В Сейме было на удивление шумно. Анна терялась в гуле разных голосов, польских, французских и венгерских слов, шелеста платьев и цокота каблуков. На мгновение ей вдруг стало душно, она схватилась за горло, пытаясь хоть немного ослабить ворот платья и вдохнуть, неловко оперлась на Матиуша и закашлялась.
— Анна, тебе нехорошо? — Вишнивецкий мягко придержал её и осторожно обнял, подталкивая к открытому окну. — Что такое, душа моя?
— Воздуха не хватает, будто кто горло тисками сдавил, сердце колотится, как лихорадка бьёт, тяжко мне, — женщина оперлась на мраморный подоконник и с трудом вдохнула. — Что это? Что со мной?
— Кажется, вам помешало моё присутствие, простите, — раздалось за её спиной. — Раду Ливиану, глава клана Ливиану. Стригои не слишком хорошо влияют на самочувствие людей, доамна Вишнивецкая.
— О, домнуле Ливиану, — Матиуш вежливо улыбнулся. — Я не знал, что вы прибудете, вы нечасто появляетесь в наших краях.
— Действительно, он пока не настолько обнаглел, — к ним быстрым шагом подошёл Дракула, его чёрные глаза метали молнии, а бледные губы были плотно сжаты. — Раду, тебе скучно в Брашове? В Сигишоаре? Тебя плохо приняли в Загребе? Вереш предоставил тебе недостаточно развлечений?
— О, милый брат, — слащаво протянул Ливиану. — Доамна, домнуле, вы, верно, знаете Влада? Мы с ним, говорят, похожи, но в отношении манер совершенно различаемся. — Влад, поздоровайся для начала. Отец бы сейчас был недоволен.
— Много он был доволен, когда ты с Мехмедом… — Влад не договорил, вовремя вспомнив о присутствии Анны. — И сам знаешь. Не строй святошу и галантного кавалера, всё равно актёр из тебя никудышный.
— А ведь мы не виделись полвека, — Раду капризно надул алые губы, сильно выделявшиеся на его мертвенно-бледном лице, и тут же снова вернул себе прежнее выражение. — С вами он ведёт себя так же отвратительно?
— Пан Дракула всегда вежлив и спокоен, я лично не видела ничего такого, — Анна почувствовала приближающуюся ссору, хотя и понятия не имела, что было между братьями до того. Она видела, как Дракула сжимает кулаки, впиваясь ногтями в ладони, а Ливиану за улыбкой прячет недобрый оскал.
— Не поверить такой прекрасной даме, как вы, страшный грех, — усмехнулся стригой. — Вы правы, бесспорно правы. Так вот, домнуле Вишнивецкий, — он как ни в чём не бывало обратился к Матиушу, — я действительно никого не предупреждал о своём приезде, потому как и сам думал, что не появлюсь в Варшаве до самой весны, но мои планы претерпели существенные изменения.
— Полагаю, это связано с грядущими событиями, — коротко отозвался князь, нежно сжимая руку жены, от чего та зарделась и прильнула к нему. — Сегодняшнее наше собрание как раз этому посвящено.
— О, вести разлетаются так быстро? — Ливиану недовольно наморщил нос. — А я-то думал… Впрочем, вы всё скоро узнаете, заседание совсем скоро, — он обернулся к Анне. — Моё почтение, доамна, — чуть поклонился и тут же исчез в толпе вампиров, оставив супругов и брата в полном недоумении.
— Каков подлец! — мгновенно разозлился Влад. — Совести у него нет, совести. И стыда тоже! — мстительно добавил он достаточно громко, чтобы Раду услышал.
— Ну что вы, пустое, — быстро зашептала ему женщина, ласково улыбаясь. — Не стоит беспокойства, поверьте. Знаете, а отобедайте сегодня с нами, Злата готовит прекрасный журек.
— Да, верно, — Матиуш в очередной раз поразился уму супруги и одобрительно кивнул. — Мы не раз бывали у вас, но вы к нам в гости ещё не приезжали. Право, мы только рады вам.
— Благодарю за приглашение, я с удовольствием его приму, — Владислав поцеловал Анне пальцы. — Думаю, юный Тадеуш мне обрадуется, у него наконец-то появится компаньон по прогулкам.
