Тщета: Собрание стихотворений - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 1
ТЩЕТА
Тому, кто – дав дыханье мертвой –
Испепелил живую ткань.
ТЩЕТА
«Дай, тебе расскажу я…»
Дай, тебе расскажу я,Что это значит – стих.Это – когда гляжу яВ протени глаз чужих –Там, как на дне колодца,Сердце – одно двоих –Взмолится и зайдется.Это любовный стих.Если заря проглянетСквозь дождевую сеть,Если луна в тумане,Если трава в росе –Там, у родной могилы,Куст васильков простых –Это забытый милый,Это печальный стих,Если снежинки утромПадают с высоты,Если в незнаньи мудромОколо смерти ты,Если ручейно шалыйИ говорлив и лих –Это шиповник алый,Это веселый стих.Если алмаз в изломе,Если душа в огне,Если в небесном домеДнем Господина нет,Если пустой лазуриСвод онемелый тих –Это находят бури,Это безумный стих.Если, как тонкий холод,Где-то внутри, на дне,Сладкий услышишь голос:– Пав, поклонися мне,Мир тебе дам на выем,Блага всех царств земных. –Древним ужален змиемЭтот прекрасный стих.Это – когда подснежьеПаром с полей встает,Где-то зовут – но где же?Кто-то – но кто? – поетИ поцелуем вьетсяОколо губ твоих,Льнет, и скользит, и льется –Это любимый стих.Стих – это Сердце Мира,Тайн святая святых,Стих – это милость мира,Жертва хваленья – стих.Стих – это весть о смерти,Смерть – это жизни стих.Это сердце поэта,Это поэта стих.22. IX. 1918ОН ПРИДЕТ
Мы говорили красивыми словами – стихамио радости и грустии о мечте, о красоте и об искусстве,и о любви, и о печали –мы обещали и звали.Давно ли мы стали? – недавно –говорить красивыми словами – стихамио смерти бесславной,о неминучей, о неизбывной доле,о страшном дне, о казни дне,и о стыде, и о неволе –мы горевали и ждали,Когда же настанет час,когда же придет Он – больший нас,кого мы и назвать не умеем,но ждем – и ждать, зовем – и звать – смеем?Тот, чьи уста –непочатая чаша неслыханных созвучий,певучей и краше, чем на море зори,в чьем взоре – всё счастие наше, всё горе,вся красота,и все ключи, все тайны — все раны.Придет Он – чаянный, званный —в ночи, нежданно.И скажет Он: солнце –и славу рассветамы увидим впервые,ослепнем от света.И скажет Он: сердце –и сердце в нас дрогнетлюбовью впервые,омытое кровью Поэта.И скажет Он: песня –и все наши маленькие песнизажгутся прелестней, новей, чем утром роса на траве,прольются в Москве, в России и в Мире,отзовутся – всё ярче, шире –в эфире планетном, в кометном, всесветном клире.И те, что мы радостными пели устами –звенели родниками –и те, что мы горестным сердцем излили,что плыли,под слова сыпучею золою,горючею смолою –ах, все они станут такими, такими, такими,как не были петы никем-то, нигде-то,повторяя, от края до края, единое имя –Поэта.Быть может, пришел Он – и тоже тут, с нами,вот тот или эта? вошел или вышла?Мы вещими снами заслышали Поэта,но слепыми глазами не встретим – и бредим, пророчим:вот он там, о спетом бормочем:его нет там.И Песню мы снова на крест вознесеми станем, святого окрест, сострадая воочью,одежды кровавыя славы разделяя, разрывая на клочья.И Песню оплакав,и много имея явлений и знаков,мы в мир понесем тревожные вести –безумные песни – о блаженной утрате,о распятом за нас, при нас, на закатеи взятом от нас, при нас, на рассвете —Великом Поэте.И кто унесет одежды чудотворной клочок –тот лучше споет, на запад и восток,о розе небесной, крестной,о смерти воскресной,о нерукотворной расскажет иконе – влюбленней,о Лике – согретей, зорче – о тайне видений,яснее – о сне, и о расцвете – блаженней,споет и поманит, обманет и солжето Великом Поэте –красивыми словами – стихами.15. III. 1918СКАЗКА ПРО ТОСКУ
1
Брожу вокруг да околоСтупенчатых сеней,Фениста — ясна соколаЖду много, много дней.Жила я белой горлицейЗа каменной стеной,Молчальницей, затворницей,Шестнадцатой весной.Забуду ль, как на зоренькеСлетел ко мне Фенист –В моей светелке-горенкеЛучист, перист, огнист?Забуду ли, доколе яНе пронзена стрелой,Глаза его соколии,Руки его крыло?2
Что дождик слезы капали,Что росы на лугах;Догнать ли ветра на поле,А птицу в облаках?Пошла путем-дороженькойСоколика искать,Изнеженною ноженькойПо тернию ступать.Мне беличьи, мне заячьиТропинки по пути.Всем кланялась, пытаючи:Где Ясного найти?Не знали – ни соломина,Ни папороть, ни ель.Но сердце привело меняЗа тридевять земель.3
Мой Сокол в крепком теремеУ лютой у Тоски,За десятью за две рямиСо двадесять замки.«Докучница, разлучница,Ты двери отопри,Дай видеть ясный луч лицаИ – всё мое бери».Пустила злая, жаднаяТри ночи ночевать,Три ночи непроглядныеФениста миловать.Купила те три ноченькия дорогой ценой:Прокинулась, точь-в-точеньки,Я ведьмой, ведьма – мной.4
Свою из-под убруса яЕй косу отдала,И стала ведьма – русая,А я – как лунь бела.Сменили исподтишенькаРумянец тек и уст,Она горит, как вишенька,А я – корявый куст.Сняла из-под мониста яСвой голос молодой,Та – птица голосистая,А я – шиплю змеей.Не знала ведь доселе я,Меняяся легко,Что быть тоске веселием,Веселию – тоской.5
У милого, крылатогоДве ночи проводить,Хмельного иль заклятогоНичем не разбудить.Напрасно разбирала яПо перышку крыло,Напрасно целовала яИ в очи, и в чело.Ах, дубу ли, высоку ли,До травки у косы?Фенисту ль ясну соколуДо брошенной красы?На третью ночь – единоюСлезою изошла,И сердце соколиноеНасквозь она прожгла.6
Взглянул – я тоже глянула.Не охну, не вздохну.А сердце разом кануло,Да камешком ко дну.Ступила безнадежно я,Как в омут по края:Я – верная, я – прежняя,Я – милая твоя.И слышу, точно с башни, яСквозь полымя и дрожь:– Ты старая, ты страшная,Я молод и пригож. –Пошла обратно маятьсяОдна, одним-одной,А Сокол утешаетсяДа с молодой женой.26. IX. – 18.XI. 1917СОН О БОГОРОДИЦЕ
I
На Москва-реке, по-за Москва-рекой,Что ни день под землю опускается,Что ни ночь на небо подымается –Нет покоя изотчаянной душе мирской,Угомона неприкаянной тоске людской,Не умается она, не унимается.По снегу по крепкому шаги хрустят,Ног бессонных беспокойных топоты.Чьи же то украдчивые шепоты?Чьи же то платки тугие на плечах шуршат?Кто такие, кто такие по ночам вершат,Крадучись, догадчивые хлопоты?Перекрестки-переулки спят – не спят,И во все незрячие оконницыНедреманные глядят околицы,Как сугробы мнут нажимами тяжелых пят, –Пробираясь – чет и нечет, сам-четверт, сам-пят –Богомольцы всё да богомолицы.И у всех, у всех в ушах и на устах:Двинулась Царица приснославная,Новоявленная, стародавняя.И несут от церкви до церкви впотай, впотьмах,На рабочих, на усталых на своих рукахОбраз Божьей Матери Державныя.Ладаном возносятся от многих устВоздыхания и сокрушения,Упования и умоления.Очи теплятся свечами во сорокоуст.Пенье – стоны заглушенные и тонкий хрустРук, поднятых в чаяньи спасения.Плачут горькие: – Как были три петли,Так они по горлышку приходятся.Кто и выживет – навек уродица.Ты не нам, крапивам сорным, благодать пошли,Ты за малые за травки Бога умоли,Оглянись на деток, Богородица.Шепчут нежные: – На что цвести цветам,Если высохнуть никем не взятыми,Без вины кручинно виноватыми?Ты нечаянною радостью явися намИ зарей незаходимой улыбнися нам –О Твоем же Имени и святы мы.Молвят злые: – Заплутали без пути,Впали во прелестное мечтание.От бесовского избавь стреляния,Тихое Пристанище, от бури ущити,Вызволи, Споручница, из адовой сети,Смерти нам не дай без покаяния.Так и носят о полуночной поре,Провожая низкими поклонами,Вздохами, слезами затаенными.Не оставят ранее, чем утро на дворе,И поставят Матушку в Страстном монастыре,С древле-соименными иконами.II
О ночную пору на Москва-рекеПоднялася, веется Метелица,Вьюжится, и кружится, и мелется,Неодета, необута, пляшет налегке.Как хмельная, в снеговом да вихревом танке,Прядает, и падает, и стелется.Вьется, завивается лихой танок.А и свисты-посвисты глумливые,А и крики-окрики шальливые.У пяти углов да посреди пяти дорогРазметались нежити и вдоль и поперек,Нежити, во скрежете визгливые.Средь пяти дорог да у пяти угловСвятки повстречались с грехитяшками,Разбежались юркими ватажками –В щели пробираться незакрещеных домов,Баламутить, дразниться на тысячу ладовХитрыми лукавыми замашками.Святки беленькими скатками катят,Грехитяшки – серыми кружочками,Пылевыми мягкими комочками,И трепещутся-мерещатся кому хотят,В подворотнях ежатся, как шерстка у котят,Множатся за мерзлыми за кочками.Перестрев Метелице пути-концы,К ней кубариками взмыли-вздыбили:– Мы на убыли, подай нам прибыли, –Запищали несыта, что галочьи птенцы.А Метелица: – Аминь, аминь, мои гонцы,На две пропасти, на три погибели. –На своем пиру да не в своем умеНемочи и нежити тлетворные,Поперечные и перекорные,Закрутились-замутились в снеговой суме.Стали святки – пустосвятки во кромешной тьме,Грехитяшки – Грехи Тяжки черные.Нечисти со всех сторон до всех хоромПо миру тенетами раскинулись,На поле болотом опрокинулись.Там, где был престол – на Руси – ныне стал сором,Что ни град – пожар – на Руси, что ни дом – погром.Пустосвятки, Грехи Тяжки двинулись.III
На честном дворе, в Страстном монастыреСобрались Царицы, миру явлены,Преискусно от людей прославлены:Ризы Утоли моя печали – в серебре,И Нечаянныя Радости – в живой игреИзумрудов – искрятся, оправлены.Купина Неопалима аки макРасцвела пылающими лалами,Скрыта Троеручица опалами,В жемчугах Скоропослушницы таимый зрак,И одна Державная осталась просто, так –Не грозя каменьями, металлами.Собирался Богородичен соборНа совет о тяжком о безвременьи,О кругом обставшей церковь темени.В сумраке чуть теплится лампадами притвор.А на паперти вопит разноголосый хорДьявольского и людского племени.Молятся Заступнице кто сир, кто нищ,Радостную славит тварь печальная:– Радуйся, Благая, Изначальная,Одеяние нагих, покров пустых жилищ,Упование благих – с поруганных кладбищ,Радуйся, Всепетая, Всехвальная. –Молится Метелице кто зол, кто враг:– Радуйся ты, бесное веселие,Корени худого злое зелие,Ты – имущая державу душевредных благ,Упование взыскующих пропасть дотла,Госпожа ты Кривда, лихо велие. –Первая Скоропослушница вняла,Купина – всем гневом опалилася,Утоленье – Радостью закрылося,Крепче Троеручица Младенца обняла.А Державная – неспешно поднялась, пошлаК паперти, где стали оба крылоса.Храмовой престол и снеговой алтарь,Жизнь и Смерть – порогом узким делятся.К Богородице идет Метелица,Новоявленной навстречу – вековая старь.И кому-то грешная стенающая тварьНевозбранно, неотвратно вверится?Госпожа благая, тихая – одна,А другая – буйная Владычица,Дерзостно красуется, величитсяНад простой одеждой домотканой изо льна.Той глаза – креста и колыбели купина,А другой – двойное жало мычется.Вечных глаз лучи скрестились, как мечи,К бездне тьмы взывает бездна звездная.И – приотворилась дверь небесная,Приподнялся край покрова всенощной парчи,И прояснилась, при свете заревой свечи,Наверху – Невеста Неневестная.Чуть довеянное сверху: Свят еси.Чуть отвеянное снизу: Элои.И Земля не надвое, но Целое.Тихо на Москва-реке и по святой Руси.Только небо голубое на златой оси.Только поле чистое и белое.28.XII.1917-4.I.1918СОРОК ДВА
I. Прибой
Ой ли и солоны волны,Соли да горечи полны.То ли у берега, то ли у дна –Горько волна солона.Как ни разлейся, ни хлынь –Соль да полынь.Бьются до боли прибои,Боли от ярости вдвое.Грянет о берега острый висок,Канет, изранен, в песок,Гривистый ринет забой,Сгинет прибой.Холодно-голые скалы,Полые злые оскалы –Ловят на зубья зеленую кровь,Горько-соленую кровь.Да люби пьет, до зела —Злая скала.16.III.1918II. Мертвая зыбь
Там глубо ко, там глубоко, там на дне,Там, где оку свет не свет, ни заря,Там, где водоросли белые однеПальцы-щупальцы тянут не смотря,Где не водится и блестких, ладных рыб,Где не шоркает жесткий, жадный краб,Там, где плоские уступы тупы глыб,Кроя дна скользкий скат, бездонный трап –Там проступят в тусклом фосфора огнеТо плечо, то рука, то голова.Кто же эти, кто же эти – там на дне?Сорок два их, сорок два, сорок два.Как узнать улыбку милого лицаВ одинаковом оскале всех губ?Своего не угадавши мертвеца,Каждый – страшен, каждый – труп, каждый – люб.Почему они стоят, все стоят, стоят?Под водой, как живой, колышим ряд.Мертвыми руками шевелят, шевелят,Мертвыми губами говорят.Онемелым ртом послать живым – слабый зов,Ласки рук онемелых им простерть.Кличут, дышат, шепчут, молят – и без словВнятно: жизнь, любовь. Тихо: спрут, смерть.Чья душа – и не жива, и не мертва –Там не с ними, под водой, в западне?Сорок два их, сорок два их, сорок два –Там – глубоко, там – на дне, там – на дне.17.III.1918III. Затишье
Волна вольна. С луною на привольеЦелуется, рифмуяся, волна.На взморье, на просторе, на раздольеКупается, качаяся, луна.Луне в лицо бросает искры солиВолна – со дна.Не разобрать вон в том лукавом дискеИ не запомнить, сколько ни учи, –Скользящие то лунные ли брызги,Светящие морские ли лучи –Так слитны, так неразличимо близкиОни в ночи.Луна – волной, волна – луною дышит,Чуть слышимы, колышимы едва,И дали лунной волны в сердца нишеПечали струны тронут дожива:Их шлют со дна, всё ласковее, тише,Те – сорок два.18.III.1918УКЛАДКА
