— Ну? — мягко спросил Роман. — Что скажешь? Ты поедешь со мной?
— Не знаю, — ответила я, уставившись в пол. — Я боюсь. — Мой голос дрожал.
Обеспокоенный Роман повернул мое лицо к себе.
— Боишься? Чего?
Я посмотрела на него сквозь слезы. Вид у меня был застенчивый. Даже беззащитный. Во всяком случае, я на это надеялась.
— Их… Я хочу… хочу… но не думаю… не думаю, что нам удастся обрести свободу. Мы не сможем скрываться от них вечно.
— Сможем. — Роман, тронутый моим страхом, обнял меня и привлек к себе. Я не сопротивлялась и позволила ему прижаться ко мне всем телом. — Я уже сказал. Я смогу защитить тебя. Завтра я найду ангела, а на следующий день мы уедем. Это легко.
— Роман… — Я посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
С видом человека, обуреваемого каким-то чувством. Надеждой. Страстью. Ожиданием чуда. То же самое выражение было написано на его лице. Он наклонился, чтобы поцеловать меня, и на сей раз я не стала его останавливать. Наоборот, ответила на его поцелуй. Я уже много лет не целовалась просто ради того, чтобы ощутить поцелуй, почувствовать, как мужские руки крепко прижимают меня к сильному телу.
Я могла бы целоваться так целую вечность, наслаждаясь физическими ощущениями, в которых не было ничего от жажды суккуба. Это казалось чудесно. Даже опьяняюще. Места для страха не осталось. Но Роман хотел большего. Когда он увлек меня на ковер, я и тут не стала его останавливать.
Нефилима переполняли страсть и желание, но он двигался медленно и осторожно, проявляя удивительную сдержанность. Это произвело на меня сильное впечатление. Почти все мужчины, с которыми мне приходилось спать, горели желанием поскорее перейти к делу, поэтому такая забота о моем наслаждении поразила меня.
Но я не жаловалась.
Он лежал сверху, прижавшись ко мне так, что между нашими телами не осталось зазора, и продолжал целовать меня. Потом перешел от губ к уху, провел по нему языком и коснулся губами шеи. Шея всегда была моей эрогенной зоной, когда его умелый язык прошелся по моей чувствительной коже, она покрылась мурашками, и я с трудом втянула в себя воздух. Выгнувшись всем телом, я дала ему знать, что готова к продолжению, но Роман не торопился.
Он двигался все ниже и ниже, целуя мои груди сквозь тонкую ткань, пока та не увлажнилась и не прилипла к соскам. Я села, чтобы дать ему возможность снять с меня блузку. Заодно он стащил с меня и юбку, и я осталась в одних трусиках. Но Роман, сосредоточенный на моих грудях, продолжил ласкать их, чередуя нежные поцелуи с жадными и страстными, грозившими оставить после себя кровоподтеки. Наконец он опустился ниже, провел языком по моему гладкому животу и остановился.
К тому времени я уже сгорала от желания. Мне не терпелось прикоснуться к нему, но, когда я протянула руки, Роман бережно прижал их к полу.
— Еще рано, — прошептал он.
Я была рада этому, потому что все дело заключалось во времени. Я покупала его. Да, покупала. Выигрывала время, чтобы успеть придумать план. План, который… Ладно, потом.
— Цвет фуксии, — заметил он, проведя пальцами по моим трусикам, представлявшим собой лоскутки кружев. — Кто это придумал?
— Я редко надеваю розовое и красное, — призналась я, — но белье этих цветов почему-то люблю. И, конечно, черное.
— Тебе идет. Ты сможешь трансформировать их когда угодно, верно?
— Да, а что?
Роман протянул руку и одним движением стащил с меня трусики.
— Они мне мешают.
Я застонала и выгнулась ему навстречу, стремясь удовлетворить терзавшее меня желание. Но Роман снова уложил меня на пол. Его язык продолжал дразнить меня, усиливая наслаждение.
Наконец, я достигла пика наслаждения и громко вскрикнула. Он стиснул мое трепетавшее тело и продолжил свои жгучие ласки. Однако это уже было выше моих сил. Достигнув наслаждения еще раз, я стала умолять его остановиться.
Роман отпустил меня, отстранился и стал наблюдать за судорогами, сотрясавшими мое тело. Когда они утихли, я за две секунды стащила с него одежду, и он лег на меня.