К удивлению многих, Влад души не чаял в сыне Вишнивецких и часто проводил с ним время: играл, гулял, читал сказки, укладывал спать. Общественность строила разные гипотезы, некоторые даже полагали, что Тадеуш и есть сын Влада, но те несколько человек, что знали правду, могли лишь печально улыбнуться — малыш напоминал Дракуле его покойных сыновей.
Больше книг на сайте - Knigoed.net
Где-то наверху ударили в колокол, и вампиры постепенно начали расходиться — все стремились занять положенные места в главном зале. Анне он толком не нравился — весь белый и барочный, плохо отапливаемый, в конце концов, больше похожий на фамильный склеп, нежели на что-то, где должны находиться живые люди. Она искала в толпе Эржбет, та быстро нашлась где-то у дверей в их ложу, разрумяненная и в новом платье — видно было, что Чахтицкая пани очень готовилась к этому сейму.
— Анци, — она всегда звала её этим ласковым венгерским именем, — Анци, какая ты красавица, тебе очень идёт это чудное персиковое платье. Я в жизни не видела такого нежного цвета. Матиуш расстарался?
— Да, ему привезли это из Османской империи. И это при том, что мы с ними не в ладах. Он слишком хотел порадовать меня, вот и приказал, — губы женщины тронула тёплая улыбка. — Бет, мне снова холодно. Неужто от присутствия Раду?
— Да нет, он отошёл на достаточное расстояние, да и твоё тело должно было уже привыкнуть, ты ведь на почти незаметную частичку, но вампир, как и я, — Батори огляделась. — Ложу топили, готова поклясться. — Анна, ты не заболела?
— Матиуш так печётся обо мне, что вряд ли. Тут есть кто-то, кто может мне навредить? — Вишнивецкая испуганно прижалась к подруге. — Я не могу сказать, что увидела кого-то нового, кроме пана Ливиану и его свиты, остальные мне вполне знакомы.
— Знаешь, это глупая и слишком уж сказочная история, но не могу не рассказать, — Эржебет провела её к уютным креслам и укрыла плечи вязаным платком. — Есть такой стригой, Дарко Вереш, они с Раду знакомы. Так вот, у Дарко были приёмные сын и дочь: Звонимир и Ружа. Случилось, что их убили наши же сородичи, вампиры во главе с бывшим королём. Один из них оказался ещё большим мерзавцем и вырвал мёртвой девушке сердце, забрал его себе, чуть ли не всем совал под нос доказательство того, что именно он лишил жизни дочь самого Дарко Вереша, прекраснейшего и хитрейшего из стригоев. Но с тех пор в Сейме стали видеть призрака, точь-в-точь похожего на бедную Ружу. Быть может, это её холод и печаль ты ощутила, Анци?
— Какая ужасная история, мне так жаль эту несчастную… — Анна едва не всхлипнула. — Почему никто не говорил об этом раньше?
— Произошедшее быстро замяли, дяде, Штраусу, Левандовскому и Потоцкому и рта не дали раскрыть. Лович тогда ещё был человеком, но вряд ли бы ему разрешили сказать хоть слово. Безусловно, я назвала тебе крайне могущественных людей, но и они бессильны против лучших армий нашего мира, — Батори говорила почти шёпотом, то и дело поглядывая на остальной зал. — Страшное было время, я помню. Как славно, что ты родилась многим позже, милая Анци, и как жаль, что ты увидишь такую уродливую войну!..
***
Раду внимательно смотрел, как вампиры рассаживаются, уже заранее готовясь обсуждать повестку дня. Война, война, к оружию, Речь Посполитая, к твоим границам вновь подступают враги. Как в сущности, это было естественно, по-польски, Ливиану даже завидовал такому боевому духу и желанию защитить себя и своих родных.
— Объявляю заседание Сейма открытым, — Вацлав поднялся с королевского трона и положил скипетр на стол перед Штраусом. — Я хотел бы начать с приветствия дорогого гостя — стригоя Раду Ливиану, главы клана Ливиану, — Раду вальяжно выскользнул из своего кресла и спустился вниз, не обращая внимания на смешки и перешёптывания. Он вытащил из невозможно длинных рукавов своего одеяния, судя по всему, исконно румынского, красивый свиток и развернул его, чуть кивнул Левандовскому.