Укладочка моя спрятанная,Украшенная,Хорошенькая, приглядная –Не страшная.По полю по алому – цветикиЛазоревые,Со травы стебельчаты, с ветви –Без корени.Ох, ношеннаяНа плечиках –Полным она полна, полнешенька,В обручиках тугих, в колечках.Уложена, улаженная –И не то лкнется.А щелкнет ключ, а звякнет в скважине –Ото мкнется.Внутри – горицветы, в лад ониСверкнут искрами,Зерном пересыпятся окатнымИ бисером.Мои города разваленныеПарчами лягут золотными,Пустые дали –Полотнами.Мои петли не зря висели –Те самыеБогатые бусы-ожерелья,Пояса мои.Не хлеб, не вино по осениПитье-съеденье,А красное, скользкое, тесаноКамение.Кому-то мое приглянетсяПриданое?Кому достанется, во всем глянце,Оно заново?Тащить на себе укладочку,В пыли, в замети,Забавную загадав загадку –Для памяти:Где шьют по земле по нетовойПустоцветики?Отгадка: как ни переметывай,А – у Смерти.ЗагадываюНаудачу:Где плачут, когда я радуюсь,И радуются, когда плачу я?Отгадка: как ни заглядывай,А – у Бога.Ой, дьявола со дна укладкиНе трогай.17.VI.1918ОБ АНТИХРИСТЕ. Стих не духовный
Без поры, не ко времени,вдоль и поперек неключимых дорог,не знаючи путаюсь, пытаючисвоего роду-племени.Много хожено – брошено, отдано, выдано,моего роду-племени не слыхано, не видано.Или до веку его не найти,без огня по свету мыкаясь,без воды да без пути?Я стучалась к славному, богатому:уж не ты ли мой брат крестовый иль родной?мы ребятамине с тобой ли прятывались по-за хатами?рядились цветами на Троицу,снежками околицу на святках забрасывали,делились яблоками Спасовыми?Говорит богатый: войди, сестрица,будем вместе пить-есть, веселиться.Сладко ест богатый, мягко спит –не лежит к нему душа моя, не лежит.Я наведывалась к бедному-нищему:не с тобой ли, муж, мы одну и ту жискали сон-траву небоязненно,ворожили, бла знимы,у болот, за кладби щами?не с тобой ли мы перелет птичийвстречали кличем в тумане,на змеиной поляне?венец принимали от синекосмой тучи,у плакучей ивы по-над омутом?да не наши ли кольца тонут там,в заводи, где было нам плавати?Говорит убогий: войди, подруга,будем вместе жить-тужить,беречься призору, порчи, сглазу да недуга.Шатается бедный, с лица меняется, дрожит –не лежит к нему душа моя, не лежит.Побывала я у книжника-толковникапод самый конец: уж не ты ль мне батюшка-отец?не твое ли я рождение?не твоей ли волею во крещенииязвенно верой названа –церковника обличение да искушение?Милостив ответ и скор:ты иди, претерпев до конца,заблудшая овца, во двор Пастыря-Отца,на пажити злачные, реки млечные,там пребыть во веки вечные. –Поглядела я – ан и впрямь они тамвсе-то праведные, все смиренные,где уж мне со святые, со блаженные!И свет не свет во света теменинет моего здесь роду-племени.Что над зорькою, по-над вечернею,пробираясь по тернию, в пуще,повстречала я, горькая —кому моего горше, пуще,повстречала удавленника,адова ставленника.Идет, чащей пробирается, озирается,за кустами хоронится,голова, с веревкою на шее, к земле клонится.Говорит – хрипит, как дерево скрипитсухое, внутри пустое:«Ты – Его родил, возлюбил,меня – выплюнул.Он из лона Твоего исходил,я из ямы на Него выглянул,и Брата Пречистого, в любви истовой,целованием ко кресту пригвоздил –потому что Отца-тоя больше, чем Брата, любил».И узнала я, глянув заново,себе ровного, брата кровного –встрепенулась,к нему сердцем повернулась,руками обвила, слезами облила,перекрестила и проводила:отчаянная, бродить по-над зорькою в пуще леса,ждать без покаяния Христос-Воскреса,твоего оправдания череда –в день праведного Страшного Суда.Черною полночью, земными впадинами,буераками да овражками,поступь каменная роет ямины,тяжкими слова падают градинами:«Так любил Его, что стерпеть не мог,что брата моего больше любит Бог,и убил брата чистого – в любви неистовой –потому что я-тоОтца больше, чем брата, любил».И метнулась я, и вскинулась –это с мужем я было разминулась,на грудь припала, накрест поцеловала,и печать проклятого чела – меня сквозь прожгла.На прощаньи, на расставаньиумаливала, уговаривала:жди, душа страшная, отчаянная,нераскаянная, душа Каинова –пока могила вернет, кого схоронила,жди спасения – светопреставления,последнего дня,с ним – меня.На заре на утренней то не облак, тая,белизной слюдяной отметится,не звезда засветится –по полю чистому, росянистому,во своем любезном отечествеидет Сын Человеческий,ко заутреням поспешая, к ранним звонам,стопой благосклоннойтравки малыя не приминая.А что ни слово из уст канет –то цветик завянет.«Кто любит брата своего больше Меня –тот недостоин Меня.Заповедь новую вам даю:кто душу погубит свою –обретет ее, согрешив ли – Меня помянет –ныне же станетсо Мной в раю».Легче душе из тела изойти,чем из сердца гордого молитвенному слову:ты ли – тот, кто должен прийти,или ждать нам другого?И в ответ – кто кому? то ли он – мне, то ли я – ему,Только свет во свет и тьма во тьму:«Еще ли не в житнице пшеница,не в огне плевел?Я жну, где не сеял,собираю, где не рассыпал,зерно чужое сторицей.Мертвые пусть хоронят мертвых,вами же приметсяцарство внутри вас и вне,неимущему дастся, у имущего отнимется,ибо милости хочу, а не жертвы,и блажен, кто соблазнится о Мне».Ужаснулась я, изумилась – да поклониласьобретенному отцу – и всему концунепереносного бремени,своему роду-племени.Допыталась его, чаянного,оказалася – посреди своего двора,супротив креста,что Иудина сестра, жена Каинова,да неужто же, не дай Господи, спаси Господи,дочь Антихриста?Ах, и раскину же я,о т моря до моря, с поля на поле,тело свое крепкое, живучее – хлебной нивою.Ах, и лягут же мои косы распущены,леса дремучие – дубом, ивою.Ах, и хлынет же кровь мояволна ми полными, река ми нескорыми,ключами-студенцами, озерами.И уберусь же я красного золота грудами,непочатыми богатыми рудами.И покрасуюсь же я всеми утехами-забавами,птицами, цветами, травами.Мне ли плакати, разубранной – на поди,миру всему на удивление,Господину моему на утешение!А, да и кину же я всё, что мне любо-дорого,под ноги встречному недругу-ворогу:реки повысушу, хлеба повызноблю,леса повырублю, поля-горы повыброшу –нате, берите, что хотите, кому что ладится,а мне бедной ничего не надобно.Донага раздета, ограблена дочиста,поругана, осмеяна, со свету сжита,по ветру развеяна – пойду я убогаянехоженым путем-дорогоюпо миру побираться Христовым именем,спасаться крестным знаменьем.Тюрьмы, остроги — мои палаты,цепи, вериги – мои наряды,брань, покоры – мои царские пиры,чужие дворы, заборы – могилымоей красы да силы.Эка что! зато спасу, целым унесусердце свое, душное, порченое,непоклончивое, незабывчивое,от Антихристова роду-племени –ко Христову святому имени.И по смертном по часе,измаявшись в бесовом согласии,обрадуюсь о моем Спасе я.15.IV.1918СТАНСЫ
У двери каменные гости –К нам Смерть и Страх напоследях.И люди – тени, люди – тростиНа непомерных площадях.Ребячьи руки точно спицы,Голодной птицы стук в окно.Мы скоро скажем: дети, птицы –Да, это было, но давно.Родная, встань, всплесни руками –Ты детям хлеба не дала.Но над зарытой – только камень,На погорелой – лишь зола.Ведь правда нам была дорожеТебя и дома твоего.Неужто правда – дело Божье,А человечье – естество?Нас неготовыми доспелиПроговорившие грома.Покров нам – каменные щели,Тяжелоярусы – дома.Мы молча ждем, могилу вырыв,Удару шею обнажа –Как раб на плахе ждет секиры,Как вол на бойне ждет ножа.Как вол на бойне, раб на плахе –Связали нас, зажали рот,И в горьком прахе, в бледном страхеМолчит поэт, и нем народ.Не будет так. Клянусь гробами,Уже раскрытыми для нас:Порабощенные рабами,Мы им споем в последний раз.Споем, что прав державный лапоть,Венцы сегодня свергший ниц,Но завтра – слезы будут капатьНа сгибы Пушкинских страниц.Споем, что ветхи краски партий,И сквозь поблекшие листыПроступят вечных знаки хартий –Всё те же звезды и цветы.Споем, что слово правды – с нами,Что слова жизни – страшен гнев,Что тот, кто бросил в слово камень –Не оживет, окаменев.На лобном месте, веку злогоЛихие вины искупив,Мы верно сдержим наше слово,Не изменив, не отступив.Совьем лирические бредниВ созвучий вольных коловертьИ кончим ямб, свой ямб последнийПрощальной рифмой к слову «смерть».21-24.VII.1918СНЕГОВАЯ ВЕЧЕРНЯЯ
1. Эктения
Летучие снега. Луга и тучи – белый саван. Смыл берега,слил в пену кипень жгучий – холодная, слепительная лава.Эй, жизнь не дорога. – повыйти, что ли, в поле, – на волесхватиться силой с метелью поленицей, сестрицей ро дною?Холодная, помилуй.Нога в хрустящей, блестящей парче утонет, заслонит гла-за покров кисейно-снеговой, с головой схоронит покой отвека нежилой. Разверста ворог дуга — долой со света в бе-лой тьму утробы, в сугробы спрятан, в богатые, глазето-вые гробы, мглистой пеленой повит, укрыт от ветра исто-вой могилой –Немилая, помилуй.Игрой потешь лихою околесиц, запутай без пути, поза-кружи причудами, повысмей, зашути погудами разного-лосиц, заворожи у ведовской межи. В пески пуховые,снего вые зарой – укрой у ледяной доски — от страсти на-прасныя, от праздныя напасти, от власти бесстрастныятоски, от пагубныя боли и от постылой неволи любовныя –Бескровная, помилуй.2. Прокимен
В немое било стукнув глухо.Ступая тупо в мутной мгле,Идет начетчица-старухаТворить метание земле.Стан перетянет жесткий пояс,Не дрогнет нитка сжатых уст.Лишь выдаст старость, шубой кроясь,Сухих колен морозный хруст.Идет, и вдруг – как вздымет руки,Как грянет оземь черствым лбом,Запричитает по разлуке,Заголосит по неживом,Как завопит в тоске несносной,Твердя святые имена –И вихри вслед размечут космы,Ее седые дьякона.И в смутных светах, в бледных бликахЕдва проступят образа,Иконостасов дымноликихНесосветимые глаза.И, чуть завидев строгих очи,Сама от страха не своя –Не то блажит, не то порочитЧужие скорби плачея.3. Тропарь
Холодно, холодно. Беда ледяная, неминучая настигла, му-чает иглами колотого льда. Долог, холоден путь – лечь подбелый полог, отдохнуть. Не вздохнуть, не разомкнуть векзаиндевелых. Тело, как чужое, не сгинается, опускаетсячуть живое на холодную, на белую постель. Белый хмельнад ним осыпается – спит, не просыпается, пронзенноеснежными копьями, нежными хлопьями занесенное. И недышится, только слышится – где? когда? талая вода из-подо льда пробивается, собирается в ручьи, и журчит, ибежит – куда? – да к тем же, всё к новым фиалкам лило-вым, подснежникам горько-медовым. То не колкие иглысуставы пронзают, – пронимают землю иголки-тонинки,молодые былинки-травы. Не метели морок слепит нераз-глядно, – цветопадный ворох вишен в апреле. Не старухаседая вопит, убивается – усмехается красота молодая.Не спи, не спи, вставай –По-на лугуДавай дышать, давайЖить на бегу.Тебе и мне – цветы.И ты, и я –Светясь – и я, и ты –Бежим, смеясь.Ай, полна водаХмельным-хмельна.Да нет, нет да – ну да –Весна-красна.4. Полиелей
Да что же сталось? куда девалась лихая, злая вьюга снеж-ная? ты, нежная подруга, красавица, забавница, шутила-потешалась, шутя заворожила, насмешница досужая, тыстужею трескучею измучила, шутя заполонила, до смертизашутила, ты, милая, до смерти залюбила и необорнойсилой из мертвых воскресила чудотворно. К тебе зову, то-бой живу, и славлю тебя — любя. За кубок пыток – о горь-кий страстной напиток – тебя хвалю. Я кровь и водулью. Я желчь и уксус пью. Тебя хвалю и славлю. И ставлютвой медный жезл, твой звездный бич я – как знак позораи величья. Ты зимняя весна, ночное солнце – на донце снаясна. Хочу тебя, хваля, найти, признать, назвать. Ты – матьземля. Ты вся в себе, и я в тебе, душа, любовь, и боль, исчастье. И ты во мне, в моей великой части, ты малая пес-чинка, пушинка, зеленая тониночка-травинка, ты крошеч-ная звездочка-снежинка.Ранним днем, тонким сном –Талый снег за окном.Малых рук, сонных глазТайный зов, темный сказ.Коврик шитый в углу,Котик спит на полу.И дремля, и тая,Ты со мной, ты моя.Первый луч, ранний свет,Тонкий сон, талый снег.III.1919.МоскваМИСТИЧЕСКОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ
Приутихшая, невеселаяВечерняя Москва, старинная.Темнота на ощупь тяжелая,Улицы кривые, длинные.Тени одна другой сторонятся,Опасливо по стенке тянутся,Встретятся и не поклонятся,Разойдутся и не оглянутся.По асфальту ступаю с краешка,Сторонясь, не оглядываясь,Пальцами трогая, не знаю, что –Как прибираясь, опрятываясь.Безыменная и бессловная,Давняя, неизгладимаяЗемли моей обида кровнаяПрикипела, прижглась к груди моей.Болью душа моя проточена,Мое тело измором пытано.Я как ты, земля, и точно ты,В твоих ранах до недр открыта я.Пустыми глазами вглядываюсь:Во мне ли то или около –Метнулись в полнеба радуги,Плеснули в полуночи рокоты.Хлынули прибои светами,Вихрями налетели молнии.Это ли мое сердце – это лиМое сердце переполненное?Закружилось, забилось, схваченоКруговых огней метелями –В пляс ударится то ли в плач оно,Налету пронзено, подстрелено.Как лампада, земля стекляннаяИзвнутри замерцала пламенем,Струйчатыми диафанамиСтены засветлели каменные.За глухими дверьми, за окнамиРастопились слезами частыми,Пробежали навзрыд потемками,Смехом просияли ласковым.Да не камень то плачет, радуясь,То не вздохи счастия, боли в нем –Это я взметелилась в радугахХлынула звездным проливнем.Распростерлась – попираемая,Обнимаю – отверженная,Вечно живя, что миг умирая –Ночь, песнь, любовь – миродержная.Земную тягу вынашиваюПоступью неслышною, женскою.И откуда что – не спрашиваю,Но – земля от земли – блаженствую.16.VIII.– 11.IX.1918КАНИТЕЛЬ
Мои причуды и прикрасы,
Энигм и рифм моих кудель,
Моей улыбки и гримасы
Очередная канитель.
