ГЛАВА 6. ЙОХИМ ГОТТЛИБ
1
Йохим Динстлер спал уже одиннадцатый день. Его обнаружила хозяйка квартиры и поскольку жилец никак не хотел просыпаться ни к вечеру, ни на следующее утро, позвонила по телефону, указанному на персональной карточке доктора. Теперь он находился в отдельной палате клиники и консилиум специалистов, приглашенных Леже, пришел к единодушному мнению.
- Несомненно, один из видов летаргии, явления, увы, мало изученного. Нервное перенапряжение, сильный стресс, а может - и вовсе ничего подобного. Вы же знаете, коллеги, бывает и так: домохозяйка варит суп и засыпает с ложкой в руке как сказочная красавица, года, эдак, на три, - подвел итоги дискуссии доктор Бланк. - Помните тот случай в Марселе в конце 40-х? Человек приехал навестить стариков-родителей в голодный послевоенный город, прилег отдохнуть, а проснулся двадцать лет спустя, одиноким и богатым - его близкие переселились в мир иной, а мизерный счет в банке превратился в целое состояние. Что касается доктора Динстлера… Предпринять здесь, увы, ничего не возможно. Мы можем лишь наблюдать и поддерживать жизнедеятельность организма.
Так и поступили - наблюдали и ждали. Вся клиника - медперсонал и пациенты потихоньку бегали смотреть, как безмятежно, разгладив озабоченные морщинки на лбу, спал доктор с ритмическим сердцебиением, контролируемым приборами, и небывалым румянцем на посвежевших щеках.
- Молодцы, молодцы, девочки, - хвалил Леже опекающих спящего медсестер.
“Этак мы, в самом деле, откроем новую область медицины, - размышлял профессор, вглядываясь в лицо Динстлера. - Что-то я не замечал раньше этой горбинки на его носу и брови явно загустели… А упрямая складка губ? прямо Наполеон!… Ну не придумываю же я в самом деле все это? Сколько раз разглядывал эти невнятные черты и думал: Эх, взяться бы за тебя, парень! Здесь подправить, там убавить… Как удивительно повлиял на него сон! “Гипнотерапия и красота” - надо об этом поразмыслить… Если он проспит этак “продуктивно” год, то хоть в Голливуд. Будем фиксировать процесс внешних изменений на фотопленку - интереснейшие данные!”
Но Йохим не успел подтвердить гипотезу Леже, проснувшись на тринадцатые сутки. Сел, огляделся, застегнул верхнюю пуговицу казенной пижамы.
- Здравствуйте, коллега Зендель, мы, кажется, сегодня еще не виделись, - поздоровался он с оторопевшей медсестрой. - Как я здесь оказался? Со мной что-то не ладно? Почему раздет? Медсестра замялась и попятилась к двери:
- Я лучше позову профессора!
- И принесите, пожалуйста, мои вещи! - крикнул Динстлер ей вслед. Что-то невероятное творится в этой клинике.
Леже пулей влетел в палату, тряс Динстлера за плечи, считал пульс, распорядился немедля измерить давление и сделать электрокардиограмму.
- Срочно - полное обследование! Черт! Фу ты, черт! Вот это сюрприз! не мог успокоится старик, разглядывая пробудившегося.
- Во-первых, профессор, перестаньте чертыхаться. Это… нехорошо. А во-вторых, объясните, что значит весь этот спектакль? Мы что - лишились своих пациентов и перешли на самообслуживание? - Динстлер сдернул с руки перевязь тонометра, закрепленного медсестрой. - Я абсолютно здоров. А вот что с вами, профессор? Боюсь, вам необходимо серьезно заняться нервами.
Леже насторожился. “Что-то не так, - думал он. - Этот голос, вернее, интонация, это лицо - ведь другое лицо! Меня не проведешь, я на этом деле собаку съел.” И Леже конфиденциально обратился в частное сыскное агентство, начав расследование. Он подозревал бог весть что и на всякий случай держался с человеком, проснувшимся у него в палате, как ни в чем не бывало. А это требовало выдержки, ведь профессор уже почти не сомневался, что мужчина с властной складкой у рта был самозванцем.