— О боже, Джорджина, — прошептал он, глядя мне в глаза. — Ты даже не представляешь себе, как я тебя хочу.
Но я представляла.
Как только наши тела слились, я ликовала так, словно вернула себе недостающую часть. Его движения были неторопливыми и точно рассчитанными. Роман следил за выражением моего лица и выяснял, как на меня действует изменение направления.
«Я выигрываю время», — твердила я, но, когда он прижал мои запястья к полу и стал вонзаться в меня все глубже и глубже, стало ясно, что я себе лгу. Дело было не в желании предупредить Джерома и Картера, а во мне самой. Мое желание было эгоистичным. Я изнывала по Роману последние две недели и теперь получила то, чего хотела. Он оказался совершенно прав. Инстинкт суккуба был тут ни при чем. Одно чистое сладострастие. Мне приходилось заниматься сексом с бессмертными, но с тех пор прошло много времени. Я уже забыла, что можно, помимо своей воли, не читать чужие мысли и просто наслаждаться собственными ощущениями.
Мы двигались в одном ритме, как будто занимались этим много веков. Постепенно наши движения становились более порывистыми и менее точными. Он вонзался в меня так яростно, словно хотел пригвоздить к полу. Откуда-то доносились громкие крики, и я с трудом поняла, что они принадлежат мне. Я потеряла представление об окружающем и способность связно мыслить. Существовало только мое тело и пожиравшее его желание. Оно сжигало меня, но продолжало требовать большего. Стремясь как можно скорее достичь пика наслаждения, я подалась навстречу Роману.
Поняв это, Роман ахнул. В его глазах горела первобытная страсть.
— Я хочу видеть, как ты кончишь еще раз, — прошептал он. — Сделай это для меня.
Этих слов оказалось достаточно. Я тут же достигла головокружительного экстаза, и из моего давно охрипшего горла вырвался громкий крик. Не знаю, каким было выражение моего лица, однако оно заставило Романа достигнуть оргазма почти одновременно со мной. Он не издал ни звука. Только закрыл глаза и после заключительного рывка остался во мне, дрожа от наслаждения. Потом он перекатился на спину и лег рядом со мной. Я повернулась, положила ладонь на грудь Романа и стала поглаживать его загорелую кожу.
— Ты очень красивый, — сказала я и обхватила губами его сосок.
— Ты тоже ничего, — пробормотал он, гладя меня по голове. Я была покрыта испариной, от которой мои волосы увлажнились и завились сильнее обычного. — Это твое настоящее тело?
Я покачала головой, удивленная вопросом, и провела губами по его шее.
— Я получила это тело, когда стала суккубом. Давным-давно. — А потом спросила в промежутке между двумя поцелуями: — Оно тебе не нравится? Знаешь, я могу стать такой, какой ты захочешь.
Роман улыбнулся, блеснув белыми зубами.
— Именно поэтому и следует заниматься любовью только с суккубом. — Он сел, обнял меня, а потом, покачиваясь, встал. — Нет. Если ты спросишь меня об этом лет через сто, может быть, я отвечу по-другому. Но сейчас мне хочется как следует изучить это тело.
Он отнес меня в спальню, где мы занялись любовью немного более цивилизованно, наши тела льнули друг к другу, как языки жидкого пламени. Теперь, когда животное начало было удовлетворено, мы не торопились и изучали реакции собственных тел. Любовь неторопливая и нежная сменялась бурной и страстной, затем следовал отдых, и все начиналось сначала. Часа в три ночи я окончательно выдохлась и, наконец, уснула, положив голову ему на грудь и забыв о тревогах, копошившихся в дальнем углу сознания.
Я проснулась через несколько часов и рывком села, с ужасающей ясностью вспомнив события прошедшей ночи. Я уснула в объятиях нефилима. Говорила о собственной уязвимости. И, тем не менее, осталась целой и невредимой. Роман лежал рядом со мной, теплый и довольный, Обри дремала в ногах. Оба неохотно открыли глаза, потревоженные моим резким движением.
— Что случилось? — подавив зевок, спросил Роман.
— Н-ничего. — Когда приступ страсти прошел, я обнаружила, что могу мыслить ясно.
Чего я добилась, переспав с Романом? Выиграть время мне удалось, но выхода из этой сумасшедшей ситуации я так и не нашла.