«Если мы плачем кровавыми слезами...»
Если мы плачем кровавыми слезами,Бросив – незрячим ли? – под ноги любовь –Боль нашу спрячем гранеными стихами,Ими означим пролитую кровь.Зримые зорче «колеблемые трости»,Нашепта, порчи суха беда лиха,Пыточной корчей раздавленные кости –Там, в узорочье росного стиха.Сердце ли радо весенним светозвонам,Райского сада ли ветвью зацветем,Если не надо для счастья ничего нам –Струнного лада ливнем изойдем.Что ж это, что же – такое дорогое,Счастья дороже, страдания больней,Совести строже, приманнее покоя,Милости Божией – Смерти – сильней?Скорби ли лава, блаженства ли то море,Страсти ль отрава, то бездна ли греха –Верно и право немотствуют в затворе,Слуги устава – подвигом стиха.6.I.1918ДУШИ НЕЖИВЫХ ВЕЩЕЙ
I. Интимная
Свободно и пусто в комнате,Все вещи на своих местах.Подглядывающие, полнотеМетнувшийся поднимать страх?Зачем вы дразните морокомВкось видимых нечужих лиц?Тревожите, шелестя ворохомНе тронутых никем страниц?Так вот какие – ревнивые,Лукавые друзья ночей,Пугающие и пугливые,Вы – души неживых вещей.Так вот что за дверью грохало,Стучало внутри коробка –Вам хочется, чтобы вас трогалаЧеловеческая рука.И чуть, другим отвлеченная,Гляжу, не замечая вас –Как звери, к рукам приучённые,Вы требуете моих ласк.Ах, я бы с вами поладила,И мне ваша тоска близка,И я бы хотела, чтоб гладилаХозяйская меня рука.А строчки мои неловкие,Хромающие всё звончей –Не те же ли хитрые уловкиЯвляющихся душ вещей?24.XI. 1917II. Канон
Кто без меня был у меня вечером сочельника?Мглил у огня – кто без меня – ветки можжевельника?Тайный гость.Был у меня – взор уклоня –Вечером сочельника мглил у огняВетки можжевельника – темную трость –Тайный гость.Взор уклоня – в ночь ото дня – дымами овеянный,Темную трость – бросил у меня, стихший и рассеяний,Тайный гость.Терпкую гроздь – в ночь ото дня –Дымами овеянный, бросил у меня,Стихший и рассеянный – терпкую гроздь –Тайный гость.Сердце пронзил – зов иль вопрос? тень невозвратимого,Острый гвоздь – сердце пронзил – забытого любимого –Крестный гвоздь.Зов иль вопрос – не мне, не мне –Тень невозвратимого – но нет, но нет —Забытого, любимого – крестный гвоздь —Тайный гость.29.XI.1917III. Свободная
Я без имени, я без отчества,Без приюта в толчее мирской.Но бессонное строит зодчествоПотаенного одиночестваУдаленный мне мой покой.Городской машины колесико,Полустершееся на ходу –Я на свет не высуну носика,Я – надломанного колосикаНезаметнее – пропаду.Но – скользну в себя легче тени я –И не прежняя, и не та,И наитием озаренияЯ в безумии приближенияК Сердцу Мира и к тайне тайн.Одиночество и фантастикаНачинают свой брачный пир.Слышишь? Музыка. Видишь? Пластика.Крест огня в кружении – Свастика.Хочешь? Творчество. Можешь? Мир.5.XII.1917IV. Безнадежная
Кто знал, как я, соблазны одиночества –Влекущие провалы пустоты,Все тайные, все темные пророчестваТоскующей, взыскующей мечты, –Тому равны и торжище, и студия,Ему на них себя не раздвоить,Но в келии безмолвия, безлюдия –Таимому – таиться и таить.Ему нейти печалить или радоватьСвои глаза убором красоты –Но потаенно, отдаленно складыватьСокровища смиренной нищеты.И вдруг – чужих, своих ли отклоняющей –Увидит, одиночества на дне,Что он себе – другой, чужой, мешающий,Что он с собой – вдвоем, наедине.И горестно возропщет, и восплачется,От стен к стенам безвыходно снуя —И отойдет, и убежит, и спрячетсяОн от себя в толпу чужих не-Я.8.XII.1917V. Рабочая
День заколот тенью черной. Вот твой молот, вот твой жернов.Необорно и упорно в слово словом снова бей.Слов раздавленные зерна пасть расплавленная горнаВаром слижет, жаром снижет. Ты же смей, не робей.Пусть, клубяся дымным гимном, уст устами ищет пламя,И, яряся диким скимном, сгорблен короб – горб огней,И взаимным прыщет ливнем, метит – ты в нем – встретить бивнем –Не яви страх, в быстрых искрах стой, умей, пой и смей.Слов зыбучесть и текучесть вылей в жгучесть, в силе мучась,Куй им огненную участь – испытуем, не жалей.Мук и пыток прав избыток, звука слиток плавь, созвучась,Как напиток, как струи ток, слово лей, слово лей.Слова сгусток, сжатый в жгуты, вынь у огненного спрутаИ, как злато – Бенвенуто, стих чекань, стих чекань.Год работы иль минута – вот он, вот он, пресловутый,Гнутый, мятый многократы, явит сплав славы грань.Здесь означен, весь прозрачен, как чертог украшен брачный,Как восток, окрашен в утра перламутровую рань –Или, – гневный, строг и мрачен, рог заката огнезначныйИ набата зевный плач он, боя вой, бури брань.Ты же, скован заклинаньем, обетован послушаньем,Пред созданием готовым, перед словом, мастер, встань.Делу рук своих – признаньем, телу мук своих – дыханьем,Весть во мгле дней, честь последней славы слову дай дань.12.XII.1917VI. Напрасная
В далекой комнате задвинутаНа полке, книгой между книг,Я жду, ко мне, давно покинутой,Придет неверный мой жених.Войдет походкою неспешноюИ сядет в кресло у стола –И станут сказкою утешноюВсе помыслы и все дела:И я, слепая от рождения,Глухонемая – обретуВсе царства слышанья и зрения,Всей милой речи теплоту.Где шрамы язв, где пятна тления,Оцепененья синева?Не в зимнем сне, не в мертвом плене я –Но вся в цвету и вся жива.А он, преображенье даруяОдной мне только внятным: встань —Бормочет в кресле сонно старое:– Да, жизнь прошла, куда ни глянь.13.XII.1917VII. Последняя
Шесть дней прошло моей недели,И день седьмой.Кто здесь со мною на постели –Немой, не мой?Не видно глаз, не слышно речи,Нигде, ничуть –Но холодом сжимает плечиИ страхом грудь.И никого, и ничего нетВнутри кольца –Но поцелуй бесстрастный гонитКровь от лица.А, Темный Рыцарь, многих вышибТы из седла –Но твоего копья не выше бМоя стрела!Пойду сама, твоей навстречу –Петле-тесьме,И вечной памятью отвечуЯ вечной тьме.Но темная яснее риза,Виднее круг:Чему мой гнев, кому мой вызов?Со мною друг.Ведь только с ним в пределах мираЯ не одна.Какая царственней порфира,Чем пелена?И я зову: иди же зыбкуМою качать,И дать устам моим улыбку –Твою печать.15.XII.1917VIII. Веселая
Черным окошко занавесила,Белые две лампы зажгла.Боязно чего-то и весело,Не перед добром весела.За день-то за долгий намаешься,Ходишь по людям по чужим,К маленьким пойдешь ли – спокаешься,Вдвое спокаешься – к большим.Дай-ка, оденусь попригляднее,В гости пойду к себе самой.Будет чуднее и занятнееРечи вести с самой собой.– Милая, вы очень фривольная.– Милая, я на колесе.– Бедная, есть средства – безбольные…– Бедная, пробовала – все.– Нежная, где друг опечаленный?– Нежная, заброшен, забыт.– Певчая, где голос ваш хрустальный?– Певчая, хрустальный – разбит.– Порченая, знахаря надо бы.– Порченая, знахарь-то – я.– Гордая, есть пропасти адовы.– Гордая, и там я – своя.– Грешная, а Бог-то, а любящий?– Грешная, знаю. Не дано.– Нищая, на гноище, в рубище.– Нищая, верно – и смешно.Что уж там громкие названия,Жалкие, жуткие слова.Проще – бесцельное шатание,Правильней – одно, а не два.Сердце, разбившись, обнаружитсяОбручем игрушки – серсо.Весело взвивается, кружится,Прыгает со мной – колесо.17.XII.1917ПЛАТЬЯ
1. Лиловое шелковое
Восемь лет. Игрою брызниВ кошки-мышки или жмурки –И беги навстречу жизниБегом радостным мазурки.Восемнадцать. Ранней страстьюПросияв, не опечалься –И лети навстречу счастьюКруговым полетом вальса.Тридцать шесть. Планетных о рбитНе пытай, звезда без ранга –И скользни навстречу скорби,Тут и там, уклоном танго.Шестьдесят. Обратно вертитКарусель невидный кто-то.Что ж, пойдем навстречу смертиТемпом медленным гавота.8.VI.1916. Пятигорск2. Батистовое в крапинках
Да что ты, злая девочка,Насупленно глядишь?Ты миленькая белочка,Ты глупенькая мышь.Твои сестрицы-косынькиКак в золота кольце,Веснушки точно росынькиНа розовом лице.Не верит – и обиженно,Рассерженно твердит:– Я гадкая, я рыжая,Не смей, не тронь, уйди!Молчу. Не знай, бедовая,Как вся ты мне мила –Красивая, медовая,Сердитая пчела.28.IX.19183. Белая фата
Быть прижатой жутко новоК постороннему плечу.Отвернуться от чужогоНе могу и не хочу.Телом к телу, тесно, рядом –Ближе с близким не могли б.И слежу я долгим взглядомНезнакомых пальцев сгиб.Тесно, душно, точно в склепе,Терпким горлом сдавлен крик.И прозренье четко лепитНеизвестный чуждый лик.Что чужому ни скажи я –Не уйду, не убегу.Но взглянуть в глаза чужиеНе хочу и не могу.Кто – не вижу – может, смеет.Чей – не знаю. Мой он, мой.И как хочет, так владеетМной на миг навек чужой.6.III.19174. Черное кружево
На удивленье и на редкостьВ ее дому цветов, огней.Но клетка пышная – всё клетка,Степной лисице тесно в ней.У ног – изгибы тонкой шали,Изломы шелка – у плеча.Но одеяние печали,Равно – лохмотья и парча.И занавешенная дремлетПо-за окном, одним-одной.И снятся ей леса и землиТам, на Просторе, за стеной.17.II.19175. Дорожное
Рожденья день – и мама подарилаЕй простенький браслет.Так далеко. Да разве это было –«На утре лет».День именин. К нему ей муж готовятСеребряный сервиз.Так напоказ. И жадно сердце ловитЧужой каприз.На новый год приносит ей любовникКорзину чайных роз.А ей – милей чужих полей шиповникВ блестинках рос.И ждет она земной страстной неделиВоскресного конца,И в праздник свой гирлянду иммортелиВокруг лица.11.IX.1916.Кисловодск6. Коричневое в полоску
Старых книг сегодня скучны томы,Явь окна безжизненно фатальна.Где твой милый, где твой незнакомый?Ты одна, устала и печальна.Целый день – работа до надсады,Раздражение противоречий.Где ж его приветливые взгляды,Где его уверенные плечи?Он придет, не виденный ни разу,Чаемый от века и до века –И не вспомнит, не напомнит разумТо, что ты уродец и калека.Тихо сядет у твоей кровати,Ничего не скажет и не спросит –До изнанки сношенное платьеДаже нежных пальцев не выносит.Только будешь, молча и покорноВглядываясь в сумерки оконца,Числить звезд рассыпанные зерна,Вместе ждать обещанного солнца.12.VIII.1917. Пречистенский бульвар7. Английский костюм
На люди появляетсяУверенная и крепкая.Никто и не догадается,Что она маленькая и нелепая.Идут глупые, умныеК ней, с весельем и с кручиною.Никто, никто не подумает,Что она любит шоколад с начинкою.День весь бродит без устали –Сама за семью печатями –В поисках дела ли, чувства ли,За ответами или за перчатками.На ночь – гребнем в зазубринах –Не расчешет, точно назло, косм –Замечтавшись о излюбленных,Никем не подаренных Grab apple blossoms.9.III.19188. Халатик
Считай часы, считай минутки –Не раздаются ли шаги?Чужие прихоти и шутки,Чужие тайны береги.Ну, а твоя-то где же радость?Вот – папироски, в их дыму.Не надо, ничего не надоС тобою вместе никому.Пускай. Такая честь и часть ей.И ей самой себя не жаль.Могла беречь чужое счастье –Умей беречь свою печаль.5.IV.19179. Затрапезное
Некогда подумать о себе,О любви, никем не разделенной.Вся-то жизнь – забота о судьбе,О судьбе чужой, непобежденной.Весь-то день – уборка и плита,Да еще аптекарские склянки.Вся-то ночь – небесная мечта,Бред Кассандры – или самозванки?Долго, долго не ложится тень,Утро настает незванно рано.Но и днем сквозь усталь, пыль и леньСлышны ей – лесные флейты Пана.4.V.191610. Выцветшее синее
В поношенной жакетке,В потертых башмаках –А солнце красным меткиНажгло мне на щеках.И не сдержу я клича,Теплом опоена:Я солнцева добыча!Я солнцем клеймена!По жилам бродит-бредитХмельная кутерьма.И как никто не сметит,Что я сошла с ума –Что я смеюсь и плачу,Как полоумный ветр,Что я корону прячуПод порыжелый фетр!Что это солнце – точноТакое же, как я,И прячется нарочноПод рыжих туч края.26.IX.191811. Серое форменное
