союза борьбы за гражданские свободы.
Роман закружил меня в последний раз, к удовольствию публики. Все давно прекратили танцевать и следили за тем, как я выставляю себя на всеобщее обозрение. Я почувствовала угрызения совести, но тут же прогнала их, взяла Романа за руку и поклонилась под аплодисменты коллег.
— Теперь готовьтесь, — заявила я, — потому что через неделю будет экзамен.
Смех и одобрительные возгласы продолжались, пока группа не стала рассасываться. Но Роман не торопился отпускать мою руку. Я ничего не имела против. Мы обходили помещение, прощаясь с уходившими.
— Не хотите выпить? — спросил Роман, когда мы на мгновение остались одни.
Я повернулась и начала изучать его точеные черты. В душной комнате ощущался запах его пота и одеколона. Мне хотелось уткнуться лицом ему в грудь.
— Я хочу… — медленно начала я, понимая, что алкоголь и животное желание станут убийственным оружием в руках мужчины, спать с которым я не имела права.
Я оглянулась и увидела взгляд Коди. Он о чем-то серьезно говорил с Сетом. Это показалось мне странным. Внезапно я вспомнила про обещание пойти с вампирами в бар.
— Черт побери, — пробормотала я. — Не могу. — Все еще держа Романа за руку, я подвела его к Коди и Сету.
Разговор тут же прекратился.
— Мне пора увольняться, — пошутил Коди. — Я видел, как ты танцевала то, чему никогда не учила меня.
— Предполагалось, что ты освоишь это на дому. — Я склонила голову набок. — Коди, ты уже знаком с Романом? А вы, Сет? — Я быстро представила их по кругу, и все вежливо пожали друг другу руки.
Как только с этим было покончено, Роман обнял меня за талию.
— Я пытаюсь уговорить Джорджину выпить со мной. А она кокетничает.
Коди улыбнулся.
— Не думаю.
Я с сожалением посмотрела на Романа.
— Я пообещала Коди, что сегодня вечером встречусь с ним и еще одним нашим общим другом.
Молодой вампир мазнул рукой.
— Забудь об этом. Ступай и повеселись.
— Да, но… — Я умолкла и бросила на Коди многозначительный взгляд в стиле Джерома и Картера. Мне не хотелось отпускать Коди одного, боясь, что он станет жертвой охотника на вампиров, но сказать это при всех было невозможно. — Возьми такси, — наконец сказала я. — Не ходи пешком.
— О'кей, — машинально ответил он.
Слишком машинально.
— Я не шучу, — предупредила я.
— Да-да, — пробормотал Коди. — Может быть, ты его и вызовешь?
Я возвела глаза к нему, а затем вспомнила о присутствии Сета и ощутила неловкость. Мы все строим планы, а он… Что делать? Пригласить его с нами или отправить с Коди?
Словно прочитав мои мысли, Сет громко заявил:
— Ладно, ребята, еще увидимся. — Затем повернулся и пошел, не дав нам раскрыть и рта.
— Он что, чокнутый? — через несколько секунд спросил Коди.
— Нет. Просто он такой человек, — объяснила я, думая, что до сих пор представляла себе Мортенсена совершено неправильно.
— Странный тип… — Роман повернулся ко мне. — Ну что, вы готовы?
Я быстро забыла о Сете. Мы с Романом пошли в ресторанчик напротив «Изумрудного города» и сели в отдельной кабине. Я заказала свою обычную стопку водки, а он — бренди.
Когда напитки принесли, он спросил:
— Там был человек, к которому я мог бы вас ревновать?
Я фыркнула.
— Для ревности вы еще недостаточно хорошо меня знаете. У вас нет на меня никаких прав. Так что не торопитесь выхватывать пистолет.
— Пожалуй, — согласился Роман. — И все же знаменитые писатели и молодые симпатичные партнеры по танцам — завидная компания.
— Коди не так уж молод.
— Достаточно молод. Он ваш близкий друг?