Затем я увидела нарциссы Картера, и они подсказали мне решение. Сами цветы были тут ни при чем, но я поняла, что не могу позволить Роману убить Картера. Нужно действовать рискованно, не боясь провала. «У каждого из нас бывают минуты слабости. Имеет значение только то, как мы их преодолеваем».
То, что я любила нефилима и ненавидела ангела, значения не имело. Тем более что и то и другое было правдой лишь наполовину. Дело заключалось во мне. В том, кем я себя считала. Я провела целые века, причиняя вред людям, чтобы выжить самой, но я никогда не участвовала в заранее обдуманном убийстве, какой бы уважительной ни была его причина. До этого я еще не дошла. Пока.
Я смахнула слезы, вызванные сложностью задачи, которую мне предстояло решить. Ах, Роман, Роман…
— Тогда спи, — пробормотал он и провел ладонью по моему бедру.
Да, теперь я знала, что нужно сделать. Это нельзя было назвать настоящим планом, но ничто другое мне в голову не приходило: мне нужно воспользоваться его нынешней беспечностью.
— Не могу, — объяснила я, вылезая из кровати. — Мне пора на работу.
Он широко раскрыл глаза.
— Что? Когда?
— Я открываю магазин. Мне надо быть там через полчаса.
Огорченный Роман сел.
— Ты работаешь весь день?
— Угу.
— А я-то надеялся показать тебе еще кое-что… — пробормотал он, обвив рукой мою талию и взяв в ладонь грудь.
Я прижалась к нему, притворяясь охваченной страстью. Впрочем, притворства тут было очень мало.
— М-мм… — Я повернулась к нему лицом, и наши губы слились. — Я могу позвонить и сказать, что заболела… Но они не поверят. Я никогда не болею, это все знают.
— Пошли их к чертовой матери! — Роман опрокинул меня на кровать. Его руки становились все более дерзкими. — Я просто обязан это сделать!
— Тогда отпусти меня, — засмеялась я. — Иначе я не смогу позвонить.
Нефилим неохотно разомкнул объятия, и я ушла, напоследок улыбнувшись ему. Он жадно смотрел на меня, как кот на мышку. Честно говоря, мне это нравилось.
Когда я прошла в гостиную и взяла телефон, желание тут же сменилось плохим предчувствием. Я притворилась спокойной, беспечной и нарочно оставила все двери открытыми, чтобы не дать Роману оснований для тревоги. Понимая, что он наверняка услышит мой разговор, я мысленно прорепетировала свои слова и набрала номер Джерома.
В том, что демон не ответил, ничего удивительного не было. Проклятие! Зачем мне связь, которой нельзя воспользоваться в крайнем случае? Поскольку именно этого я и ждала, пришлось перейти к следующему варианту. Хью. Если откликнется автоответчик, это будет означать, что мне крупно не повезло. Я не смогу выполнить свой план, если придется звонить ему на работу и пробиваться через дюжину секретарш.
— Хью Митчелл слушает.
— Привет, Даг. Это Джорджина.
Последовала пауза.
— Почему ты называешь меня Дагом?
— Слушай, я сегодня не смогу прийти. Похоже, подхватила грипп.
Роман выбрался из спальни, и я улыбнулась, увидев, что он бредет к холодильнику. Тем временем Хью пытался разобраться в чепухе, которую я несла.
— Э-э… Джорджина… наверное, ты набрала не тот номер.
— Нет, Даг, я говорю серьезно. Не строй из себя умника, понял? Я не могу прийти. О'кей?
Наступила мертвая тишина. Наконец, Хью выдавил:
— Джорджина, с тобой все в порядке?
— Я уже сказала, что нет. Неужели не ясно?
— Джорджина, что происходит?
— Конечно, ты что-нибудь придумаешь, — продолжила я, — но сегодня тебе придется крутиться одному. Постараюсь завтра выйти.
Я дала отбой, посмотрела на Романа и покачала головой.
— Надо же, напоролась на Дага. А он мне не поверил.
— Он слишком хорошо тебя знает, верно? — спросил Роман и начал пить апельсиновый сок.
— Да. Поругается, но прикроет. На это он мастер.
Я бросила телефон на диван и пошла к Роману.