Но результат расследования разочаровал Леже - в идентичности данных дактилоскопии его служащего Динстлера и проснувшегося пациента сомневаться не приходилось. Зато детективы выяснили, что доктор снимал квартиру на “Площади Рыцаря” в Сен-Антуане с некой мадмуазель Грави, уехавшей из городка на взятой в прокате автомашине и разбившей ее на трассе М-6, ведущей в Канны. В аварии никто не пострадал. Ущерб оплачен владельцу гаража неким господином, пожелавшим остаться неизвестным. Копия чека прилагается.
“Ага, значит это все же он, но в сильном любовном шоке. Я всегда знал, что пациентки влюбляются в своих докторов. Ай да Динстлер! Вот это ход!.. Пережитое нервное потрясение, по-видимому, и обусловило личностные изменения, а от этого - и внешние перемены. Ведь известны случаи, когда великие актеры перевоплощались в своих персонажей настолько убедительно, что были неузнаваемы даже без грима. Во всяком случае, история интересная, далеко не завершившаяся, и надо быть на чеку, - решил бдительный профессор.
Когда Динстлер попросил у Леже недельный отпуск для делового визита на родину, профессор не колеблясь отпустил его с полной выплатой зарплаты, не надеясь на возвращение. Однако, в означенный день тот появился в его кабинете в сопровождении молодой женщины и попросил часовую аудиенцию при закрытых дверях.
- Ванда - моя жена, - представил Динстлер профессору свою спутницу. - Мы с супругой имеем к вам серьезное предложение, господин Леже.
Пока посетитель обстоятельно и четко излагал профессору свои соображения, тот ерзал в кресле, испытывая смутное томление - что-то здесь все же было не так, а вот что? “Да просто я не могу смириться с мыслью, что слабак и романтик, проспав две недели, превратился в крепкого мужика с бульдожьей хваткой. Не могу признать, что раньше была всего лишь масочка “бескорыстный Дон Кихот”, “влюбленный Пьерро” - пудра и глицериновые слезы! Сейчас-то он настоящий и не случайно это дама рядом - не простая дама”, наблюдал исподлобья визитеров Леже.
Статная блондинка в строгом деловом костюме держалась очень корректно. Ее голубые, прямо смотрящие глаза, лучились любезностью и уважительным внимание, а высоко открытые узкой юбкой изящно скрещенные ноги в модных тупоносых лаковых туфлях приводили к мысли, что “коллеге Леденц” не чужды земные радости.
План Динстлера заключался в следующем. Профессор должен признать, что возглавляемое им направление лицевой пластики доведено до совершенства. До тупикового совершенства - nec nlus ultra. Дальше в этом направлении идти некуда. У него, у доктора Динстлера есть свои соображения и своя методика принципиально нового подхода к коррекции физического статуса, требующая серьезной экспериментальной отработки. Его жена - доктор Леденц дипломированный фармецевт, прошедший хорошую школу на одном из закрытых химических предприятий Калифорнии. Ей предстоит возглавить поиск медикаментозной базы нового направления, суть которого пока должна сохраняться в строгой тайне: ведь речь идет о сенсационном научном открытии.
- Мне необходима маленькая, хорошо оборудованная лаборатория в стороне от любопытных глаз, небольшой надежный персонал и основательный кредит… Я не склонен к фантазиям, профессор, и отдаю себе отчет, что баснями сыт не будешь. И хотя абсолютно уверен в плодотворности своего эксперимента, набросал вкратце практическую программу финансового обеспечения долгосрочных поисков. Здесь в горах, недалеко от санатория я открываю небольшой собственный филиал вашей клиники. Нет, нет, профессор я не позволю прорваться воплю возмущения: естественно, иметь конкурента под боком вам вовсе нет резона, а вы еще не доросли до альтруизма. Я и не требую вас собственноручно накинуть себе петлю на шею. Мой филиал будет до поры до времени лишь работать в комплексе с этим санаторием. Я предусмотрел для него следующие направления: релаксационные процедуры- грязелечение, массаж, гипнотерапия и так далее и главное - различные методы корректировки фигуры от хирургических до терапевтических. Иногда, и лишь в тех случаях, когда вы сами направите к нам клиента, мы будем заниматься пластикой лица, преимущественно возрастных изменений и хорошо оплачиваемых “травм”. Подчеркиваю еще раз, что моя клиника будет очень небольшой на 5-6 пациентов, с условием полной конфиденциальности и высокого класса работы. Вся эта временная возня мне необходима лишь до тех пор, пока я не смогу пустить в ход отработанный, абсолютно сенсационный, профессор, можете не сомневаться, метод. И вот тогда-то мы с вами, господин Леже, выходим на совершенно иной уровень - уровень старателя, сидящего на золотой жиле…
- Или на пороховой бочке, - хмуро заметил Леже. - Судя по всему, предполагаемое “открытие” должно наделать много шума и много денег. А это, как известно, весьма чревато… Но это так - попутная ремарка. Я все же не пойму, уважаемый коллега, почему вы так уверены, что я должен охотно содействовать вашему начинанию? Из слепой жадности к каким-то весьма абстрактным будущим доходам? Из научного интереса или дружеского расположения? А может быть, я произвожу впечатление добродушного Санта Клауса?