Маленькое верное сердцеТяжесть большую переносит –С верой и болью страстотерпцаЛюбит, но не ждет и не просит.Жаль вам его? пройдите мимо,Лаской не тронув, не обидев.Чтите права чужого гримаИ не узнавайте, увидев.25.IV.191712. Душегрейка
Тепло у печки. Слитный запахЦветов и легких папирос.И старый кот на мягких лапахУпрячет в шерстку зябкий нос.И мама в старых теплых туфляхБредет – ворчит сама с собой:– И всё-то хлам, и всё-то рухлядь,Как мы с тобой, как мы с тобой.Вон дочка, смолоду-то спится,Уж так скромна, ни за порог. –А мне тепло, смешно, и снитсяНе то жених, не то пирог.13. Прозодежда
Век восемнадцатый ей близок,Стиль Фрагонара и Ватто.Но любит томная маркизаКафе-глясе, коньяк, авто.И революция хлестнулаЕе не очень горячо, –Лишь ножку стройную обулаВ дубовый крепкий башмачок,Да в руки, вместо чайной розы,Дала ей кожаный портфель.Но всё звучит, сквозь цифры прозы,Всё та же нежная свирель.Всё та же, в новой обстановке,Для Де Грие Манон Леско –Он ей влюбленно и легкоПодписывает ассигновки.14. Теплая шаль
В пушистой складки шали привольно завернется,Тому, что есть едва ли, безбольно усмехнется,По комнате холодной рассеянное пройдет,Подумает: — «а скоро и праздник настает.Ждет девушка от друга, от барыни кухарка,А мне-то от кого же на праздник ждать подарка?»Пойдет она и купит подарок дорогой –Зимой – дремотный, белый, мечтательный левкой.Накроет стол нарядно, цветок на стол поставитИ с праздником веселым сама себя поздравит,И, радостная, скажет, вдыхая сладкий дух:«Благодарю за память, мой неразлучный друг».II.192015. Остатки от сезона
На закате в старом паркеСосны в бархат разодеты.Сквозь берез косые аркиЗолотые смотрят светы.И неясны, и неяркиБледных женщин силуэты.По скамейкам, на дорожкахПозабылись и остались.В пальцах тонких, зябких, дрожкихМетерлинк или Новалис.На колечках, на сережкахМедлит луч, уйти печалясь.Эта – в мрачном черном платье,Та – в прозрачном сне вуали.Но у всех – одно объятье,Всем – один удел печали.И объятье – как распятьеТем, кто ждали и устали.Глубже, строже траур сосен,В небе гаснущем узорясь.Лист березки – вкривь и вкось он,С ветерком залетным ссорясь.И земли, и сердца осеньТеневая кроет прорезь.3.IX.1916.КисловодскСКАЗКА ГОРОДА
На перекрестке Лель подошел к Снегурке –Там, где пестрит афишами забор.Он – в кожаной скользкой куртке,Она – в суконном tailleur [1].– На «Двенадцатой Ночи» вы уже были?– Нет, я боюсь вечерней темноты.– Двенадцатая ли, ты ли?– Единственный, это ты.– Слышали, опять голодный бунт в Коломне– Не говорите, кошмар наяву.– Приснившаяся, напомни.– Я помню, но не зову.– Февральский сахар, а по карточкам марта.– В августе, значит, получим за май.– Ты – случай? красная карта?– Проигранная. Прощай.– Уезжаю, не зная, куда назначат.– Мне сюда, на Сретенку. Добрый путь.– Ты – Встреча моя. Удача?– Ты вспомнил? поздно, забудь.С завязанными глазами, точно в жмурках,Догнать – не догонит марта апрель.Потерянная Снегурка,Растерянный, глупый Лель.13.III.1918ЛИСТИКИ
Зеленые
1. «Да что ж это за листики весенние…»
Да что ж это за листики весенние.Раскрытые так трепетно и молодо?Им – синее небес благоволение,Им – солнечное, праздничное золото.А мы-то, мы – домов своих теснинами,Асфальтовыми теми тротуарами –Мы сушим их, мы душим их невинными,Мы делаем их блеклыми и старыми.И все-таки, стыдяся и досадуя,Со всяческой расценкою и мерою,Мы плачем перед ними – нежно радуясь,И молимся им – горестно не веруя.18.V.19172. «Светлый диск в кольце туманном…»
Светлый диск в кольце туманном,Бледный в бледном круг –Ляжет поздно, встанет раноМой небесный друг.Ночью бродит, луч наводитНа крыльцо в саду –Смотрит, кто ко мне приходитИ кого я жду.Днем над домом незнакомым,За чужой стеной –Метит облачным изломомШаг неверный мой.Нас обоих верно тянетК той же кривизне –И покоя нет, и сна нетНи ему, ни мне.27.I.19153. «В окно влетели стайкой белою…»
В окно влетели стайкой белою –Ночной налет, дневной наряд –И надо мною, онемелою,Вершат им ведомый обряд.Коснутся плеч моих усталости –За ними крылья в серебре.Коснутся сердца темной алостиПокоем неба на заре.Ах, пыль земли забыть умела яИ видеть только высоту,Где раскрывались крылья белые,Все на свету и на лету.10.VII.19174. «От звезд норовя занавеситься…»
От звезд норовя занавеситься,Под облачный спрятаться плат,Заря загляделась на месяцаБродячего краешек лат.Хоронит за ближней осинкоюСвои пересветы венца,Туманною кроет ширинкоюНесносную алость лица.– Когда бы не копья те звездные,Не те потайные ключи —Послала за ним бы и поздно яКосые, цветные лучи. –Но жить ей впотай заповедано,Небес на краю, под замком –И латнику бледному вслед онаМахнет рукавом – ветерком.14.X.19175. «С неба шел, на землю падал…»
С неба шел, на землю падалЛетний дождик, частый, меткий,И друг к дружке жались рядомДве березки, две соседки:– Не побило бы нас градом,Не помяло бы нам ветки. –И бежали старым садомДве сестренки-малолетки,И смотрели робким взглядомИз жасминовой беседки:– Ай, не трогай, дождь, не надо,Мы же крошки, мы же детки. –Дождь смеялся, на земь, на домВодяные метил сетки,Дождь пролился водопадомИ сквозь солнце брызгал, редкий.И равнялися нарядомДве березки, две кокетки.А сестренки были радыМокрой травке-разноцветке.6. Нездешний
В путанице поворотов,Разбегающихся дорожек –Спрашиваю прохожих,Изредка молвит кто-то,Бросит на ходу: «не знаю»,Торопко пробежит: «не здешний».Это – цветопад вешнийПо ветру облетает,Бледные сквозные хлопья –Белые лепестки черешни.Это – мечта утешнейВ матовом сне опия.Это – моя УтопияОттепели поспешней.Это ее, кромешнейЗыби, мути, топи, яПро водами встречаю.Вот это что — «не знаю»,Вот это кто – «не здешний».20.II.19187. «Метнулась пугливой кошкой…»
Метнулась пугливой кошкой,Зацепила скупые фортки,Постучала галкой в окошко,Растворила дверные створки,Мигнула зайчиком в луже,Расплескалась синей канавкой –И дразнит: а последней стужиНе боится первая травка!6.IV.1918Желтые
1. «И в тихой дали, в неба глуби…»
И в тихой дали, в неба глубиТакая нежность и покой,Как светлый кто-то белизнойСквозь голубую мглу проступит –И он всем полем нас полюбит,Нам улыбнется всей рекой,И отпускающей рукойНас примирит и приголубит.Ах, это тот, кого на светКаким названьем ни уродуй –Зови природой иль погодой –Большой талант, большой поэтКончает осени сонетОчаровательною кодой –Под вечер дней, на склоне лет.21.IX.19182. «Березка растет высоко…»
Березка растет высоко,Ветки наклонив низко.И до неба недалёко,И от земли-то близко.Ей сверху – лазурь и алость,Снизу – тьма и прохлада.И – слабость то или жалость,А всему она рада:Полоскам на белом платье,То ли кружеву в косах,Тому ль, что скоро лежать ейНа вечерних на росах.Невольно, светло красуясь,Ждет: придет он и взглянет –Кто, жадно ею любуясь,Насмерть ей сердце ранит.23.VII.19173. «Бесцветный день – оторванный листок…»
Бесцветный день – оторванный листокВ расплывчатости тающих кристаллов.А где-то дней ликующих истокГорит зарей пылающих кораллов.Пустых речей – бряцающих кимвалов –Чужих людей томительный поток.А где-то есть – единственный КачаловИ есть – о, есть – Ахматова и Блок.Вся жизнь, вся жизнь – разорванные ткани,Немой души расколотые грани,Слепой мечты разбитая эмаль.А где-то есть всё то, всё то, что снится,Что никогда, нигде не повторится.И, если есть – мне ничего не жаль.7.VIII.1915.Кисловодск4. «Кривыми улицами непролазных…»
Кривыми улицами непролазныхИдти до тайныя чертыИ видеть в лицах безобразныхЛик непорочной красоты.Внимать, как с веток листья вязу,Хрустя, совьются и замрут –И видеть в щелях черных пазухЕго весенний изумруд.Всё, всё, что на земле ни сталось –Таить, как некий вдовий сон:Одежды темныя линялостьСменить на пурпур и виссон.И вот – дойдешь до той до грани,Там остановишься и ждешь –Когда же сущей правдой станетТвоя пророческая ложь?23.IX.19175. «Зашумели, зашуршали…»
Зашумели, зашуршалиЛистья у крыльца –Это платья побросалиБратья-месяца.И бегут – под землю лестницНе замел бы снег.Только самый крайний месяцЗамедляет бег:Жалко листьев яркий пояс,Поздних ягод-бус,И кусает, беспокоясь.Золотистый ус.– А и мать-земля скупа шить,Изорвешь – латай,Сентябрем уйдешь под пажитьОборотит в май.И с тобою той весною,Новым платьем чист,Станет по пояс травоюОброненный лист. –22.IX.19186. «Вечерни солнца конченная треба…»
Вечерни солнца конченная треба.Пути на запад облачные метки.В чужом саду, в заброшенной беседкеПод вечер успокоиться и мне бы –И видеть сквозь темнеющие веткиПолоски еще розового неба.Последний звон – на ивах, на вербах ли,Куренье смол игольчатым кадилом.Ах, на моем далеком юге, снилось,Родные тополя сильнее пахли,И я о севере грустила миломОстрее – там, в забытой белой сакле.Как непохожи там и здесь природа,Здесь – Антигона, там же — Клеопатра.Но здесь я у подножия Алатра,У темной грани светлого восхода,Но ближе здесь небесного театраИ высь и даль украшенного свода.Вечерняя прохлада нежить радаЧужого сада тихую беседку.Пора идти. Еще мгновенье взгляда —И снимок спрятан в темную кассетку.Но я его возьму, когда мне надо,В моих стихов узорчатую сетку.6.VIII.1917«Иерофант ли знаком знания…»
Иерофант ли знаком знания,Иль слова магией поэт –Равно напрасно ловят грани ЯНеуловимый тайносвет.Равно искусства сети гибкиеИ знанья шаткая ступень –Не емлют тайны вечно зыбкия,Чужого сердца светотень.А там – чернавка, позабытаяУ придорожного крыльца,Глазами сказки видит скрытоеОт мудреца и от певца.Игра ли то слепого случая,Закон ли вещей глубины,Но все созвездия, созвучия –В девичьи косы вплетены.30.XI.1915«Был вечер утру солнца равен…»
Был вечер утру солнца равен –Пронизан светом каждый миг,И в старой лавке старый раввинПеребирал страницы книг.«Находит Бог свои утратыНа дне морей, в песках пустынь,И возмещает седьмикратыОн оскорбителям святынь.Но если мы падем на лицаСвои у страшных Божьих ног –Он отомстит и примирится:Не вечен гнев, но вечен Бог».Лоскутьев темные отрепья,Бумаги шелест, звонкий торг –И строгих рук великолепье,И глаз экстатика восторг.А рядом – город: в шума лавеГудит мотор, звенит трамвай.О, старый равви, мудрый равви,Напрасных снов не вызывай.Смерть поколенья – смерть и Бога.Что новый род – иной кумир.Но наша в вечности дорога.Не вечен Бог, но вечен мир.И будем век мы тщиться всуеСойти с дороги слепо той,И ужасаясь, и любуясьМирскою буйной лепотой.И нам у сонных побережийПокоя смерти не вкусить,Моляся Времени, о ежеНам нашу вечность износить.20.VIII.1917ВО ВЛАСТИ СЛОВ
И мед, и яд – слова очарования.Кто знает их – премудр и тайновещ.Всегда – о, да – прекраснее название,Чем названное – чувство или вещь.Безумный маг великого молчанияЗаветную снимает пелену –И сам тогда во власти волхвования,У чар своих, у слов своих в плену.И видит он сияние мечтания,И молит он: – Прекрасное, ко мне! –И слышит он: – не то, не там, не та, не я, –И гнется он под тяжким знаком Не.Очерчен круг. Дневной неволе – дань ее:Условностей заученный словарь,Бесценных книг дешевые издания,Небесных тайн житейский календарь.В страстную полночь страсти и страданияДано одно – смотреть и целовать.А те слова – те страшные, названия –На них темна заклятия печать.28.II.1913«Есть слова – не от уст к устам…»
