Что Гвинеда никогда не подводило, так это умение быстро думать. Увидев дирижабль, он не застыл как баран, а немедленно потянул створки на себя, отрезая «прекрасный вид» на улицу. Но и на этом паладин не успокоился, а тут же опустил в пазы ворот тяжелый запор. Вовремя.
Со стороны противника раздался грохот, а затем стены храма содрогнулись. Один снаряд пришелся в купол, заставив тот зазмеиться трещинами, второй упал где-то перед входом, обдав ворота кусками камня.
— Как-то слабо, суки, — зло прикрикнул Гвинед.
Зря он это сказал. В следующий миг храм содрогнулся вновь, но на сей раз куда сильнее. Целая серия взрывов накрыла здание. Вниз полетели куски камня размером от кулака до роста взрослого человека. Совсем рядом с Гвинедом приземлился целый пласт, ранее служивший частью свода, в то время как наверху раскрылся кусок чистого вечернего неба. Паладин этой красоте совершенно не обрадовался.
— Да откуда, демоны вас побери⁈
Подскочив к окну, Гвинед бросил взгляд наружу и в ярости сжал зубы. Обстановка за пределами храма кардинально изменилась. Вместо чистой площади и аккуратных домов теперь взгляду предстали выбоины от взрывов, разнесенные в клочья здания, чад густого дыма. Это не могло быть делом одного лишь дирижабля. Город обстреливала целая батарея гремлинских пушек.
Новый удар и в стене образовался узкий проем. Колонна, держащая свод, покрылась трещинами. Несмотря на всю свою крепость, таких испытаний храм пережить не мог. Очень скоро он обещал обрушиться.
— Все, кто не задействован в ритуале — вон отсюда! Поторапливайтесь, сучьи дети!
Немногие оставшиеся рыцари и паладины поспешили исполнить приказ. Друид ушла еще раньше. В гибнущем храме остались лишь сам Гвинед и шестеро инквизиторов, упорно проводивших обряд. Сквозь грохот и треск их голоса звучали, словно звон стали.
…Господь, наложи свою длань,
Дарую защиту,
В милости своей не оставь,
Не растерзанье врагам!
Ибо дух наш тверд,
И рука крепка.
Да не оставим мы дело,
Что нам ты доверил.
Да сотворим ратный подвиг,
Во славу твою!
Заключительные слова молитвы оказались произнесены, и в тот же миг из алтаря вырвалась волна белого сияния. Она коснулась каждого из находившихся под сводами храма, а затем ушла дальше, к стоявшему невдалеке замку.
Гвинед сразу ощутил силу святого дара. Его тело словно облеклось в крепкий доспех, душу наполнила уверенность, желание битвы. С новыми силами они могли победить. Но бой дать следовало уже в ином месте.
— Все, а теперь… — договорить паладин не успел. Очередной снаряд ворвался в брешь в куполе и упал совсем рядом с алтарем. Раздался взрыв, облако из осколков и пыли разошлось в стороны, а когда Гвинед смог все же разглядеть эпицентр удара, ему предстала крайне неприятная картина — вид инквизитора, лежащего в луже из собственной крови.
— Дьявол, еще один павший. Подожди, Йозеф, да как же так… Ублюдки!!!
Паладину хотелось орать, кинуться в битву, крушить все то, что еще не было доломано в храме, но он только крепче сжал челюсти, рискуя раскрошить зубы и скомандовал:
— Возьмите его с собой. Уходим!
Инквизиторы подчинились. Небольшая группа, забрав оставшиеся трофеи и тело павшего товарища, бросилась в подвал. А там вступила в недра темного земляного хода, всего час назад приведшего их сюда. Уже ступая по холодной земле туннеля, Гвинед услышал далеко позади глухой грохот. Кажется, купол храма все же не выдержал обстрела, сложившись внутрь, благо, из-за этого уже никто не мог пострадать. Лишь глухая боль кольнула сердце. Ведь уничтоженное ублюдками место являлось не просто зданием. Оно было святыней. Олицетворением порядка и процветания, теперь разрушенного.
