"Преступленье-нарыв социальных причин".
Значит нужно бороться не с самим злодеем.
А с причинами, стравившими его на злость".
Мамашев: "Яхши. Эту самую идею .
Говорят болшевики". Улялаев: "О-сь..."
"Ну, так что же. И все-таки: остроги и тюрьмы,
Они - диктатурщики. Им нужен переход.
А мы непреклонны. В грохоте бурь мы
Прыгнем в анархизм всенародной рекой.
И тогда будет жизнь, как дно в лагуне,
А личность-не рахитичный шарж.
Но для этого выйдем под медный марш
"К свободе через свободу!" (Бакунин).
Прянишная тройка, измазанная в охре,
Аида по тротуару в бубенцах цепей.
На парнях галифэ из портьер кинематографа,
На ямщике горжетка - голубой песец.
Смаху кони осели на круп,
Захлебнулись в ошейниках колокольца.
"Руки вверх!" Лицо. И рупь
В карман, набитый обрубленными кольцами.
Геть! На Главной кричали тачанки,
Наскакивая колесом на стенки, в стекло,
Улялаевцы пьяные валглись из чайной,
Кому-то в морду, из кого-то текло,
Вырывая с корнем пейсы из жидюшка,
Лапали гражданок втроем за углом,
И по всем известкам жирным углем
Написано "хрен" и намалевана пушка
А Тата шла, задушевно смеясь
Р'1а самой вкусной струне из голоса.
И платье, радужное, как змея,
Отливало, шипело, прыгало и ползало
Тату гнала какая-то власть,
Тата, разбрызгивая пежины снега
Так, что коленки были мокры,-с негой
Оглохшее эхо звала.
Ее наливало томлением взбухнуть,
Вскормить яйцо, как янтарь на вымет,
И Тате казалось, что в лифчике вымя
И сладко бесстыдное слово - "брюхо"
И вот пришла на пустынный берег,
Здесь, может быть, ящерицы и фаланги,
Но только здесь на лебяжьих перьях
Явится ей осиянный ангел.
Пусть ниспарит, вожделея к Тате,
И, содрогая крылами тени,
Ей как любовник вдунет зачатье,
Чтобы, как в мифе, родился гений.