О, пусть тревожно разум бродитИ замирает сердце — пусть,Когда в очах моих восходитФилософическая грусть.Сажусь за стол… И полдень жуткий,И пожелтевший фолиантЗаложен бледной незабудкой;И корешок, и надпись: Кант.Заткет узорной паутинойЦветную бабочку паук —Там, где над взвеянной гардинойОбвис сиренью спелый сук.Свет лучезарен. Воздух сладок…Роняя профиль в яркий день,Ты по стене из темных складокПереползаешь, злая тень.С угла свисает профиль строгийНеотразимою судьбой.Недвижно вычерчены ногиНа тонком кружеве обой.Неуловимый, вечно зыбкий,Не мучай и подай ответ!Но сардонической улыбкиНе выдал черный силуэт.Он тронулся и тень рассыпал.Он со стены зашелестел;И со стены бесшумно выпал,И просквозил, и просерел.В атласах мрачных легким локтемСклонись на мой рабочий стол,Неотвратимо желтым ногтемВдоль желтых строк мой взор повел.Из серебристых паутинокСотканный грустью лик кивал,Как будто рой сквозных пылинокВ полдневном золоте дрожал.В кудрей волнистых, золотистыхАтласистый и мягкий ленИз незабудок росянистыхГирлянды заплетает он.Из легких трав восходят турьиЕдва приметные рога.Холодные глаза — лазури,—Льют матовые жемчуга;Сковали матовую шеюБраслеты солнечных огней…Взвивается, подобный змею,Весь бархатный, в шелку теней.Несущий мне и вихрь видений,И бездны изначальной синь,Мой звездный брат, мой верный гений,Зачем ты возникаешь? Сгинь!Ты возникаешь духом нежным,Клоня венчанную главу.Тебя в краю ином, безбрежном,Я зрел во сне и наяву.Но кто ты, кто? Гудящим взмахомРазбив лучей сквозных руно,Вскипел, — и праздно прыснул прахомВ полуоткрытое окно.______С листа на лист в окошке прыснет,Переливаясь, бриллиант…В моих руках бессильно виснетТяжеловесный фолиант.Любви не надо мне, не надо:Любовь над жизнью вознесу…В окне отрадная прохладаСтруит перловую росу.Гляжу — свиваясь вдоль дороги,Косматый прах тенит народ,А в небе бледный и двурогий,Едва замытый синью лед.Серпом и хрупким, и родимымГлядится в даль иных краев,Окуреваем хладным дымомЧуть продышавших облаков.О, пусть тревожно разум бродитНад грудою поблеклых книг…И Люцифера лик восходит,Как месяца зеркальный лик.
1908
Москва
ПРИЗНАНИЕ
И сеет перлы хладная роса.В аллее темной — слушай! — голоса:«Да, сударь мой: так дней недели семьЯ погружен в беззвездной ночи темь!Вы правь!: мне едва осьмнадцать лет,И говорят — я недурной поэт.Но стыдно мне, с рожденья горбуну,Над ней вздыхать и плакать на луну…Нет, сударь мой: иных я мыслей полн…»Овеян сад плесканьем темных волн;Сухих акаций щелкают стручки.«Вот вам пример: на нос надев очки.Сжимаю жадно желтый фолиант.Строка несет и в берег бросит: Кант.Пусть я паук в пыли библиотек:Я просвещенный, книжный человек,Людей, как мух, в сплетенья слов ловлю:Встаю чуть свет: читаю, ем и сплю…Да, сударь мой: так дней недели семьЯ погружен в беззвездной ночи темь.Я не монах: как шум пойдет с реки,Не раз — не раз, на нос надев очкиИ затая нескромную мечту,Младых Харит младую наготу,К окну припав, рассматриваю я,Рассеянно стаканом мух давя:Иль крадусь в сад к развесистой ольхе…»И крикнет гость, и подмигнет: «Хе-хе…»Молчит. И ночь. Шлют шелест тростники.Сухих акаций щелкают стручки.Огнистый след прочертит неба склон.Слетит алмаз в беззвездный бездны сон.
Март 1908
Москва
ЭПИТАФИЯ
В предсмертном холоде застылоМое лицо.Вокруг сжимается унылоТеней кольцо.Давно почил душою юнойВ стране теней.Рыдайте, сорванные струныДуши моей!
1908
Изумрудный Поселок
БУРЯ
Безбурный царь! Как встарь, в лазури бури токи:В лазури бури свист и ветра свист несет,Несет, метет и вьет свинцовый прах, далекий,Прогонит, гонит вновь; и вновь метет и вьет.Воскрес: сквозь сень древес — я зрю — очес мерцанье:Твоих, твоих очес сквозь чахлые кусты.Твой бледный, хладный лик, твое возликованьеМертвы для них, как мертв для них воскресший: ты.Ответишь ветру — чем? как в тени туч свинцовыхВскипят кусты? Ты — там: кругом — ночная ярь.И ныне, как и встарь, восход лучей багровых.В пустыне ныне ты: и ныне, как и встарь.Безбурный царь! Как встарь, в лазури бури токи,В лазури бури свист и ветра свист несет —Несет, метет и вьет свинцовый прах, далекий:Прогонит, гонит вновь. И вновь метет и вьет.
Февраль 1908
Москва
ДЕМОН
Из снежных тающих смерчей,Средь серых каменных строений,В туманный сумрак, в блеск свечейМой безымянный брат, мой генийСходил во сне и наяву,Колеблемый ночными мглами;Он грустно осенял главуМне тихоструйными крылами.Возникнувши над бегом дней,Извечные будил сомненьяОн зыбкою игрой теней,Улыбкою разуверенья.Бывало: подневольный злуНезримые будил рыданья.—Гонимые в глухую мглуНевыразимые страданья.Бродя, бываю, в полусне,В тумане городском, меж зданий,—Я видел с мукою ко мнеЕго протянутые длани.Мрачнеющие тени вежд,Безвластные души порывы,Атласные клоки одежд,Их веющие в ночь извивы…С годами в сумрак отошло,Как вдохновенье, как безумье,—Безрогое его челоИ строгое его раздумье.
Март 1908
Москва
Я
Далек твой путь: далек, суров.Восходит серп, как острый нож.Ты видишь я. Ты слышишь — зов.Приду: скажу. И ты поймешь.Бушует рожь. Восходит день.И ночь, как тень небытия.С тобой Она. Она, как тень.Как тень твоя. Твоя, твоя.С тобой — Твоя. Но вы одни,Ни жизнь, ни смерть: ни тень, ни свет,А только вечный бег сквозь дни.А дни летят, летят: их — нет.Приди. — Да, да: иду я в ночь.Докучный рой летящих дней!Не превозмочь, не превозмочь.О ночь, покрой кольцом теней!Уйдешь — уснешь. Не здесь, а — тамЗабудешь мир. Но будет он.И там, как здесь, отдайся снам:Ты в повтореньях отражен.Заснул — проснулся: в сон от сна.И жил во сне; и тот же сон,И мировая тишина,И бледный, бледный неба склон;И тот же день, и та же ночь;И прошлого докучный рой…Не превозмочь, не превозмочь!..Кольцом теней, о ночь, покрой!