Есть слова – не от уст к устам, –Ласковые, как небо летом,Радостные нездешним светом,Вспыхивающим только там.И не знаем мы даже, где тамЕсть слова от сердец к сердцам.Есть слова – как кровь на клинке,Жалящие отравным жалом,Ранящие слепым кинжалом,Острые – как стекло в песке,Страшные – как бичи отсталым.Есть слова – от тоски к тоске.Ласковые – нам снятся сном,Облачные – летят бесследно.Яростные – навек, победно,Резанным на меди письмом,В памяти остаются бледной –Выжженным на душе клеймом.20.VII.1917ЛИШНИЕ ОГНИ
Обессиленных рук перегиб уже не гибок –От несметных пожатий, объятий кандалов.И устали уста – от бесчисленных улыбок,От раздельности слов, одинаковости слов.Примелькались глазам лоскуточки имитаций –Обветшалое вымыслом творчество само –Световые эффекты небесных декораций,Видовые картины земного кинемо.Спят, остынув, сердца – и холодный сон глубок их,И покоен их отдых от стольких поз и фраз,От исканий, скитаний, страданий одиноких,От трагических фарсов, от грима и гримас.Притаились, притихли, замолкли и застыли –В тишине, темноте, пустоте, навек одни.Мировые метели в купели звездной пылиЗатушили неверные, лишние огни.17.I.1915ЕВГЕНИЮ АРХИППОВУ
В тесной темнице заточнику не спится:Ликов незримых немые голоса,Плещет ли, блещет ли вещая зарница,Ставит ли, правит ли Арго паруса.Дышит, кто слышит, дыханием сирени,Стебли колебля, колышутся цветы.Мнятся ли, снятся ль блаженные колениПенорожденной, явленной Красоты.Голос незвонкий, что волос тонкий, нитьюЛьет неотлитно, не внять ему нельзя:Пленный и тленный, к великому разлитьюМлечного вечно пути твоя стезя.Ржавых затворов заплаканная зелень,Плесень в узорах – претворены, смотри:В злато и жемчуг заоблачных молелень,В ладан и смирну кумирни «Там – внутри».Дремлет, не внемлет, объемлет – не приемлетЗвука в молчаньи и знака в темноте.Пленником семь лет – и будет им он семь лет,Майской и райской не верящий мечте.26.VIII.1916.Кисловодск«Замаскированных и ряженых…»
Замаскированных и ряженыхНесвязный круг, неровный шаг.И не узнать, кем строй налажен их,И кто там друг, и кто нам враг.Случайно скованными парамиОбручены-обречены,Своими чарами-кошмарамиС чужими снами сплетены.И редко, редко, на мгновение –Ни с кем не слитое звено –Мелькнет непризнанного генияНеузнанное домино.И реже, реже, неприметная,Никем не принятая вновь,Неутолимо безответная.Пройдет Единая Любовь.И вскрик, и взгляд, бесцельно брошенный,Оплачет призрачную даль –Теней немилых круг непрошеный,Круженья лишнего спираль.19.VIII.1915.КИТАЮ-ГОРОДУ НА ЗАБОРОЛЕ
1. Купола
Кремлевские, церковные, святые,Литые, золотые купола.Архангельские головы седые,Ивановские царь-колокола.Успенские истертые ступени –Столетиями кованный узор,И Чудовские сводчатые сениИ маковок Апостольских шатер.А верхний Спас – за золотой решетной,Спас – на бору и Спас – что на крови, –Он ждет, Он ждет, веков считая четки,И Он сойдет – лишь только позови.А те, чей сон под куполами, в медныхИ каменных покоях сберегли –Заступники обиженных и бедных,Печальники московский земли,Вы слышите? Ударят у Предтечи,Примкнут Борис и Глеб из-за угла,Подхватят-переймут в Замоскворечьи,В Кремле пойдут во все колокола.Ответят у Большого Вознесенья,Подслушают у Саввы на дворе,Зажгутся потускневшие каменьяНа выцветшем Страстном монастыре.Кричат во Успеньи – на МогильцахПолиелейный, благовестный звон.Вы видите? – на папертях, на крыльцахСтоят и ждут знамений у знамен.От Красных, от Никитских, от Арбатских,От Сретенских, Пречистенских ворот,Со всех застав, со всех дорог посадскихРекой идет – разливом рек – народ.Святительские, княжеские тени,Вы снимете ли смертный свой убор?Покинете ль, в неслыханном служеньи,Свой вечный, свой монашеский затвор?Час наступил – всем племенем и родомВо гнев иль в радость Господа войти.Идете ли вы с нами крестным ходомПо страшному, по крестному пути?4.I.19152. Трамваи
Московские трамвайные билетики,Гадания и рифмы с вами связаны,Хотя вас нет в теории эстетики,И ни в одной вы книге не показаны.Билетики московские трамвайные,Вы – разные, вы – красные и синие,Вы пропуск на пути необычайные,На тайные космические линии.Трамвайные билетики московские,Безвестного немые выполнители,Вы маните ли к прелести бесовския,Ведете ли вы к мирныя обители –Я верю вам, чудес приметы явные,Печального смешные этикетики,Я рада вам, служители уставные,Московские трамвайные билетики.10.XI.1914. Москва3. Лавки
Ярус за ярусом – витрины,Лавки, прилавки без конца.С площади с Красной – магазиныВплоть до Садового кольца.Жадные, алчущие пасти –Грузные Верхние ряды,Стекла граненые запястий –Встречной пассажей череды,Выставка Мюр-и-Мерилиза,Выгиб Кузнецкого моста.Вся, от панели до карниза –Бьющая злая пестрота.Ловят на модную уловкуЛямин, Ралле и Фаберже.Душу бы, душу за обновку –Тело-то продано уже.Мимо, пройдя Охотным рядом,Мимо кричащих площадей,Выйдем постенным длинным садомДальше от лавок и людей.Узкими войдя воротами,Низко поклонимся ему –Веющему вещими снами,Крестовенчанному холму.Там, только там, где не торгуют,Станем под стрельчатым окном –Града небесного взыскуя,Тихо тоскуя о земном.Станем под белой колокольней,Взглянем на красный монастырь –И отойдем от жизни дольнейВ горний кремлевский Свят-пустырь.30.VII.1917.4. Кафе
Узкие лазейки между столиками,Белая эстрада со скрипицами.Лица – незначительными ноликами,Яркими – иные – небылицами.По аллее ребятишки роликами,С боннами ли, тонными девицами.Стук фаянса, тронутого ножичками.«Истина одна, с максималистами». –Звон стекла под тоненькими ложечками.– «Взглянешь, и луга стоят цветистыми». –Всплески птиц, летающих за крошечками,Облака – сребристыми батистами.Жизнь, о жизнь – затейница и сказочница,Жизнь, во всем великая и малая,Ты – свои меняющая разом лица,Очевидная и небывалая –Всё в тебе люблю, что только глазу мнится,Всё приму, как счастье запоздалое.16.VIII.1917ДНИ ГНЕВА, ДНИ СКОРБИ
I. «Небо – свидетелем и порукою…»
Небо – свидетелем и порукоюСвятости света – едино, цело.Рвутся гранаты, сослепу стукаясьВ камень и в стену, в камень и в тело,В нежное, хрупкое живое тело.Стенкой иду – контора ли, лавка ли –Накрепко заперта глухой ставней,Наискось – белой доской недавней.Две собачонки близко затявкалиТут, за решеткою – нет листа в ней.Две собачонки – они всегдашние.Наше обычное и вчерашнееКажется нынче – с другой планеты.Может быть, здесь вот — самое страшное,Самое верное во всем этом.Как завтра мне с человеком встретиться?Взглянем в глаза — в них разрывов дымы.Руки протянем – ими могли мы…Если забудем — небо осветится,Небо нам станет свидетель зримый.31.X.1917II. «Устала слушать, устала…»
Устала слушать, усталаСнарядов надрывный стук.Неужели было малоНа свете и ран, и мук?Кого-то девушка ищет,Идет за ним наугад –А в уши жуткое свищет,А рядом рвется снаряд.Смотрю ей вслед, провожаю.Иди. Все равны пути.Пошла бы и я – не знаю,Куда и за кем пойти.Стоять поодаль прицела,Выглядывать из-за угла –О, лучше той, под обстрелом,О, легче той, что ушла.1.XI.1917III. «Москва моя, Москва моя, горящая…»
Москва моя, Москва моя, горящаяПолуночными заревами дикими,Воистину смятенно предстоящаяСокрытому за огненными ликами –Чем тучу отведешь грозоочитую?Какою правдой перед ней оправишься?Чем ризу убелишь ты неомытую,Когда по жизни, в малый час, преставишься?Полмира смертью заново чеканилось,Писалась кровью славы повесть трудная –Чужим богам служила ты и кланялась,Москва моя преславная, пречудная.Земля твоя на части разрывалася,Палимая, зоримая, распятая –Ты на помин ее расторговалася,Москва моя, Москва моя богатая.Твоих детей тела лежат неубраны.На суд, на суд с ней, мертвые, восстанете!Она считала стали той зазубрины,Она смотрела, страшные ли раны те.Ей, Господи, суди нас не по истинеИ не по делу нашему повинному –По милости суди – не нашей, инственней,Иначе не спастися ни единому.Оставь Москве – ей свой позор избыти ли? –Не для ради красы ее великия,А для ради погоста и обители,И древности, и святости толикия,Для малых сих – не сделай гнева меру им,Но чашу милосердия бездонною –Для тех, для трех ли праведников – веруем,Что на Москве они, ей обороною.2.XI.1917IV. «Снег снисходительный и добрый…»
Снег снисходительный и добрый,Повязкой чистою облек онБалконов сломанные ребра,Глазницы выбитые окон.Нисшел холодной благостынейНа обожженные карнизы,На – славы купола донынеВ грязи разметанные – ризы.О, эти жалкие увечьяИ эти горестные раны –Несчетнолики зла предтечиИ звенья зла несметногранны.Прошли – проклятие и ужас,Остались – ужас и проклятье.Окрест земли – туга и стужаСплелися в смертное объятье.О, больше снега, больше снега —Пускай укроют нас сугробыОт угрожающего небаВ неразмыкаемые гробы.7.XI.1917V. «Пробоина – в Успенском соборе…»
Пробоина – в Успенском соборе,Пробоина – в Московском Кремле.Пробоина – кромешное горе –Пробоина – в сраженной земле.Пробоина – раздор на раздоре –Пробоина – течь на корабле.Пробоина – погромное море –Пробоина – огромно во мгле.Пробоина – брошенные домы –Пробоина – братская могила –Пробоина – сдвиг земной оси.Пробоина – где мы в ней и что мы?Пробоина – бездна поглотила –Пробоина – нет всея Руси !11.XI.1917ИЗ НОЧИ В НОЧЬ
На земных дорогах
Не сберечь души.
И. Эренбург
МОЙ РОМАН
1. В разлуке
Млечной лестницей с неба крыши,Тусклой прорезью на окнеОн прокрадывается – пишетМне письмо лучом на стене:– Дорогая, здесь не томись ты,
Не томи и меня с собой,Приходи в мой сад золотистый,Приходи в мой дом голубой.В темной склянице путь-дорога.Выпей, странница, всё до дна. –– Погоди, погоди немного,Лягу замертво я пьяна. –27.IX.19182. У себя дома
Днем на улице, улице проезжейЛюди толкутся, спешат,Солнце за тучами за низкими чуть брезжит,Листья сухие суетливо шуршат.Дум обрывки – разлаженные свадьбы –За угол, наискось, вкрай –Ах, поскорее бы, успеть бы, добежать быВ лавку из лавки, с трамвая на трамвай.Вот я и дома. Истому облегчая,Ноша спадает с плеча.Друг усмехается приветно мне, встречая,Молвит заботливо, притворно ворча:– Где ты так долго была, пропадала?С кем завилась допоздна?– Друг, не брани меня, озябла я, устала,Улица чужая темна, холодна. –Друг покачнется, на свет развеселится,Струйками слов зазвенит:– Милая сестрица, притихшая певица,Ближе пойди ко мне, теснее прильни.Мы под лампадку вместе на кроваткуЛяжем с тобою вдвоем,Крепко обнимемся, поцелуемся сладко,Крепко и сладко мы надолго уснем –Зыбко, струйно колеблем и волнуем,Клонится, никнет ко мне.Ах, как он манит захлебным поцелуемТам – на стеклянном, на прозрачном, на дне.14.IX.19183. Друг ревнует
Друг мой на меня рассердился,Изобиделся, прогневался –Сам темнее ночи сделался,Мутными попреками разлился:– Ты на белый день загляделась.На погожий ты позарилась,С не ношенным горем сладилась,Ты с печалью не повитым спелась. —Тише водицы, ниже травкиНе вымолвлю впоперечь ему –Друга ль сменять вековечногоНа утехи мне да на забавки?Мне и свет за потемки станет,Радость за беду покажется,Если друг один уляжется,Холодком меня к себе не взманит.5.XI.19184. Счастливое окончание
Тише и глуше ночь,Крепче и глубже сон.Памяти не морочь,Струйный стеклянный звон.Пагубно не пророчьСвадьбы иль похорон.– Рок мечет – зернь кинь –Гранью в грань двинь – лей –Чет-нечет – смерть вынь –Лед-огонь тронь — смей –Глянь в очи – в ночь хлынь –Мед-полынь – сгинь – пей. –Жажду, утешный друг,Влаги твоей давно.Мерно-неспешный друг,Лягу к тебе на дно.Верный мой, грешный друг,Благо с тобой, темно.27.XI.1918ОНА ПРИТВОРИЛАСЬ ЛЮБЯЩЕЙ