Нужно было отвлечь его еще раз. Я сомневалась, что Хью сумеет полностью уяснить ситуацию. Но понять, что что-то не так, он сможет. Я уже говорила, что нельзя жить вечно и при этом не поумнеть. Если он заподозрит неладное, то попытается найти Джерома. Моя задача заключалась в том, чтобы чем-то занять нефилима до прибытия кавалерии.
— Так что ты там хотел мне показать? — промурлыкала я.
Как выяснилось, многое. Мы вернулись в спальню, и стало ясно, что ожидание действий Хью окажется не таким трудным, как я боялась. Наслаждение было велико, но ему мешали легкие угрызения совести, возникшие после того, как я приняла решение и позвала на помощь. Роман убил множество бессмертных, а теперь собирался напасть на того, кого я почти могла считать своим близким другом. И все же я не могла справиться со своими чувствами. Меня влекло к нефилиму, влекло уже давно, а он действительно оказался очень хорош в постели.
— Я мог бы держать тебя в объятиях целую вечность, — пробормотал Роман позже, когда я прильнула к нему.
Он гладил мои волосы, но его взгляд был озабоченным.
— Что-то не так?
— Джорджина… ты… ты действительно хочешь, чтобы я оставил этого ангела в покое?
— Да! — после недолгой паузы, вызванной удивлением, выпалила я. — Я не хочу, чтобы ты причинил кому-нибудь вред.
Он долго смотрел на меня, прежде чем заговорить.
— Когда вчера вечером ты попросила меня об этом, я не думал, что смогу… смогу решиться на такое. Но теперь… после того, как мы были вместе… это кажется мелочью. Хотя нет… то, что они делали с нами, было ужасно… но если бы я продолжал мстить им, они бы только оказались в выигрыше. Я стал бы именно таким, каким они меня считали. Позволил бы им определять, как мне жить. Превратился бы в конформиста нонконформизма и упустил самое главное. Возможность любить и быть любимым.
— Ч-что ты говоришь?
Он коснулся моей щеки.
— Милая, я говорю, что согласен. Прошлое не будет править моим настоящим. Ради тебя я откажусь от своего замысла и уеду. Мы уедем вместе. Уедем сегодня же и оставим все позади. Найдем себе дом и начнем жить вместе. Мы можем отправиться в Лас-Вегас.
Я застыла в его объятиях и широко раскрыла глаза. О боже…
Когда в дверь постучали, я чуть не подпрыгнула. Прошло около сорока минут. «Нет, нет», — подумала я. Это слишком быстро. Особенно в свете внезапного поворота событий. Хью не мог действовать столь молниеносно. Я не знала, что делать.
Роман поднял бровь, скорее удивленный, чем встревоженный.
— Ты кого-нибудь ждешь?
Я покачала головой, пытаясь справиться с сердцебиением, и пошутила:
— Даг всегда грозился прийти и украсть меня. Но надеюсь, это не тот случай.
Я вылезла из кровати, достала из стенного шкафа темно-красное кимоно, пригладила растрепавшиеся волосы и пошла в гостиную, стараясь выглядеть непринужденно. «О боже, — думала я, подходя к двери, — что я делаю? Что я делаю?»
— Сет?
На пороге стоял писатель с коробкой в руке. Его ошеломление не уступало моему. Я видела, как он обвел меня глазами, и внезапно почувствовала, насколько короток мой халатик и как много обнажает обтягивающий тело шелк. Потом он увидел мое лицо и с трудом проглотил слюну.
— Привет. Я…
Тут на площадку вышел один из моих соседей, увидел меня в халате и застыл на месте.
— Проходите, — скорчив гримасу, сказала я и закрыла за Сетом дверь.
Появление Мортенсена вместо кавалькады бессмертных окончательно выбило меня из колеи.
— Прошу прощения, — наконец выдавил Сет, пытаясь отвести глаза. — Надеюсь, я не разбудил вас…
— Нет… нет… это неважно…
Конечно, Роман выбрал именно этот момент, чтобы выйти из моей спальни в одних трусах.
— Эй, что тут… Ага. Вы Сет, верно?
— Верно, — лаконично ответил Сет, глядя то на меня, то на Романа.