— Да, довольно близкий. Но, если хотите знать, романтических отношений между нами нет. — Воспользовавшись тем, что мы сидели близко, я шутливо ткнула Романа кулаком в ребра. — Оставьте моих знакомых в покое. Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Расскажите мне о лингвистике.
Я сказала это не всерьез, но Роман объяснил, что его специальность — классическая филология. Он хорошо знал этот предмет и рассказывал о нем так же умно, весело и иронично, как флиртовал. Я с жадностью слушала его объяснения, наслаждаясь возможностью поговорить о теме, которая была мало кому близка. К несчастью, мне самой приходилось помалкивать, иначе моя осведомленность в этом предмете могла бы вызвать подозрения. Разве сотрудница книжного магазина могла на равных разговаривать со специалистом в данном вопросе?
Во время этой лекции мы с Романом продолжали касаться друг друга руками, предплечьями и даже ногами. Он не пытался поцеловать меня, за что я была ему благодарна, вступать на опасную территорию не следовало. Для меня это стало идеальным свиданием: интеллектуальная беседа и легкий физический контакт, с которым суккуб мог без труда справиться. Мы разговаривали так непринужденно, словно вместе читали интересную рукопись.
Наши напитки закончились в мгновение ока. Не успела я опомниться, как мы очутились на улице и стали договариваться о следующем свидании. Я пыталась отнекиваться, но протесты звучали слабо. Он продолжал настаивать на свидании без всяких дуэний. Я стояла рядом с Романом, наслаждаясь его близостью, и сама удивлялась тому, насколько мне хотелось снова увидеться с ним. Беда заключалась в том, что все мои встречи с хорошими парнями неизменно заканчивались одинаково: я оставалась одна. Глядя на Романа, я понимала, что хочу избавиться от одиночества, хотя бы ненадолго.
Поэтому я согласилась снова встретиться с ним, не обращая внимания на внутренний голос, уговаривавший этого не делать. Лицо Романа засияло, и я подумала, что поцелуя в губы мне избежать не удастся. От этой мысли мое сердце заколотилось.
Но, похоже, моя прежняя дурацкая болтовня о нежелании заводить прочную связь сделала свое дело.
Он просто взял меня за руку и провел губами по щеке, вряд ли это можно считать поцелуем. Через минуту Роман исчез в темноте, а я пошла к дому, до которого было полквартала.
Добравшись до двери, я обнаружила прикрепленный к ней листок с моим именем, написанным красивым каллиграфическим почерком с нажимом. От ужасного предчувствия по спине побежали мурашки. Вот что там было:
Джорджина, вы красивая женщина. Настолько красивая, что могли бы заставить пасть даже ангела, в последнее время такое случается редко. Но эта красота дается вам без усилий, ведь вы способны сделать себя какой угодно. К несчастью, вашему большому другу подобная роскошь недоступна. А жаль, потому что после случившегося сегодня это ему очень пригодилось бы. К счастью, он занят именно тем бизнесом, который позволяет исправить ущерб, нанесенный его внешности.
Я уставилась на записку как на ядовитое насекомое. Конечно, подписи не было. Я сорвала листок с двери, вбежала в квартиру, схватила телефон и без промедления набрала номер Хью. Речь в записке могла идти только о нем: Хью был моим единственным «большим» другом, занимавшимся «именно тем» бизнесом.
Телефон звонил до тех пор, пока не включился автоответчик. Расстроенная, я набрала номер его мобильника.
После трех гудков ответил незнакомый женский голос.
— Можно Хью Митчелла?
Последовала долгая пауза.
— Он… сейчас не может говорить. Кто его спрашивает?
— Джорджина Кинкейд. Я его подруга.
— Джорджина, я слышала, как он называл ваше имя. Меня зовут Саманта.
Это имя ничего для меня не значило, а времени ходить вокруг да около не осталось.
— Пожалуйста, я могу с ним поговорить?
— Нет… — Голос у нее был убитый. — Джорджина, сегодня днем кое-что случилось…
Танец в афро-американской народной танцевальной традиции.