— Пане и панове, я рад видеть здесь всех вас, но вот вести я принёс безрадостные, — он опустил глаза на бумагу. — Сим заявляю, что я, Дарко Вереш, крещённый Радованом, принц Хорватии и бан Славонии, объявляю королю Речи Посполитой, графу Вацлаву Ежи Левандовскому, войну мести, — Раду свернул всё обратно. — Дальше там число, подпись и прочие радости, — пояснил он, поймав удивлённые взгляды вампиров. — Я кому-то момент испортил? Прошу прощения, выражаться красиво рад, манерничать и изгаляться, зачитывая вышеперечисленное, лениво и глупо.
— Все стригои так себя ведут? — крикнул кто-то справа, и Ливиану обернулся туда, зло сузив глаза.
— Позвольте, — Влад вдруг поднялся, сам не понимая, что им двигает, и гневно посмотрел на наглеца, вы разговариваете с послом и правителем, — он немного помолчал, собираясь с силами, а затем всё же добавил:
— Вы разговариваете с моим братом. Будьте добры выбирать выражения.
— Не нужно, Влад, — Раду дернулся, на губах на мгновение застыла горькая улыбка. — Я привык, — он гордо вскинул голову и сам обратился к обидчику:
— Пана не учили манерам и выдержке? Извольте, я не обижаюсь. Но если такие паны станут вершить наши судьбы, судьбы тысяч простых вампиров, разве будет в Речи Посполитой порядок? Что скажет король?
— Выйдете вон, пан Ковальчик, вы перешли всяческие границы, — произнёс Вацлав как бы в ответ на его вопрос. — Ясновельможная шляхта приносит вам свои извинения, домнуле Ливиану.
— Я уже сказал, я не обижаюсь, — Раду просто пожал плечами и быстро посмотрел на брата, в его глазах читалась благодарность. Дракула коротко кивнул ему и отвернулся, низко опустив голову.
В тот день они больше не виделись.
***
— Что было в Сейме? — Милинский без особого интереса подкидывал и ловил яблоко, наблюдая, как Тадеуш переставляет на полу у камина солдатиков. Анна вышивала, думая о чём-то своём, Матиуш читал, то и дело шурша листами новой книги.
— В Сейме? — он встрепенулся, хитро улыбнулся Рихарду. — Вот поехал бы с нами и узнал.
— О, герр Штраус, опять вы за свои нотации, ей богу, я-то думал, что уже вырос, — очередная удачная пародия рассмешила всех присутствующих, даже Тадю ненадолго отвлёкся и задумчиво повторил фамилию немецкого вампира, затем пожал плечами и вернулся к игре.
— Да ну куда тебе, — Матиуш с удовольствием отметил, что Анна улыбается, не поднимая глаз, и всё же ответил:
— Мы говорили о войне. Раду Ливиану принёс нам послание от Дарко Вереша.
— С печатью и вензелем? — скучающе уточнил Рихард.
— О, — Вишнивецкий замялся, понимая, что не уделил этому никакого внимания, — возможно, я не видел.
— Анна, с печатью и вензелем? — повторил Милинский, обращаясь к его супруге. Та кивнула, едва сдерживая смешок.
— А теперь оцени свои качества и милой пани Вишнивецкой. В следующий раз останешься дома со мной и будешь играть в шахматы, толку от твоего сидения в этом безвкусно украшенном здании всё равно нет, — Рихард чуть приподнялся на софе и посмотрел на Матиуша. Тот покачал головой и потянулся за доской, разложил её на столике и расставил фигуры.
— В следующий раз можешь просить о чём-то менее витиевато, друг мой, я не кусаюсь, — Вишнивецкий совершенно не следил за тем, что говорит, и искренне удивился, когда в наступившей тишине осознания вдруг раздалось звонкое и уверенное:
— Кусаешься. Ма подумала, я сказал.
— Какой я всё-таки приличный человек, — заметил Милинский. — Оказывается, вампиры или им подобные умеют читать мысли, а я этим по-настоящему ни разу не воспользовался!
***
Влад сидел на крыше, свесив ноги, и смотрел, как течёт где-то внизу полноводная Висла. Впервые за много лет его посетили воспоминания, страшные воспоминания о первых месяцах после его становления.