Паладин крепче стиснул рукоять меча, мучительно желая найти выход клокотавшей ярости. По счастью, он быстро увидел подходящий объект и тут же со всей силой рубанул по подпорке, державшей свод туннеля. Что должно было последовать дальше, Гвинед знал прекрасно, а потому немедленно припустил вперед. А за его спиной с тяжелым стоном рухнула земля, отрезая возможным захватчикам путь в замок. По этой дороге враг пройти уже не сможет, так что придется ему прокладывать новый путь. И Гвинед пообещал себе лично позаботиться о том, чтобы каждый шаг неприятеля, оказался оплачен кровью.
…
Прижав к глазу подзорную трубу, я молча взирал на город. На руины некогда прекрасного храма, на перепаханную взрывами площадь, на десяток разрушенных зданий и пламя пожаров, готовых перекинуться на новые строения. Еще недавно мои глаза радовались порядку, четкости линий и благополучию этого места. Теперь же весь долгий труд, результат работы множества ремесленников, каменщиков и усилий архитектора пошли прахом.
Вздрогнув, я неожиданно для себя заметил гулкую тишину. Пушки замолчали. Оно и понятно, в их действиях уже не было нужды, да и работа гремлинской артиллерии являлась делом опасным, в том числе для нее самой. Подтверждение чему можно было увидеть посреди поля в виде покореженной пушки с развороченным дулом. Жаль только, что у противника оставалось еще восемь точно таких же орудий.
Оставшиеся пушки гремлины уже готовили к перемещению в новое место, действуя слаженно и четко. Сразу становилась видна работа опытных расчетов. Впрочем, даже с ней дел у пушкарей имелось еще много. Тяжелые орудия крайне непросто передвигать, так что можно пока не беспокоиться насчет нового обстрела.
Решив так, я обозрел поле рядом с городом и тут заметил новый объект — человеческую фигуру. Сразу наведя на нее подзорную трубу, обнаружил крайне приятное глазу зрелище — вид рослого человека, закутанного в один только плащ, что с выражением крайней злобы на лице несся в сторону храма. Игрок, а это мог быть только он, явно оставил там вещи. Какая жалость!
Впрочем, злорадство не отменяло того, что противник в сопровождении нескольких джинов прямо сейчас бежал к развалинам, в которых скрывался все еще целый алтарь. Неизвестно, какие у противника были способности, но стоило ожидать худшего — он мог осквернить место поклонения Единому. А это означало награду для темного и кару для меня, не пресекшего оскорбление Господа на своих землях. Допускать подобное было нельзя. А значит следовало совершить еще один шаг.
Я отметил, как игрок приблизился к развалинам и что-то прокричал. Как один из джинов обрушил мощь своей магии, ударом ветра сметя груду щебня. Как в развалинах проявился золотой отблеск.
«Интерфейс замка — Выбор Храма — разрушение». Всего несколько кликов и на площади не остается ничего, кроме бесформенных развалин. Враг лишился возможности осквернить алтарь. Я приобрел немного ресурсов и потерял найм паладинов с инквизиторами, а также способность использовать последними святую ярость. Неравноценный обмен.
Правда были во всем случившемся и светлые проблески. В первую очередь радовало благословение, которым нас в последний раз одарил алтарь:
Божественное благословение. +10% к защите от физического и магического урона. Срок: 3 часа.
Все же Йозеф умер не зря.
«Все, хватит. К черту эти мысли. Я тряпка или мужик?» — мысленный подзатыльник успешно сработал. По телу разогналась здоровая злость, придавая нужные силы. Отстранившись от окна, я быстрым шагом направился прочь из Заклинательного покоя. Перед будущим сражением следовало раздать последние приказания, да и встретить солдат, сражавшихся в Храме. Они заслужили уважение к себе.
Спуск по лестнице много времени не занял и вскоре я оказался в просторном подземном этаже, пронизанном целой сетью ходов. Как раз из одного из них сейчас выходили потрепанные, усталые воины. В центре этажа уже покоились два тела, освобожденные от доспехов, а чуть позже к ним присоединилось и третье.
— Гвинед, — я кивнул паладину, появившемуся последним.
— Ха, Энквуд, ты многое пропустил, — откликнулся паладин. — В следующий раз, когда решишь отправить нас в задницу мира, обязательно присоединись. Вместе будет еще веселей!
— Непременно так и сделаю. Ну а теперь, я хочу, чтобы ты и остальные офицеры послушали наставления, которых следует придерживаться в этом сражении.