- Увы, профессор, ничто из перечисленного вами мне не приходило в голову. Я просто знаю, что вы - именно тот человек, который станет моим деловым партнером, внеся 40% необходимой для открытия клиники суммы. 50% я рассчитываю получить от Брауна. Мы с супругой, взвалив на себя основную часть предстоящей работы по налаживанию новой методики - - назовем ее условно “Пигмалион”-, к сожалению, располагаем на сегодняшней день небольшой суммой. Подумайте, уважаемый профессор, - вы меня знаете. Я редко ошибаюсь, даже когда вам кажется, что я делаю глупости. Вернее - именно тогда, - Динстлер простодушно улыбнулся. - Ответ жду завтра вечером. И думаю, что вас не нужно убеждать, что этот разговор - сугубо между нами.
…Леже колебался. “Вложить значительную сумму в столь сомнительное предприятие, основываясь на каких-то смутных поисках и обещаниях? Нет, я не мальчик, поздно пускаться в аферы. А если в лоторее везения выскочил именно тот шальной шанс, которого ждешь всю жизнь, не переставая надеяться по последнего вздоха - а вдруг? Есть в этом новом Динстлере какая-то притягательная дьяволинка - какая-то заманчивость невероятного. Убедительность абсурда”. Профессор промаялся всю ночь, так и не приняв окончательного решения, а утром подписал чек - не глядя, чисто машинально.
Через два дня Динстлер имел необходимую сумму. Уговорить Брауна не составило труда. Остин очень обрадовался, услышав голос Йохима, не потребовалось ни визита, ни письменных гарантий займа - он лишь узнал банковский счет Динстлера, на который должен был перевести вклад. Проблема “пайщиков” решалась без особых хлопот: они послушно шли на зов идеолога “Пигмалиона”, слетались, как мотыльки к огню, они подчинялись ему без сопротивления.
2
…Две недели назад Динстлер проснулся на больничной койке с навязчивой идеей, разрастающейся и пухнущей у него в голове подобно дрожжевому тесту. Все, что не касалось этой идеи
- разговоры о его летаргии, научные версии, сплетни и шушуканье за спиной - совершенно не интересовало его, выметалось как сор. Он знал по пунктам, что ему надлежало делать и не сомневался в успехе. Он действовал наверняка.
Прежде всего Динстлер направился в родной городок и перерыл в доме Корнелии чердак, морщась от въедливой пыли. Он искал старый деревянный ящик. “Вот какой-то с детскими альбомами и рисунками, бесконечные личики-цветочки! Оранжевое крашеное яйцо, завернутое в потертый фетр. Фу, идиотизм! Зачем собирают такой хлам! Книги, карандаши… Ага, наконец!” Темное дерево, плотно защелкивающаяся тяжелая крышка, старые листы, клеенчатые тетрадки с пожелтевшими краями в трухлявых, обсыпающихся пятнах. Факсимильный оттиск лиловыми чернилами: “Доктор Майер. Улица Фридрих Клаузе 3”. ” Все на месте… Порядок”.