I. «Любови плен...»
Ну да, ну да – и сколько бы ни твердилаЯ, что одна, и что я вольна,Что позабыла я, и что я немилая,Что мне не больно, и что я довольна, –А зов и взгляд – и за сердце мертвой хваткойВозьмет тоска – всё та же рука.В ней – без остатка, и за ней без оглядки я,И вся разлука – верности порука.Из ночи в ночь – острее приступы боли,День изо дня слов игрой звеня.И поневоле отчетливы всё болееВ созвучий смене – кандалов созвенья.22.II.1918II. Неузнанная
Ты так искал – и по сердцу, и по миру,Ее, твою единственную, ту –И не узнал скользнувшую без номеру,Без ярлычка, безвестную мечту.Придавленный словами – теми, этими,Где вековая скука залегла –Ты любовался легкими соцветьямиЗа хрупкой гранью тонкого стекла.А это я цвела.И со страницы пыльных книг, где, сеткоюЗакинута, чужая мысль суха –Смеялась я причудливой виньеткою,Изысканной цитатою стиха.Замученный безвыходностью внутренней,Ты задыхался, выжженный дотла –И вдруг, и вдруг дышал прохладой утренней,Не зная сам, куда исчезла мгла.А это я прошла.Ты пел «о ней» терцинами ли твердымиИль ямбами зыбучими – о ней,Чурляниса спектральными аккордами,И Скрябина дискордами теней.А не узнал, что радуга созвучия,И гамма цвета, и душа тепла,И всё, где жизнь – цветная и певучая,Красивая и грустная текла.Что это я была.Вот ты вдвоем. В ней и в тебе незримо – я,Жар ваших губ и холод ваших рук.Вот ты один – и еле ощутима яТобой, как твоего же сердца стук.Но ты не знаешь – не сниму зарока я –Что это я, в другой, тебе мила.Не знает солнце, в небе одинокое,Что ночь его — всем небом обняла.Что это – ночь светла.23.II.1918III. Птичьи лапки
Мы с вами шли по уклонной набережной,И синело небо, и шумела река.Вы ко мне наклонялись, подчеркнуто бережно,Вспоминались далекие берега Терека.А теперь – одна, у окна, пологуюКрышу разглядываю, пригнувшую дом,Птичьих лапок-царапок по снежному пологуУзор неразборчивый, перепутанным рядом.Снег весной растает – и следов не станетНежных тоненьких лапок. Разбегутся – чьи?Только в памяти цепкой наша встреча выстанетСуеверным узором – на снегу лапки птичьи.23.II.1918ОНА ПРИТВОРИЛАСЬ НАБОЖНОЙ
– Хотите чаю? Горек жизни плен,Но нищета – смирения залог. –Ведь если я не преклоню колен –Так потому, что я всегда у ног.– Да, виден мастер даже в пустяке,И мерка для него – хороший вкус. –Ведь если я не подойду к руке –Так потому, что я всегда молюсь.Но вслух? ведь если я живая всё ж –Так потому, что потаен мой крест.– Стихи? но все-таки, ведь это ложь.– Талант? в конце концов, ведь это жест. –15.VII.1918ОНА ПРИТВОРИЛАСЬ ПОЭТОМ (Рождение кометы)
То вверх, то вниз – на взлетах или срывахИзвилистого вольного стиха.И змейкой – вбок, в уклончивых извивах,Улиткой – впрямь, на сочне лопуха.И засмеяться: как легко и ловко!И заворчать: какая чепуха!Но мне милей тугая рифмоловкаРазмеренных ямбических теснин,Где мудрена увертка и сноровка.Мне мил чертеж расчисленных терцин:Два катета скосит гипотенуза,Мужские рифмы – женской рифмы клин.Напор воды сильней всего – у шлюза,И прихотям свободного пераПокорней всех классическая муза.Напомни мне, античная сестра,В подсчете слов скупа неумолимо,В подборе слов избыточно щедра –Что видела я, вправду или мнимо,По обе стороны добра и зла,Смеясь над тем, что мной сугубо чтимо,Идя сквозь всё, как нитка без узла,Не удержима никакою тканью,Вольна и до упаду весела.Почтим сперва тройных созвучий данью,Оконченных на ять или на е,Всех тех, кто вторил нашему молчанью.Кто с нами в лад плясал на лезвее.О, мало их, со-узников нам, ибоКому приятно быть deshabille [2]?Все – либо в бархате и шелке, либоВ подобранной набойки пестроте.Кто с нами был и ниш, и наг – спасибо.А те, кто нас оставил втуне – те.Кто мимо шел, не замечая, ли жеНе нисходя к звенящей немоте –Они еще дороже нам и ближе,Тем ярче светят нашей темнотеВ небесном, скажем набожно, престиже.Нам – предстоять в погибельной черте,Хотя в Москве, в Анапе, иль в Париже,Но – в благости очередном хвосте –У лика приснопесенного, ижеДостойно есть прославить не на три,А на шесть рифм, одна другой не ниже.О, голоса, затихшие внутри,В никем не обитаемых покоях,Покинутой земли сазандари,В чужой стране послушает – о, кто их?В часовне, где давно ни служб, ни треб,Кто ненапетый разогнет октоих?Наш, муза, жребий грустен и нелеп:Не мучит он, а только так, корежит –Не лезет ни в Элизий, ни в Эреб,А – полудьяволит и полубожит.Ведь судят нас – а по чужой вине,И даже не карают, только ёжат.И жаловаться не на что, занеНас не казнят, а так, не замечают.Вся суть – вот это маленькое не:Не видят, не хотят, не отвечают,Не то, не так, не надобно, не тут.И каждым не как что-то отнимают.Но – отнимают тем, что не дают.Кто ближний наш? кто не прошедший мимо?Левит, купец – все мимо нас идут.Что ж, было трудно, стало выносимо,Еще немного – станет всё равно.Уже теперь – едва соединимоС другими в цепь отпавшее звено.Уже теперь – почти воспоминаньеЧто было так недавно – и давно.Ты помнишь, муза, первое свиданье?Как нас позвали в поздний темный час,Как я тогда – без слова и дыханья –В лицо Судьбе взглянула в первый раз?Был страшен, помню, ясный лик – прозраченИ беспощаден холод светлых глаз.Ты назвала: Кассандра – и означенБыл весь мой путь: любовь, безумье, смертьИ вещий дар, высок – и неудачен.Безвидный, круговой, бесшумный смерч.Ослепла я, но не упала стономИ бросила, как рифму, смерти – смех.Да, я была любима Аполлоном.Да, я живу в плену, в чужой земле.Да, мне не верят – снов и песен звонам.Да, я иду на смерть, к моей петле.Но я на всё отвечу звучным смехомИ, подходя к последней вечной мгле,Я улыбнусь чужих минут утехамИ, наконец услышав: падай, вниз, –Отвечу: рада — смелым вольным эхом –И я шутя возьму свой первый приз.До тех же пор – побудь со мной, подруга,Моих юродств перенося каприз.Лишь ты одна умеешь дать негрубоНе по руке тяжелое веслоНевольничьего песенного струга.С тобой одной свободно и светло.Когда все спят, и стражи ночи крайнейУже дробится синее стекло –Не спи в саду, побудь со мной и дай мнеНе позабыть, увидя факела,О знаменье, о лике и о тайне.Ты знаешь – всё мое судьба взяла:Где мать, сестра? где все, кто был мне дорог?Где отчий дом? ни друга, ни угла.Чужой, красивый, равнодушный город,Чужая радость и чужая грусть.И каждый мне никто – ни друг, ни ворог,И длится жизни скучная изусть.И, дней чужих рассеянная гостья,Всему, что есть, шепчу я тихо: пусть.Но станет ночь – и всех созвездий гроздья,Созрев, нальются пламенем – во мне.Ночь от ночи, от звездной кости – кость я.От синей крови ночи кровь во мне.От тишины полуночныя — сердце,От ветра ночи – песни плач во мне.И сны мои – от лунного ущербца.И как мне знать, сознанье отженя,Что пробил час, и – перебиты берца,Что нет меня, что нет во мне меня?И я, вскружась, лечу, несусь безгромноНад бездною поющего огня –Сквозь глубь и ширь пучины окоемной,Ввысь, Млечному Пути наперерез,Напереём Бездонности потемней,В даль, в пустоту, где след всего – исчез,Где потерялась времени примета,Вся – вихрь, и взлет, и взмах, и срыв, и срез –Вся задрожав от сдавленного света.Вся изойдя беззвучным воплем: на! –Слепая, исступленная комета.Но кто я, кто? себе самой темна,Я – как любовь – безумна и бесцельна,Но нет, любовь, как день, близка, ясна,А я – как ночь, темна и запредельна.Я – ненависть? Как ненависть, слепа,Как ненависть, одна и нераздельна.Но ненависть, как явь, долга, скупа,А я как – как сон – дающая, мгновенна,И я непостижима, как судьба.О, кто же, кто я? вечная измена?Я – мудрости безумье? смерти весть?И дольний гул: мимолетя из плена,Свободна ты, расплавленная песнь.5-11.VII.1918НЕСОВПАДЕНИЯ
Пойдем на те извилины уклончивые,Где так прозрачны ткани темноты –Истачивать, настойчиво истончивая,До острия, все грани, все черты.Пойдем со мной, упрямая, застенчивая,Расшатывать последнюю ступень.Ведь ты, как я – всё та же, хоть изменчивая,Твоей тоски моя улыбка тень.Ведь ты, как я, давно умеешь опытнымиСловами тешить плачущих детейИ отвечать насмешками безропотнымиСвоей, давно не верящей, мечте.Утешены удобными скамеечками:«Согласие», «сочувствие», «свое»,Давай измерим точными линеечкамиТвое – мое, похожее житье.Дай сосчитаем, сколько раз свершениямиМорочила нас поздними судьба,И сколько раз она несовпадениямиГубительна была нам и люба.И сколько раз поминками мы праздновалиВсё, что сбылось – да не тогда, не тут –Все те звонки, которые опаздывали,К нам на одну из маленьких минут.Ты помнишь, да? кривыми переулочнымиНавстречу нам «единственный» идет,Задержат, нас, его ли – ну хоть булочными –И угол две дороги не сведет.Ты знаешь, да? душой и сердцем раненымиПрипасть к чужим – о, навсегда – рукам,Слезами Сони, письмами Татьяниными –И услыхать: – не холодно ли вам?Ты любишь, да? все маски обаятельности.Все ласки, все приманки показать –И вспыхнувшей, и дрогнувшей признательности:– Не стоит благодарности, – сказать.Ты можешь, да? касания космическиеУвидеть в повседневном, есть за нет –И обратить в качания комические(Одной лишь буквы разница) завет.Ты хочешь, да? улыбкой – ох, усталенькою –Земное всё, чужое всё вдохнуть,И веточкою высохшею, маленькоюК родимой Смерти, наконец, прильнуть.Она придет. Но ты ее не лесенками,А крыльями свободными лови.До тех же пор – давай играться песенкамиО святости, о правде, о любви.6.I.1918«Плачущая ль проталина…»
Плачущая ль проталина,Поющая ли душа.По-старому жизнь печальна,По-новому хороша.Луч в водяных излучинах,Блестящий и мокрый весь.Таимое Нет – созвучноХвалой открытому Есть.С жалостью иль разгневанноК своим отошли мои.Со мной – вот зовет напевно,При мне – разве те ручьи.Щепки – обломки гордых мачтМоих, давно, кораблей.Как внятно поет и плачетТот, маленький – водолей.19.X.1917«Зову своих – но путь оснежен их…»
Зову своих – но путь оснежен их,А мой высок и крут порог.Ах, в мире нет путей неезженых,Никем не топтанных дорог.Придите, прошеные, званые,Мой весел пир, мой краток час.Придите, брошенные, странные,Я у порога встречу вас.Жар-птичьим внемля звучным щебетам,Усыплены в прозрачной мгле,Вы позабудете о небе – там,Где хорошо и на земле.Я у окна стою, обрезженаЛучом ущербного серпа.Ко мне дорога не проезженаИ не протоптана тропа.15.XII.1914ПОМИНАЛЬНАЯ СУББОТА
А вдруг – о нас боятся позабыть,Нас помянуть – покойников забота?Родительская наша здесь субботаТам – детская суббота, может быть.И мы для них – давным-давно мертвы,Хоть нас они сегодня поминают,И на небесных папертях читаютПлачевные синодики живых.От нас ли к ним, от них ли к нам – призыв,Двойного поминанья шепот встречный.И вечной памяти, и жизни вечнойДля мертвых просят мертвые – забыв.9.VI.191816.XI.16.