Этот взгляд заставил меня забыть о нефилиме, бессмертных и спасении Картера. Меня заботило только то, о чем подумал Сет. Бедный Сет, который за все время нашего знакомства не сделал мне ничего плохого, но был вынужден снова и снова страдать от моей бесчувственности. Господи, ну что за несчастье! Я не знала, что сказать. Вся моя ложь, ветреность, легкомыслие и кокетство выплыли наружу.
— Это завтрак? — весело спросил нефилим.
Он был единственным, кто чувствовал себя непринужденно.
— Что? — с трудом обретя дар речи, спросил Сет. — Ах, да. — Он поставил коробку на столик. — Вот. Это кофейный торт. С орехами. Знаете, я лучше пойду… Прошу прощения, что побеспокоил. Я знал, что у вас выходной, и подумал, что мы могли бы… Не знаю. Вчера вы сказали… Ну… Это было глупо. Мне следовало позвонить. Извините.
Он повернулся к двери, но это уже ничего не могло изменить. Сет сказал именно то, чего не следовало говорить ни в коем случае. «Я знал, что у вас выходной». Дерьмо. Роман повернулся ко мне. Изумление на его лице тут же сменилось лютым гневом.
— Кому… — с трудом выдавил он. — Кому ты звонила? Кому ты звонила, мать твою?
Я сделала шаг назад.
— Сет, скорее уходите…
Поздно. Сила, не уступавшая моще Джерома, прижала нас с Сетом к стене гостиной.
Роман подошел к нам. В его глазах полыхало синее пламя.
— Кому ты звонила? — рявкнул он. Я не ответила. — Ты представляешь себе, что наделала?
Он отвернулся от нас, схватил мой телефон и набрал номер.
— Приезжай немедленно… Да, да, черт побери, мне нет до этого дела. Бросай все. — Он продиктовал мой адрес и дал отбой.
Спрашивать, кому он звонил, не имело смысла. Я и так это знала. Второму нефилиму. Своей сестре.
Роман провел рукой по волосам и начал беспокойно расхаживать по гостиной.
— Дерьмо. Дерьмо! Ты испортила все! — крикнул он. — Ты понимаешь это? Понимаешь, лживая сучка? Как ты могла?
Я не отвечала. Потому что язык не двигался. Психическая сеть, в которой я запуталась, не давала пошевелиться. Я даже не могла посмотреть на Сета. Что он подумал? Одному богу известно.
Через десять минут в дверь постучали снова. Если наверху еще не полностью отказались от меня, это должны были быть Джером и Картер, поторопившиеся мне на выручку. «Даже суккуб время от времени может рассчитывать на благоволение небес», — думала я, следя за тем, как Роман открывает дверь.
В прихожую вошла Елена. О господи…
— Почти вовремя, — бросил Роман, захлопнув за ней дверь.
— Что… — Она осеклась, увидев нас с Сетом, и широко открыла глаза. Потом повернулась к Роману и посмотрела на его трусы. — Ну, выкладывай, что ты натворил на этот раз!
— Сюда кто-то едет, — прошипел он, не обращая внимания на ее вопрос. — И будет здесь с минуты на минуту.
— Кто? — подбоченившись, спросила Елена.
Теперь в ее голосе не чувствовалось хрипотцы, она полностью владела собой. Если бы я уже не лишилась дара речи, то при виде ее потеряла бы его снова.
— Понятия не имею, — признался Роман. — Скорее всего, наш высокопоставленный родитель. Она кому-то позвонила.
Елена шагнула ко мне, и я похолодела от страха, поняв, какая мне грозит опасность. Вторым нефилимом была безумная Елена. Мошенница, морочившая людям голову. Женщина, которую я оскорбляла и высмеивала. У которой украла сотрудников. Выражение лица Елены говорило, что она об этом не забыла. — Сними поле, — велела она Роману. Через секунду сила исчезла, мы с Сетом качнулись вперед и стали хватать ртами воздух. — Он прав? Ты звонила нашему отцу?
— Я… никому… не звонила…
— Она лжет, — спокойно заметил Роман. — Джорджина, кому ты звонила?
Не услышав ответа, Елена подошла и влепила мне звонкую пощечину. В этом было что-то смутно знакомое. Впрочем, почему смутно? Именно Елена избила меня тогда в темном переулке. Я поняла, что она узнала меня в «Хрустальном пинцете», несмотря на то, что я сменила внешность. Ощутив мою ауру, она решила поиграть со мной. Напророчить мне великое будущее, а потом рассчитаться за все.