Он искал Раду повсюду: и в мире живых, и в мире мёртвых.
Они много ссорились, они посылали друг к другу убийц, они делили один трон, но они всё равно любили друг друга и оставались братьями. Несмотря ни на что.
Он пытался узнать, что случилось с братом. Пока ему не показали его окровавленные одежды и обрезки волос, маленький оберег, доставшийся ещё от матери.
Влад отчётливо помнил, как упал на колени, прижимая эти вещи к груди, как рыдал, проклиная всех и вся, что не успел спасти своего непутёвого младшего брата, любимого Раду, пусть он и был ужасный дурак, выбравший не тех.
— Раду?! — он ворвался в кабинет, ожидая увидеть кого-то из глав стригойских кланов, но увидел воскресшего брата.
— Влад?! — тот удивлённо посмотрел на него. — Что ты?..
— Нет, это ты скажи мне, что ты! — Дракула был вне себя от ярости. Раду выжил, выжил! И наверняка знал, что Влад его ищет, но не подал и малейшего знака, потому что ему так захотелось.
— Что я? Турки выволокли меня из моего же дома и хотели отрубить голову, а твои люди даже не стали этому препятствовать. Да и ты бы не стал, хорошо ведь избавиться от соперника чужими руками, а?! — Раду поднялся и подошёл вплотную к брату. — А я выжил, я сбежал и выжил, ясно тебе? Я уже не тот слабый ребёнок, Влад. И стригои со мной в этом согласились.
— Стригои? Что ты несёшь, Раду? Я искал тебя! Я горевал, когда узнал о твоей смерти, я хотел обратить тебя, брат. Я… — Владислав едва говорил, каждое слово отдавалось болью и ужасной тяжестью.
— Ах ты хотел? Влад, ты всегда делаешь то, что хочешь. Если происходит иначе, значит, ты притворяешься и хочешь сыграть на чьих-то чувствах, неважно, сколь ты этому человеку дорог и как сильно ты его в этот момент предаёшь, — прошипел тот, гадко улыбаясь.
— Не говори о том, чего не знаешь! — Дракула не выдержал и дал ему хлёсткую пощёчину. — Ты не видишь дальше своего носа и юношеских убеждений!
— А ты не видишь дальше своего желания править и обладать, — зло сплюнул Раду. — Я отказываюсь от фамилии Дракула и принимаю иную. Ливиану. Хватит этих догонялок и выяснений отношений. Всё кончено, ты больше не в ответе за меня, и пусть каждый выберет свой путь. Прощай, — последние слова он произнёс на удивление спокойно и безразлично, хотя в его глазах стояли слёзы. — Я люблю тебя, Влад, но я не могу тебе верить. А без веры у нас не будет ничего. Прощай.
Раду. Маленький, обиженный и глупый, а Влад всё глупее. Он ведь поддался на это, он ведь не поверил слезам, он бросил его там и ушёл, даже не попытавшись поговорить нормально, не цапаясь. Дракула по сей день винил себя во всём том, что произошло тогда, в ужасный осенний вечер. Они не раз виделись потом, но всё уже было безнадёжно испорчено, и никто не пытался это исправить. А надо было.
Он попытался сделать это сегодня, он встал на защиту младшего, как и подобает старшему, и Раду это заметил. Раду был ему благодарен и наверняка хотел отплатить тем же.
— Как бы я хотел обнять тебя, брат, — Владислав тяжело вздохнул. — Я вспоминаю, как мы вместе играли, веселились и пускали по Арджешу щепки-лодочки, воображая, что это корабли, плывущие куда-то в далёкие страны, я вспоминаю, как мы были братьями не только по крови и отчаянно хочу это вернуть. Мы оба наломали дров, но нам под силу расчистить любой завал. Если бы ты мог слышать меня, Раду, если бы я мог быть чуть храбрее и сказать всё это тебе лично…
…В одном из особняков на главной площади под крышей горел неяркий свет. Раду сидел у окна и обнимал себя за плечи, качаясь из стороны в сторону, что-то бормоча.
— Если бы ты только мог меня слышать, Влад, — вдруг отчётливо сказал он. — Если бы ты только мог меня слышать…