Свет ее – не видели,Любовь ее – обидели,Кто менее, кто более,Кто волей, кто неволею.Смерть, закрыв ей оченьки,Открыла нам – источникиСоленые да горькие,Что воды моря столькие.Здесь была – и нет ее.И жалуясь, и сетуя,Цветы несем ей пышные,Да поздние, да лишние.Встань, вернись, родимая,Верни невозвратимое,Побудь минутку малую.– Не встану я. Устала я.3.III.1917«Прогулки вечерней обычность люблю же я…»
Прогулки вечерней обычность люблю же я.Знакомое всё-то, всё мое окрест.Романовки старой шляпа неуклюжая,Отворен настежь приземистый подъезд.Сейчас из темного – светлая, победная,Красивая выйдет, стройная сестра.Руки что крылья: «усталая ты, бедная».Голос что арфа: «пойдем со мной, пора».Пойдем бульваром, Воздвиженкой иль Знаменкой –Туда, где закатны купола Кремля.На площади широкой, пустынной станем той –«Небо всё в алмазах» увидит земля.Далеко на юге насыпь придорожная,Давным-давно спит красивая сестра.Брожу переулками настороженно я –Не Сегодня, так Завтра – вернет Вчера.16.VII.1917«В кресле старенькая сводит…»
В кресле старенькая сводитНескончаемый пасьянс.Вечер медленный уводитВ полусон и полутранс.Я берусь верблюжьей шерстьюПуховой платок чинить.За отверстием отверстьеРавномерно кроет нить.Кто-то третий с нами в стансах,Чья-то путает рукаКарты верные пасьянса,Петли ровные платка.Вот в часы уйдет, за дверцейТам зацепит колесо —Вмиг собьется с такта сердце,Скучный стук следя часов.Знаю я твое значенье,Мой вечерний частый гость,Твоего прикосновеньяПолу-нежность, полу-злость.Ты ворчишь: бросай, довольно,Будет старое чинить –И надорвана безбольноЖизни путаная нить.Вверх иголку, вниз иголку.Затянула – и пора,И скорее, втихомолку,В щель меж Нынче и Вчера.5.XI.1917СОН ТРОИМ ПРИСНИВШИЙСЯ
1. «Изменившие, верьте – не верьте…»
Изменившие, верьте – не верьте,А изменой любви не разбить.Раз любившим – до самой до смерти,Разлюбивши, нельзя разлюбить.Что там годы разлуки и скуки,Что там всякие против и за –Если трогают эти же руки,Если смотрят всё те же глаза.Мимо смерти пройдут без утраты.Но задушит немая тоска –Папиросы дымком беловатым,Уголком надушенным платка.Охладевшие дрогнут и плачут,Из блаженных торопятся стран.Если памяти злая игла — чутьТронет метку залеченных ран.7.I.19152. Зайчик на стене
Его любви, ревнивой и стоокой,Я не хочу – царя или раба.Его души, и нежной и жестокой,Я не возьму – не моего герба.Но я приму – неласковой улыбкой –Его тоску по ласковой по мне.Но я хочу своею тенью зыбкойЕго дразнить, как зайчик на стене.Слепить глаза скользящею игрою,Что ближе – ярче, далее – слабей.А надоест – я зеркальце закроюИ дам ему: играй или разбей.15.II.1917.Кисловодск3. «Мягка подушка белая…»
Мягка подушка белая,Легко ему лежать.Присела я, несмелая,На узкую кровать.Прозрачна сетка синяяУ тонкого виска.Безжизненнее инеяХолодная рука.Лежи, лежи, недвижимый,Обещанный судьбе.Чем тише мы, тем ближе мыК другому и к себе.Что плачешь, мальчик маленький?Закрой глаза свои –Со снеговой проталинкиПлывущие струи.Над раною сердечноюСдвинь рук иероглиф –И встреть улыбкой вечноюПоследний свой отлив.4.II.19154. «Сломана, отброшена и смята…»
Сломана, отброшена и смятаЧья-то – чья? душа или мечта.Он не тот, она не та – а я-то?Кажется, и я уже не та.Был прелестен танец трех пылинокВ дымном нимбе палевых ночей –Ропот лунных, струнных паутинок,Сон троим приснившийся – но чей?Жаль – кому? мы и не мы, и немы.Жаль – чего? печали даль ясна –Разве мне – неконченой поэмы,Только мне – несбывшегося сна.23.I.19155. «Мы – дамы Грустной Маски…»
Мы – дамы Грустной Маски,Мы – рыцари Тоски –Мы просим только сказки,От счастья далеки.День – в тягостном postiche’е [3]И суеты, и зла –Мы ждем ЛетучейМыши Вечернего крыла.Что в жизни старой нишеНас пылью занесло –Сметет Летучей МышиБесшумное крыло.Боль сердца глуше, тише,Воздушней ломкий шаг –Следя Летучей МышиМелькающий зигзаг.И в юности окраскеСухие лепестки –Мы, дамы Грустной Маски,Мы, рыцари Тоски.5.IV.1917СЛОМАННЫЙ ОРГАНЧИК
1. «Вот только это и было…»
Вот только это и было –Полоска света под дверью.Гляжу и глазам не верюСама же я дверь закрыла.За дверью – тайное имя,Мое бессонное горе.Ему я молюсь в затворе,Ему я служу во схиме.К холодному изголовьюПрижмусь – одно остается.Должно быть, это зоветсяВ романах – вечной любовью.Прости моему неверью.Я чуда ждала — свершилось.Ведь было же это, было –Светившееся за дверью.8.IX.19172. Мой город
Трамваев грохот и скрежет,Горячий мягкий асфальт.Навязчиво ухо режетГазетчика звонкий альт.От двери к двери – любезный,Вполне корректный отказ.– Мы можем быть вам полезны,Но – кто-нибудь знает вас? –Меня не знает никто там.О, сердце людей – базальт.И дальше, к новым воротам,И снова трамвай, асфальт.Но этот жестокий городТакой красивый и свой,Что каждый мне камень дорогВ пыли его мостовой.С моста – Далекого ВидаЛегла золотая мгла.И тонет в реке обида,Уходит боль в купола.Кто любит, тот не осудит,Кремнистый не бросит путь.Мой город милостив будетК другому кому-нибудь.28.V.19173. «Сразу сегодня дождь не выльется…»
Сразу сегодня дождь не выльется,Тучи обида не уляжется,Горестная стихнет, прихилится –Заново проливнями скажется.Жалуется громом на боль она,Реки уносят гневный плач ее.Только земля и удоволена –Сонная, пыльная, горячая,Жадная радуется – сушь ееСмыта обиженною тучею.Милая, стоны мои слушая,Хвалит размеры и созвучия.5.VII.19174. «Опять открылись дождевые лейки…»
Опять открылись дождевые лейки,А я без зонтика и без приюта.Пойду хоть на бульварные скамейки,Под ветками не так меня зальют-то.Что ни скамейка, то и блузка в строчку.Придвинусь я к полоске или клетке –Все порознь разместились, в одиночку,Никто не рад непрошеной соседке.Все смотрят недоверчиво и строгоИз-под полей надвинутых, укромных.Я и не знала, что в Москве так многоВлюбленных под дождем – или бездомных.11.VII.1917.Пречистенский бульвар5. Чаша мук
На подушках на пуховыхНет угла для сна.Жарче маков, роз пунцовыхСкладки полотна.Руки в кольцах, как в оковах,Протяну – стена.Душный сушит, душит, давит,Тушит пламя свеч,То приникнет, то оставит,Но ни встать, ни лечь –Прямо в сердце, в сердце правитСвой палящий меч.Ты даешь – до капли пью я –Чаша мук пуста.Дай отравную, лихую –Заградить уста,И – в прохладу смольной туиРосного куста.8.VI.19176. Июньская метель
Не насмотреться мне, не наглядетьсяНа эту прядь волос, на этот рот.– Уже уходите? (Куда мне деться?Как оставаться мне? сейчас уйдет.)Метелью летнею – июньским чудом –Снежинки тополя заносят вас.Кому же я зажечь свою свечу дам?Она тебе горит последний час.– Вернитесь, дальний мой. (Коснуться елеТвоих, не знающих пощады, рук.)Снежинки летние смели в метелиИ двери запертой, и сердца стук.Седыми вихрями в поющем круге,Огнями белыми опалена,Пушинка малая горячей вьюгиНа рукаве его унесена.18.VI.19177. Из больницы – домой
Из больницы – скорей домой.Хорошо меня дома встретят –Угостят, поздравят, приветят.И не царский то день – да мой.Я живая, с вами, я здесь,И дышу – пою и любуюсь.Выбирайте песню любую –С песней мир отдается весь.Верно, я зашла не туда.Где цветы, улыбки и ласки?Ах, не лица – мертвые маски,Не слова – иголочки льда.Напоили — солью с водой,Накормили – да горьким хлебом.А светло так под синим небом,А темно, темно под землей.3.VII.19178. К себе домой
Конец моим прогулкам,День кончить надо мой –И Мертвым переулкомИдти к себе домой.Шаги по плитам гулки,Ночная тьма нема –И в Мертвом переулкеВсе заперты дома.Замки пустых шкатулок,С потерянным ключом –Ах, Мертвый переулокВедет ко мне, в мой дом.Ошибкам и охулкам.Всему конец, всему –За Мертвым переулком,У Смерти на дому.8.V.1917А.Н. ЧЕБОТАРЕВСКОЙ
Дай руку, дай, я погадаю,Дай непутем поворожу,Всю правду-выдумку узнаю,Неправду-истину скажу.Смотри, идет прямой и строгойТвоя судьба через ладонь:Земная ровная дорога,Подземный трепет и огонь.Ах, и тебя звезда чужаяК твоей погибели вела,И ты без торга, не считая,За песни душу отдала.Смотри, любовью АполлонаНа жертву ты обречена.И ты сойти в земное лоноКассандрой пленною должна.Да что там греческие сказки,Когда здесь русская судьба,Когда нас корчит в лютой тряскеЛихая порча-ворожба,Когда мы ведовским напевомСнимаем нашепт вражьих чарИ отвечаем белым гневомИль вольным смехом на удар.Ой, вспыхнут на тропах опасныхБлуждающие огоньки –Как повстречаются две властных,Две одинаковых руки.Дай руку, дай – не на прощаньеИ не на счастия обман,А как бродяге подаянье –Подай на долю, на талан.1920. Москва«Прошли мои именины…»
Прошли мои именины,Прошли так бесцветно, снуло.На запад солнце плеснулоПоследний свой кубок винный.Ах, вот где мой праздник ярок,Вот кто его правит – солнце.Бросает в мое оконцеОдин за другим подарок.На голову – диадему,На палец мне золот перстень,На сердце – золото песни,Вечерней зари поэму.Спасибо, солнце! Бегу я,От душных стен и каморок,Вослед тебе, на пригорок,Где ты еще ждешь, ликуя.И там, вся в блеске и свете,Стою, любимая солнца –Плету его волоконцаВ стихов золотые сети.Скорей записать – в мой домик.А дома – в сумерок чарахБелеет новый подарок –Стихов невиденный томик.И почерк ясный поэта –Его самого! Ах, да, ведьТо солнце меня поздравитьСпускалось, переодето.17.X.1918СПРЯТАЛОСЬ
1. «Бледным майским вечером, одна, незамечена…»
Бледным майским вечером, одна, незамечена,Под ветками редкими Страстного бульвара,В памяти перебирала прошлое – вечное –Выцветшие закладки альбома старого.Незнакомый голос: – Который час? – спросил меня.Я ответила: – Час нашей радостной встречи. –Так дальние – близкие, так чужие – милыеДруг друга нашли мы, бледным майским вечером.И всё сказали мы, торопливо и ласково,Что так долго, так горько таили, помнили.И на миг были вместе, и миг были счастливы,Прежде чем разойтись, бродяги бездомные.А смешнее смешного и жалостней жалостного,Что это могло быть – и не было, спряталось, –Что он только спросил: – Который час, пожалуйста? –Я ответила только: – Четверть девятого. —2. «Мраморная головка…»
Мраморная головкаЖенщины на окне твоем.Профиль твой тонкий около –Мертвая и живой вдвоем.Я загляну сквозь ветки,Я постучу тебе в окно:– Слушай, я статуэткоюКаменною была давно.Ты мое сердце к жизниВызвал из холода и сна.Вот я живая, близкая,Вот я у твоего окна.Встань же ко мне навстречу –Сбывшейся наяву мечте.Что говоришь ты? вечно тыМраморной верен красоте?Гаснет в потемках пламя,Стонут за стекла синевойМраморная и каменный,Безжизненная — неживой.3. «За чайным столом, разговаривая…»
За чайным столом, разговариваяО разных пустяках и диковинках,Ни с кем-то не в дружбе и не в паре я,Как в школе приезжая, новенькая.А все они, от девочки стриженойДо мудрого, слепого философа –Таинственно ли, мнимо ли, просто ли –Мои они, мои же, мои же ведь!И тихо, невнятно я спрашиваю:– Нет больше на свете одиночества? –И слышу: – позвольте вашу чашечку. –И вслух: – благодарю вас, не хочется.Закрылось, не раскрывшись, окошечко.И я глаза легонько прижмуриваю,И папиросу тихонько закуриваю —Тихонько, тихонько, тихонечко.4. Спираль
Это было очаровательно,Если только было где-нибудь:Чайный стол, и на белой скатертиСливки, булочки и варенье,Шуточный разговор о мистике,Серьезнее – о поэзии, –Было ли это всё поистине,Или же во сне пригрезилось?Угольная коптилка чадная,Толки о пайках и карточках,Быстрая перекличка взглядами –Чуткими и благодарными, –Это тоже очаровательно,Только его нет и не было.Вот – за нищим столом, без скатертиДруга нет, чаю и хлеба нет.5. «Поскорей, ведь счастие так хрупко…»
Поскорей, ведь счастие так хрупко.2-0-2. Отбой, опять отбой.Как живая, вздрагивает трубкаПод нетерпеливою рукой.– Милый друг, я так, я так устала. –– Милый друг, со мною отдохнешь. –– Милый друг, мне даже смерти мало. –– Милый друг, ты вечером уснешь. –– Милый друг, темно разлуки море,Всё мое родное там, не тут.– Милый друг, но розовые зориНад землей по-прежнему встают. –– Милый друг, нелепо и жестокоБыть всегда, для всех чужой, не той. –– Милый друг, но Пушкина и БлокаНе отнимет у тебя никто. —– Милый друг, зачем ты только слышим?Где твои глаза, твоя рука? –– Милый друг, но мы же вместе дышим,Вместе мы, как берег и река. –И с улыбкой нежной и смущеннойЖму я черной трубки гладкий круг –Телефон, конечно, невключенный –Мой немой и внятный милый друг.6. «О, эти дети, нами не рожденные…»
О, эти дети, нами не рожденные,И эти песни, нами не пропетые –Тоскующие, жадные, бессонные –Была мечта, была любовь, и нет ее.Глаза, от взгляда в робком уклонении,Неподнятые руки для объятия.Мир, новый мир у мига появления –И спрятанный боязнью неприятия.Взглянуть бы – как? помимо очевидности,Сказать бы – что? простое, как дыхание –И станет всё такою негой слитности,Что жаль и страшно потерять сознание.Душа мечты, измаянной скитанием,Мечта любви, потерянная странница,Зовем тебя великим заклинанием:Что быть могло, и не было – да станется.Да сдвинется, да сблизится, да сбудется.Хотим и ждем не явленного, тайного.А если это всё — нам только чудится,И нет иного — кроме обычайного?1919. МоскваКАК ВСЕ
