лесных, адский запах медового мыла на
тропах лесных, в шевеленье земли.
Я увидел
Светлые кр_у_ги, летящие долу, к смятенью
Горилл нисходя. Мне ль не знать, мне ль не знать,
Чт_о_ наступить собиралось? Ведь было повсюду:
на кухне, в передней,
В клетях, в амбарах, в яслях и в торговых рядах,
В наших сердцах, животах, черепах в той же мере,
Как в злоумышленьях могучих,
Как в хитросплетениях властных.
Все ведь, что выпряли Парки,
И все, что сшустрили князья.
В наших мозгах, в наших венах напрядено,
Исшустрено колеей шелкопряда,
Вгрызлось в печенки всем женщинам Кентербери.
Вот они, вестники смерти; теперь слишком поздно
Сопротивляться - я каяться рано еще.
Ничто не возможно, кроме постыдного обморока
Согласившихся на последнее унижение.
Я согласился, растоптанный, изнасилованный,
Вовлеченный в духовную плоть природы,
Укрощенный животною силой духа,
Обуянный жаждой самоуничтожения,
Окончательной и бесповоротной смертью духа,
Окончательным оргазмом опустошения и позора.
Архиепископ, владыка наш Томас, прости нас,
прости нас, молись за нас, чтобы мы могли
тебя помолиться из глуби стыда.
Входит Томас.
Томас
Мир вам, мир вашим помыслам и страхам.
Все так и будет, и со всем смиритесь.
То ваша часть всеобщей ноши, ваша
Часть вечной славы. Таково мгновенье,
Но будет и другое - и оно
Пронзит вас жгучим и нежданным счастьем,
Всю мощь Господня Промысла явив.
Вы все забудете в заботах по хозяйству,
Все вспомните потом у очага,
Когда забывчивость и старость подсластят
И возвращающимся сном представят память,
Перевранным во многих пересказах. Сном,
неправдой.
Избытка правды не перенести.
Входят священники.
Священники
(вразнобой)
Владыко, здесь нельзя оставаться. Они возвратятся.