Гвинед враз стал серьезней. Кивнул, а затем и подозвал всех солдат, что находились на подвальном уровне и не были отвлечены неотложными задачами. Когда все необходимые лица собрались, я глубоко вздохнул и начал короткую импровизированную речь.
— Для начала я хочу сказать спасибо всем вам. Вы честно и преданно исполняли свой долг. Ни разу не проявили трусости, ни разу не отступили без приказа. Вашими руками оказались уничтожены сотни врагов. Но, к сожалению, всех наших усилий не хватило, чтобы не допустить противника к замку. Уже скоро нас ожидает штурм, и я могу сказать, что противник сможет ворваться внутрь. Пушки гремлинов проложат ему дорогу. В связи с этим слушайте мои приказания. Первое — сосредоточить огонь на стрелках и магах. Они — приоритетная цель. Второе — духов и вампиров оставить инквизиторам и охотникам на ведьм. Третье — не отступать без приказа, но немедленно направлять сигнал тревоги в случае угрозы окружения или разрушения позиции. Пятое — обеспечить эвакуацию раненых сюда, в подземелье, если только невозможно вылечить их на месте. Шестое — постараться не оставлять тела павших врагу. Среди противников есть некромант, а потому, если не хотите, чтобы вашего мертвого товарища осквернили — окажите ему последнюю милость. Все ясно? Вопросы? Предложения?
Вопросов не оказалось. Предложений тоже. Уже вскоре солдаты оказались разогнаны на свои позиции, я же предался мучительным думам на одну тему — что еще можно сделать? Как лучше подготовиться к противостоянию? Казалось бы, все уже обговорено, вплоть до численности и состава каждого отдельного отряда. По результатам долгих споров все семь аркбаллист заняли свои места. На множество офицеров навешаны метки, позволяющие тем передать тот самый сигнал тревоги. Сделано все, что возможно и сколько не думай, ничего нового в голову не приходит.
Немного потоптавшись на месте, я вынужден был вновь подняться наверх, в Заклинательный покой, и приступить к наблюдению за окрестностями, попутно восстанавливая ману. Та мне определенно должна была пригодиться.
…
Стан неприятеля.
— Черт, черт, черт! Я не могу понять. Почему там ничего нет? Где мои вещи? Какого хрена я теперь тут буквально голый расхаживаю⁈ — бесновался Крис.
— Ты совершил глупость, и теперь расплачиваешься за нее, — совершенно спокойно ответил ему Сат. — Не следовало брать в столь опасное задание ценные артефакты. Возьми пример со своего товарища. По его виду ясно, что особых потерь он не понес.
Некромант бросил взгляд на вампира и скривился в раздражении. Сказанное являлось правдой. Октавиан на самом деле был сейчас облачен в свой лучший комплект доспехов и снаряжен всеми необходимыми артефактами.
— Значит поостерегся, да? — нашел новую цель для нападения Крис. — Ничего ценного с собой не брал, да еще и вампиров отослал, как только запахло жареным. И как это понимать?
— Так и понимай, — устало откликнулся Октавиан. — Я приказал птенцам отступить сразу, как только стало понятно, что мы оказались в ловушке. Или ты желал, чтобы они погибли без смысла и пользы?
— Это предательство!
— Это разумный поступок, Крис, который тебе стоит взять в качестве примера, — отрезал Сат. — Благодаря ему, удалось спасти двух юнитов, способных оказать немалую помощь в будущем штурме. И раз уж ты озаботился чужими действиями, то для начала возьмись за себя. Прекрати паниковать. Подумай. Мы знаем, что в храме было два-три десятка солдат противника. Однако Система сообщает только о четырех павших. И это даже после полного разрушения здания. Что подобное может значить?
— Они смогли отступить? — предположил Октавиан.
— Верно.
— Но как? — недоуменно спросил некромант. — Местность ведь под наблюдением. Даже с помощью невидимости, они бы не сумели добраться до стен.
— Разве это не очевидно? Они проделали данный путь под землей. А значит, вся твоя экипировка теперь находится в замке. Только и остается, что захватить крепость и потеря будет найдена.
— И когда мы пойдем на штурм?
— Через полчаса. Наступит вечер, вампиры смогут действовать в полную силу, ну а гремлины и маги все еще будут хорошо видеть. Советую к этому моменту подготовить своих подчиненных к бою.