Евгению Архиппову
«Живи, как все» – это мило,Но я и жила, как все:Протянутая, шутилаНа пыточном колесе.Пройдя до одной ступенькиНемой, как склеп, нищеты –Как все, я бросала деньги –Голодная – на цветы.Весь день на черной работеЗамаливала грехи,Как все – в бредовой дремотеВсю ночь вопила стихи.Как все, любившему сниласьТяжелым сном на беду.За ярость дарила милость –Как все – любовь – за вражду.Ступив своей жизни мимо,Навстречу смертной косе –Давно я живая мнимоИ только кажусь как все.«Я позабыла все слова…»
Я позабыла все слова –От нас к другим тупые крючья.Как прошлогодняя трава,Мне чужды всякие созвучья.Одним неведомым дышу,Одним живу неизъяснимым.И если всё еще пишу,То разве – мнимое о мнимом.Но есть одно, всего одно,Несовместимое с другими,Неотторжимое звено,Неповторяемое имя.Чуть помяну — и всё, весь мирПлывет в опаловом тумане.И я – на пытку, как на пир,Я – на позор, как на венчанье.V.1920«Земных путей истоптано, исхожено…»
Земных путей истоптано, исхоженоДнем и в ночи, под солнцем и под месяцем.А где она лежит, своя дороженька –Не удалось доведаться кудеснице.Не тут ли, между цветиками вешними,Меж ласковыми шелковыми травами?Нет, не мое. На миг один утешена,Но навсегда, о, навсегда отравлена.Не там ли, между каменными башнями,Холодными, пустыми и высокими?Нет, не мое. И душно там, и страшно там,Где бродят злые сны вокруг да около.Ни там, ни здесь. И вновь по пыльным улицам,По долгим тем путям земной усталостиИдет она – чужой страны безумица,По белу свету темная скиталица.III.1920И. ЭРЕНБУРГУ
Чуткий враг, угадывающийряженых в каждой норке,зоркий бес, подглядывающийв сердца скважины, в песни створки –кто вам показал в колдовской кристаллпреломление никогда не бывшего, вечно сущего,приближение – удаление Мимоидущего?Ах, не враг, не бес,не маг-творец фокусов-чудес,но в одной купели смолянойкрещены мы,но мы песни наши пели, палимыодной огневой рекой,одной вековой тоской иссушимы.Оттого легко вам в моих глазахувидать смертный грех, древний страх,тех подземных рек огни –что и вам-то спать не дают ониотблеском багровым в тяжких век тениисчерна-лиловой.Знаете ль вы, чаятель благ, скользкий бес,как земной прах любит глубь небес?как дышащих мгламивлечет следить обожженными глазамиполет Белокрылых –зная, о зная, что никогда имне ошибиться, не опуститься на могилах –и прощать им, любить их –заклятьем забытых –за то, что они так белоснежно-безучастны,так непонятно беспощадно-прекрасны.И еще одно известно вам:как тесно здесь и тамсмыкаются похожие створки темнокожие«я – не я – тоже я»,узнавая в чужой сколотине –свои о ттени,отвечая знакомым уголькам горящим –звенящим льдинок изломом;как в чужой отчизне, на тризне чужих поминокрасстриженный инок и вставшая мумияменяются отравным злаком,прощаются уставным знаком изъятия –разного безумия рабы –но исчадия одной роковой судьбы,одного проклятия.9.IV.1918«Да, нам любовь цвела и пела…»
И вы любили на широкомПросторе вольных рифм моих.А. БлокДа, нам любовь цвела и пелаНа вольной воле Блока рифм.Искали мы с Андреем БелымМудреной рифмы логарифм.Мы за Ахматовой метались,От душной страсти без ума.Для Кузмина мы наряжалисьИ в маркизет и в гро-дама.Мы отдыхали на Бальмонте —Лесной поляне трав и мха.И нами в Брюсове-архонтеНе узнан Каторжник стиха.Нас Вячеслав ВеликолепныйИ причащал… и посвящал…Для нас он мир в эдем вертепный —В обоих смыслах — обращал.Где изнывала, токи кровиЛия, стенающая тварь –Он воздвигал и славословилСвой торжествующий алтарь.Кровь Сатаны храня в Граале,Христа в Дио ниса рядил,И там, где, корчась, умирали,Благословлял — и уходил.11.I.1918С ЧУЖОГО ГОЛОСА (Оттепель ночью)
I. Романтика 30-х годов
Ночной туман встает, клубится,И круг магической луны,Едва виднеясь, серебритсяСквозь неба мутной пелены.Снег почернелый мягко тает,Ноге послушно уступает,Хрустит обманчивым ледком.За незажженным фонаремВозница дряхлый мирно дремлет.Всё тихо. Редко ухо внемлет –Пройдет усталый пешеходДа взлает пес из-за ворот.Гляжу – в душе осиротелойВстает забытая печаль —Как тайный зов мечты несмелойВ недосягаемую даль.Как древоточец стены гложет,Воспоминание тревожитНеумолимой чередойДуши покинутой покой.Где ты, прекрасная? Как прежде,К любви невольнику сойди,Зажги бывалый огнь в груди,Дай крылья легкие надежде,И на чужбине мрак путиЛучом волшебным озлати.12.I.1918II. По Вячеславу Иванову
Двойных небес единая Селена –Душа миров к мирам души слепа.Но разоймет ее вериги пленаДвуострый рог единого серпа –Воспоминанья упованьем смена –Двойной удар единого цепа,Кому вода и снег – хоть по колено –Зерно и колос одного снопа.И ты, уснувший вещим сном возничий –Личина, лик двуличий и величий,Ты, вечности хребта отпавший пик,На колеснице рухнувшей Патрокла,Зане праматерь-Гея вся измокла,Влеки меня ко мне – как мой двойник.12.I.1918III. По А. Ахматовой
И улица пустая,Неверная луна,И вся я неживая,Как иней холодна.Снег тает, леденея –Моей печали роль.Ах, боли нет больнее –Пустого места боль.Там кто-то страшен, сонный.Шатнусь – шатнется в тень.Хоть в пламя, страшный, сонный,Хоть в воду сердце день.И не хочу я верить,Не верить не хочу –Обманному у двериФонарному лучу.12.I.1918IV. По А. Блоку
1
Льдистым звоном спящих проталинПозвала нас лунная мгла.Кто клонился, зыбкий, печален?Кто с ним юная там была?Тающим плакал снегом,Пустым дрожал фонарем.Меж нами, землей и небом,Кто жил-ворожил за углом?Не тронь, в рукавицах, не трогайМою снеговую весну.Мы пойдем одной дорогой,Я – на лестницу, она – ко дну.Побегут струйками рябиВ темном водяном кольце.Поймите, лунные — это правда – хляби –В моем сердце, на моем лице.2
И вновь, как встарь, туманы встали,И так же робок лунный луч.Но в тусклой черни – отблеск стали,Но скован льдом звенящий ключ.Иду дорогою безлюдной –И не властитель, и не раб.Еще немного – дом мой скудный,Еще недолго – черный трап.Я золото текучих песенДавно на сталь перековал.Мой факел дымный всё чудесен,Пусть блеском первым отпылал.Пускай умчит меня не вьюга –Свезет извозчик как-нибудь, –Пусть я в черте иного круга, –Но в строгих латах та же грудь.Но та же Дева СнеговаяВедет стезею роковой.И та – другая, та – земная,Неразлучимая – со мной.14.I.1918V. По М. Кузмину (Секстина)
Одето небо шалью нежно-сизой,Луна капризно прячется от взора,Фонарь незрячий тускло неподвижен,Пустых саней ответны очертанья,Осевший желтый снег безбольно хрупок,Растаявшая струйка стынет льдинкой.Вовеки сердце не застынет льдинкой,Пускай на миг угаснет пламень взора.В морях любви – как остров, неподвиженОстанусь я, для ока грудой сизой,Храня для света те же очертанья.Поверь, что крепок только тот, кто хрупок.Ах, тот любви не знал, кто не был хрупок,Кто не спешил лететь голубкой сизой,Пугаясь неулыбчивого взора,Пугаясь слова, канувшего льдинкой –Под кров, где милый образ неподвижен,Храня причуд всё тех же очертанья.Любви не ведал тот, кто очертаньяПричуды милой звал бездушной льдинкой.Казаться безучастну — кто не хрупок,Бесчувтвенну – тому, кто неподвижен,Улыбка – участь плакавшего взора,Жемчужина – спит в раковине сизой.Снопы огней золой таимы сизой.Не уклони от ней с насмешкой взора,Не говори: остывший пепел хрупок.Напоминаньем вспыхнут очертанья –И не унять утраты жалкой льдинкойОгня, что тлел, незримо неподвижен.Но если он взаправду неподвижен,И не горят, меняясь, очертанья –Знай, страсти пыл в плену у лавы сизой,Знай, влага жизни остеклела льдинкой.Тогда оставь – узор мороза хрупокИ тоже мил для любящего взора.Но лед – игра для солнечного взора,Любови плен – игра луча со льдинкой,Узор златой на ткани жизни сизой.14.I.1918VI. По В. Брюсову
Враждебная пустынных улиц тьмаПод тусклыми пустыми небесами,Стальная натяженная тесьмаГудит, грозя глухими голосами.Великий Спящий тесно кольца сжал,Тугими свет окутал полосами –И лег, не выдав, чем он угрожал –Чтоб завтра прянуть яростным извивом,Метнув бичи несытых злобой жалНавстречу беззащитным и красивым,Чьи так звеняще жалобны струи –Больного снега тающим оплывом.Равно на грани скрытой солеиСлепой фонарь с безвинно мертвым оком,Извозчик у своей же колеи —И, строгий, я – идя к чужим истокам,Кружась упорно у чужой межи —Все схвачены мироубийцей-Роком.Да сбудется! Полями спелой ржиПод градинами грянувшими ляжем,Но не унизим уст до льстивой лжи:Благословен Казнящий нас – не скажем.Мы в горький свой, в последний страшный часДо капли выпьем кубок, данный Стражем,Мы неуклонно выполним указ.Но – «Сам – Себе» поднимем из девизов,И правде Страха, раздавившей нас,Мы правды Гнева бросим вечный вызов.15.I.1918VII. По Игорю Северянину (Искролиза)
Этого быть не может, этого быть не может,Этого быть не может! Выдуманный кошмар,Что как вчера – сегодня, что позабудет сторож –Что как сегодня – завтра – старый зажечь лунарь.Всё на одной и той же, так надоевшей, ноте –Сколько вы ни твердите, что ежедневна грязь –Лунная эта прорезь, эта ночная протень,Эта хрусталин проталь – только что, в первый раз.И автолет плавучий – только для вас он дровни,И темнеем проталый — только для вас не икс.Звездами всё размечет, на небо всех уронитШалый, смешной, недавний, радужный принц Эрфикс.18.I.1918VIII. По В. Меркурьевой
Ночная тайна – дорога стертая,От мертвых к мертвым тропа мертвая.Луна на убыли, фонарь не зажжен –Глаза ли, губы ли пустых скважин.Ночная тайна – ничья невольница,Пуста – изваяна во льду – зольница.Вздыхает тайна: конца и срока!Знает втай она – еще далёко.И ропщет тайна: а солнце полдня?Тщетно чаянно, темно, холодно.И хочет тайна: пускай невстреченность,Одна, измаяна, кончить вечность.И тайна тайной темно угадана –Отчаянна, кромешный ад она.И бьется, спаяно, ночное сердце,Ночная тайна, земное сердце:Под ногой оно хрустит осколками,Язвит колкими льда иголками.А хрупки снега крупки, льдинки хлипки,Иголки – ломки, осколки – сыпки.Везде вода к воде льнет, слиянная,К подземной тьме – тьма осиянная.Теплом растаяна – тепло откуда?Не та, но тайна. А если – чудо?21.I.1918ЛЮБИТЕЛЬСКИЕ СНИМКИ
I. Эренбург Неистовый
Голову гнет – будто против ветра,Веки опущены – против света.Слабые пальцы – не удержат сердца,Слабое сердце – не выдержит человека.Рот – неистовый, жадный и жалостный.Ярость – в стихах, на деле – осторожность.Грешит – по мелочи, на расход, по малости,Кается – оптом и всенародно.Старый знакомый, повесившийся предатель,Там, в Кариоте – он помнит это.С тех пор ему белый цвет неприятен –Тот хитон был цвета первого снега.Веки поднимет – что это, Господи?В хитрой, дразнящей усмешке дьявола –Иссиня-светлой улыбки россыпиНа небо взглянувшего тихого Авеля.II. Курганная Царевна (Е. Кузьмина-Караваева)
Вперед, вперед, рабочий народ.Красным – так красным, черным – так чернымСмой с себя пятна язвы позорной,Ложь и бесчестье, обманы, измены,Глады, и моры, и трусы, и плены.Вытерпи все нестерпимые кары,Копий, мечей и нагаек удары,Разгулы, разрухи, разгромы, пожары.Дальше – всё дальше, выше – всё выше,Тише – всё тише – вперед, вперед,Куда приведет Господь.Вот – я готова: красны мои щеки –Пролитой братьями крови потоки,Очи темны и бела моя грудь.В темные ночи, в белые ночи —Мне не уснуть,Мне не подняться из праха.Падают косы от боли и страха.Вот я – берите, казните, терзайте,Рвите в куски, полосуйте, кромсайте,Псам мое тело бросайте на брашно,Стройте на мне вавилонскую башню.Жертвую вам свою грешную плоть —Как повелит Господь.Я полонянка орды половецкой.Я ухватила ручонкою детскойПовод лихого степного коня –Конь топчет меня.Лик мой – прекрасный, повадка – чеченская,Ручка-то – детская, сердце-то – женское,В сердце стрелы заостренный кончик…не может кончить.III. Бабушка русской поэзии (Автопортрет)
Полуседая и полуслепая,Полунемая и полуглухая,Вид — полоумной или полусонной,Не говорит — мурлычет монотонно,Но — улыбается, в елее тая.Свой бубен переладив на псалмодий,Она пешком на богомолье ходитИ Зубовскую пустынь посещает,Но – если церковь цирком называет,То это бес ее на грех наводит.Кто от нее ль изыдет, к ней ли внидет —Всех недослышит или недовидит,Но — рада всякой одури и дури, —Она со всеми благолепно куритИ почему-то — ладан ненавидит.Ей весело цензуры сбросить пояс,Ей вольного стиха по санкам полоз,Она легко рифмует плюс и полюс,Но — все ее не, но и без и полу –Ненужная бесплодная бесполость.19.VI.1918
костюме (фр.).
обнаженным (фр.).
скоплении (фр.).