— Ты давно мешала мне! — крикнула она. — Много лет! Я мирилась с тобой и тебе подобными. С теми, кто высмеивал мой образ жизни и мое учение. Мне следовало удавить тебя давным-давно!
— Зачем? — громко спросила я, снова восстановив контроль над своим голосом. — Зачем ты это делала? Ты, знающая об ангелах и демонах… Зачем тебе понадобилось распространять всю эту новоэровскую чушь?
Она смерила меня уничтожающим взглядом.
— Да неужели? Ты называешь чушью стремление научить людей самостоятельно управлять собственной жизнью, считать себя источником силы и не верить в первородный грех и навязанные сверху понятия о добре и зле? — Когда я не ответила, Елена продолжила: — Я учу людей тому, что они должны реализовать свои способности, отказаться от концепции греха и спасения и искать счастье на этом свете. Правда, кое-что приходится слегка преувеличивать и приукрашивать, но главное — это результат. После моих лекций люди начинают чувствовать себя богами и богинями. Искать спасение в самих себе, а не в каких-то холодных и лицемерных институтах.
У меня не было ни секунды, чтобы вставить слово. Я поняла, что Елена и Роман мыслили одинаково: оба были не удовлетворены системой, которая их породила, но каждый воевал с ней по-своему.
— Я знаю, что ты обо мне думаешь. Слышала, что ты обо мне говорила. Видела, как ты выбросила брошюры, которые я дала тебе в тот вечер, посчитав меня выжившей из ума пропагандисткой движения «Новая эра». И все же… Ты наглая, самоуверенная и в то же время самая несчастная из всех, кого мне доводилось видеть. Ты ненавидишь эту игру, но все же участвуешь в ней. И защищаешь ее, потому что тебе не хватает смелости делать что-то другое. — Она покачала головой и иронически хмыкнула. — Чтобы предсказать твое будущее, вовсе не обязательно быть экстрасенсом. У тебя есть дар, но ты им пренебрегаешь. Понапрасну тратишь свою жизнь и проведешь ее в одиночестве и забвении.
— Я не могу стать другой! — запальчиво ответила я, задетая ее словами.
— Ты говоришь как покорная рабыня существующей системы.
— Да пошла ты! — крикнула я в ответ. Оскорбленные гордость и самоуважение заставили меня броситься вперед очертя голову. — Покорная рабыня лучше самовлюбленного мстительного ублюдка божества. Теперь я понимаю, почему вас хотят уничтожить!
Она ударила меня снова, на этот раз вложив в удар силу нефилима. Так больно мне было только однажды в жизни — тогда, в переулке.
— Молчи, потаскушка! Ты понятия не имеешь, о чем говоришь!
Елена хотела нанести еще один удар, но внезапно Сет закрыл меня собой.
— Прекратите! — воскликнул он. — Прекратите все…
Неожиданный выброс энергии — то ли Романа, то ли Елены — швырнул Сета к противоположной стене. Я зажмурилась.
— Как ты смеешь! — сверкая глазами, крикнула Елена. — Ты, смертный, не имеющий представления…
Но закончить она не успела. Физическое насилие по отношению к Сету привело меня в ярость. Я знала, что это безнадежно, но ничего не могла с собой поделать. Я прыгнула на Елену, приняв первое же обличье, которое пришло мне в голову. Несомненно, оно было подсказано Обри: я стала тигром.
Превращение оказалось молниеносным, но успешным. Мое туловище вытянулось, руки и ноги превратились в тяжелые когтистые лапы. Я застала Елену врасплох, врезалась в нее и опрокинула на пол.
Но моя победа оказалась кратковременной. Не успела я вонзить зубы в шею Елены, как получила удар, заставивший меня влететь в горку с посудой. Он был в десять раз сильнее удара, который мы с Сетом получили раньше. Боль заставила меня принять свой прежний облик. За спиной послышался звон и треск бьющегося хрусталя и фарфора. Осколки сыпались во все стороны, раня кожу.
Я снова остервенело бросилась вперед, зная тщетность своих усилий, но испытывая потребность что-то сделать. Горячка боя захватила меня. Теперь я прыгнула на Романа, заставив свое тело принять форму… сама не знаю кого. Ничего конкретного у меня в голове не было. Только когти, зубы, чешуя, мышцы. Быстрота. Размер. Опасность. Порождение кошмара. Настоящий дьявол из ада.