Некромант выругался, резко развернулся и убрался прочь, топча землю голыми пятками. Сат также потерял интерес к окружению и принялся отдавать распоряжения своим подчиненным. Ушел прочь и Октавиан, решив дать последние наставления своим немногочисленным сородичам.
Расположились вампиры в тени леса, под укрытием разлапистой ели. Шестеро птенцов, двое духов крови. Очень немногочисленный, но все еще сильный отряд. Таким он являлся перед штурмом.
— Повелитель, — увидев Октавиана, его подчиненные поднялись на ноги, коротко поклонились.
— Садитесь. Как ваше состояние? Жажда?
— Благодарю за вашу заботу, мы наконец насытились, — ответил старший из духов крови.
— Хорошо. Теперь слушайте меня внимательней. Впереди наш ждет бой, и я хочу поставить вам одну конкретную задачу.
— Да, повелитель?
— Выживете. Этот штурм затеян не нами. А потому мы не должны умирать ради чужих интересов. Однако участвовать в битве придется, а значит постарайтесь не дать другим солдатам заподозрить себя. Будьте активны. Демонстративно рвитесь в бой, но в самые опасные места пускайте союзников. Вам все понятно?
Ответом были слова согласия. Вампиры могли проявлять благородство исключительно к своим сородичам и даже в таких случаях важную роль играло соперничество. Преданность же к тем, кто не так давно едва не заморил их голодом, а затем растерзал одного из обезумевших от жажды братьев, вовсе воспринималась глупостью. А потому подчиненные легко приняли такой приказ. Октавиан же поймал взглядом Роксоланы и велел ей следовать за собой. Именно велел, не допуская ослушания.
В молчании двое углубились в лес, зашли в самую чащу. А затем Октавиан резко обернулся и ухватил рукой горло вампирши.
— Ты принадлежишь мне, — сказал он, чуть сдавив бархатную прохладную кожу. — Ты не посмеешь умереть.
— Да, господин, — ответила Роксолана, чуть прикрыв глаза. Она любила боль и Октавиан это отлично знал.
— Когда начнется штурм замка, ты будешь прятаться в домах, выжидать, бить исподтишка. Ты не станешь рисковать, ясно?
Хватка стала чуть сильнее.
— Я повинуюсь, господин, — простонала вампирша.
Дальше Октавиан не стал сдерживаться, впившись в губы девушке. У них оставалось совсем немного времени до битвы. Но эти минуты можно было потратить самым лучшим образом.
…
Спустя означенные полчаса все наличные силы были готовы к сражению. Птицы рух поднялись в небо, взяв на свои каждая по одному магу, среди которых оказался и Сат. Джины присоединились к ним. Там же в небесах застыли дирижабли, внутри которых дожидались своего часа бомбы и силы десанта. А еще на борту флагманского судна занял место Грилон. Все же именно с высоты небес удобнее всего руководить войсками, тогда как на земле все, что можно увидеть — небольшой пятачок вокруг себя.
В то же время на земле остались двое игроков темной фракции, сейчас мрачно взиравших вокруг. Взгляды из скользили по рядам големов, аркебузиров, нагам и ракшасам. На встающие на свои позиции пушки и уже готовые к бою исполинские паровые големы. Духи и вампиры в этой среде почти терялись, но неизменно обращали на себя враждебные взгляды. Два призрачных дракона вовсе конденсировали злость лучше, нежели замок противника. Но исправить эту ситуацию было нельзя, лишь учесть в предстоящем сражении.
Невольно Октавиан задался вопросом, если он сам дал своим подчиненным задание не лезть вперед, то что остальные? Как они будут действовать в предстоящей битве? Не окажется ли вся армия в положении двух подкупленных боксеров, не способных сделать даже один решительный удар по противнику? Хотя это вряд ли. Крис всегда оставался излишне прямолинейным человеком, а потому такие приказания бы не отдал. Остальные? Что предпримут они, станет известно уже очень скоро. Ну а пока свое слово должна была взять артиллерия.
— Поступил приказ милорда Сата, — провозгласил джин-герой, вновь назначенный командовать наземными войсками. — Мы начинаем. Пушкам — огонь!
Одно распоряжение и позиции окутались густым дымом выстрелов. Война, длившаяся долгие восемь дней, вошла в свою завершающую фазу.