И вновь будут гореть костры из книг моих!
Но когда-нибудь… Когда-нибудь, я это знаю!
Киргиз, или гордый внук славян - китаец,
Откроет книгу “Солнцебык”, и, послюнивши обильно сизую мотню,
Начнет дрочить, а подрочимши, вознесет на наречии своем
Хвалу аффтару: “Песшы ыщо”.
А затем задумается.
И отведет к родителям свою двенадцатилетнюю жену,
И отпустит на все четыре стороны раба своего (которого держал на цепи с рождения),
И перестанет пить кровь (в прямом смысле) ближнего своего,
А пойдет в горы, станет философом, и вернувшись через сто лет к людям,
Вернет их в лоно цивилизации.
Я спросил сегодня у менялы
Я спросил сегодя у менялы
Что меняет шлюху на бензин.
Есть ли блядь покрасивее Лалы,
Он ответил - нету, господин.
Что ж поделать - уду не прикажешь:
“Погоди, найдем еще блядей”.
Тут и с бегемотицей возляжешь,
Лишь бы взрыва не было мудей!
Ну, целуй меня, целуй
Ну, целуй меня, целуй.
Видишь, как поднялся хуй,
Озалупь его скорее,
Сердцу станет веселее.
Ну, целуй! Земное-тлен.
Спрячь за щеку толстый член.
Полижи скорее муди
А теперь - пляши на уде.
Так. О, блядский сука бог!
Чтоб меня. Да чтоб я сдох!
Двигай, двигай сракой! Вот!
Вынимай! Скорее! В рот!
Ааааа! Ни капли не пролей.
Ааааа! Глотай святой елей!
Ну, целуй меня, целуй.
Скоро снова встанет хуй.
Юношу, крепко ругая, ревнивая дева бранила
Юношу, крепко ругая, ревнивая дева бранила,
Матерно, жосско ругала бедного юношу дева.
Ты, говорила, скотина пиздоебательмандахуиновротмаднавошнопиздатоебанотрахоебаносракопиздоногандонаотзалупин
.
Юноша, помня измену, молча сносил оскорбленья.
Молча сносил оскорбленья, но и ему надоело.
Чем же заткнуть ее ротик? - так он подумал и вспомнил,
Хуй и огромный и ладный Богом самим ему даден!
Кем быть? спросил меня мой сын
Кем быть? Спросил меня мой сын.