Однако добраться до нефилима я не успела. Либо один из них, либо оба ударили меня еще в полете, и я очутилась рядом с Сетом. Его широко раскрытые глаза следили за мной с ужасом и восхищением. Огненные стрелы вонзались в меня, заставляли кричать от боли и выворачивали наружу каждый нерв. Какое-то время меня защищала новообретенная чешуя, но затем от боли и изнеможения я потеряла контроль над трансформацией. Едва я опять очутилась в хрупком человеческом теле, как новое силовое поле прижало меня к месту, не давая возможности пошевелиться.
Моя атака продолжалась не дольше минуты, но оставила меня без сил, энергия, полученная от Мартина Миллера, наконец истощилась. Ее хватило ненадолго. «Нефилим способен прибить каждого из вас»…
— Очень доблестно, Джорджина, — хмыкнул Роман, вытирая пот со лба. Он тоже потратил немало сил, но их у него с самого начала было намного больше, чем у меня. — Доблестно, но глупо. — Он подошел, посмотрел на меня сверху вниз и с насмешливой горечью покачал головой. — Ты не знаешь, как пользоваться собственной энергией. Ты сожгла себя.
— Роман… мне очень жаль…
Про энергию он мог и не говорить. Ее во мне почти не осталось. Я была опустошена. Сгорела, если можно так выразиться. Я смотрела на свои руки и видела, что они мигают и подрагивают, как мираж в пустыне. Знак был недобрый. Если ты давно пользуешься одним и тем же телом — даже если оно не принадлежало тебе с самого начала, — то через несколько лет привыкаешь к нему. Я находилась в этом теле давно, и лет через пятнадцать оно стало моей второй натурой. Я считала его своим собственным и всегда возвращалась в него после трансформации. Сейчас я отчаянно пыталась сохранить его и не вернуться в тело, которое принадлежало мне от рождения. Это было бы еще хуже.
— Очень жаль? — переспросил Роман. Увидев его лицо, я поняла, какую страшную боль ему причинила. — Ты даже не можешь представить…
Мы все почувствовали это одновременно. Роман и Елена повернулись, обменялись тревожными взглядами, и тут входная дверь распахнулась настежь. Сеть, прижимавшая меня к полу, распалась, когда нефилимы сконцентрировали свою энергию, готовясь к приближавшемуся апокалипсису.
Вспыхнул свет, такой яркий, что глазам стало больно. Знакомый свет. Снова появилась та внушавшая сверхъестественный страх фигура, которую я видела в переулке. Но на сей раз их было две. Похожих, как отражения в зеркале. Неразличимых. Я не знала, кто из них кто, но вспомнила фразу Картера, небрежно брошенную им неделю назад: «Ангел во славе может напугать большинство бессмертных, а смертного это зрелище просто убьет…»
— Сет, — прошептала я, отвернувшись от величественного зрелища, чтобы посмотреть на Мортенсена. В его широко раскрытых карих глазах стоял священный ужас. — Сет, не смотри на них. — Я из последних сил подняла мерцавшую руку и повернула к себе его лицо. — Сет, не смотри на них. Смотри на меня. Только на меня.
Позади кто-то пронзительно вскрикнул. Мир разлетелся на куски.
— Джорджина, — выдохнул Сет, бережно прикоснувшись к моему лицу. — Джорджина, что с тобой?
Я собрала всю свою волю, чтобы остаться в том теле, в котором он меня видел. Но борьба оказалась тщетной. Я умирала. Сет нагнулся ко мне. Я заставила себя забыть о раздававшихся вокруг звуках хаоса и разрушения и сосредоточилась только на его лице.
Я уже говорила, что Роман был очень красив, но по сравнению с лицом Сета его красота ничего не стоила. По крайней мере, в этот момент. Длинные ресницы, лукавые карие глаза, доброта, проявляющаяся во всех его поступках… Плохо выбритая щетина, растрепанные волосы, обрамлявшие лицо, на котором отражалась его природа, сила характера и душа, сиявшая, как маяк в туманную ночь…
— Сет, — прошептала я. — Сет…
Он наклонился ко мне. Я привлекала его к себе все ближе и ближе. А потом поцеловала, не обращая внимания на сражавшиеся между собой силы ада и рая.