Вскоре Динстлер оказался в Граце. “Здравствуйте, доктор Вернер! Не узнаете? Как успехи? Простите - я проездом. Мне собственно, нужна фрау Леденц…” А вот и она. Каблучки, серый трикотаж в обтяжку, голубые ресницы удивленно распахнуты. “Прости, милая. Наконец-то я могу тебя забрать. Я тот, кого ты ждала. Смотри - седеющие виски, опыт и сногсшибательные планы!”
Затем последовали Леже, Браун, банк, строительный трест, земельный участок в горах, рабочий подряд, контакты с необходимыми фирмами - США, Япония, Португалия, Китай. Точка. Можно перевести дух - май только начался!
Динстлер нетерпеливо прохаживался по строительному участку. “Горы вокруг горы! Альпийские луга, лиловые, желтые, алые! Синева и зелень, свежесть и ароматы, зеркальца голубых озер, деревеньки на склонах, мельничные колеса над искрящимися водопадами… Оставим облака и водопады поэтам! Скорее, скорее, пора начинать!”
Динстлер не давал продыху рабочим, строившим дом с жилыми помещениями, лабораторией и маленькой клиникой, не знал покоя сам, нагрузил работой Ванду. Вместо ожидаемого медового месяца она сидела чуть ли не взаперти над старыми трухлявыми фолиантами, исписанными мелким почерком сумасшедшего - буквы то теснятся, набегая друг на друга, то растягиваются в целую строку, как фигуры в “комнате смеха”. А формулы! Это же чушь какая-то. Разве такое возможно?
- Сиди, сиди, крошка, чем быстрее ты вникаешь в этот бред, тем скорее получишь вот это! - муж помахал под носом Ванды связкой блестящих новеньких ключей. - Здесь от дома, от клиники и от “мерседеса”. Последняя модель.
…Осень. Золотые, багряные, лиловые леса, грустные, в чересполосице бегущих теней от тяжелых облаков, горы, убранные, спрыснутые дождиком поля. В возведенном доме завершаются последние отделочные работы, разравнивает площадку под цветники и лужайки минибульдозер, готова к пробному пуску автономная электростанция. Хозяин лично на новеньком “мерседесе” цвета “коррида” (наиболее безопасного в горных условиях) подкатывает сюда каждый день - следит за установкой клинического оборудования, устройством лаборатории, холодильных камер, операционной. Все должно быть на уровне авангарда мировой медицины и даже чуть-чуть выше.
А в жилой части дома наводят глянец дизайнеры интерьера. Здесь только новейшие, входящие в строительную практику материалы, лаконичная “космической” формы обстановка, ковры с абстрактным черно-белым рисунком и постер Фредерика Леже на каменной, грубой деревенской кладки, стене.
- Мне нравится однофамилец нашего профессора - такой же противный: сине-красная амеба на желтом фоне, - посмеивался Динстлер, выбрав из альбома дизайнера именно эту репродукцию. Одна стена просторной гостиной, сооруженная из цельного зеркального стекла, открывает вид на ущелье, в котором всегда плавает туманная мгла. В нескольких местах корежатся скульптуры - двухметровые конструкции из обожженной сварочным аппаратом рваной жести с незатейливыми, перекликающимися с Микельанджело названиями “День”, “Ночь”, “Утро”, “Вечер”.
- По-моему, у нас получилось очень стильно. И знаешь - зеркальная стена в солнечный день видна чуть ли не от Сен-Антуана
- гигантский “зайчик” в горах! Но отдать за эти железки такую кучу денег мог только Ротшильд или псих, - подытожила хозяйка, завершая обход нового дома. В нем, действительно, было все “на уровне” - несколько комнат для гостей, гостиная, столовая, холл, две спальни, кабинет Доктора, кабинет Хозяйки, детская, прекрасно оборудованная кухня, где, конечно, будет хлопотать прислуга.
Новоселье вылилось в знаменательный прием для узкого круга акционеров и близких друзей. Были приглашены Арман Леже, Остин Браун, Даниил Дюваль с супругой и пара сотрудников
из команды Леже, перешедших к новому шефу. Собравшимся прежде всего были показаны помещения клиники, лабораторий, виварии и операционная. Завершила осмотр прогулка по жилой части дома. Комфорт и продуманная функциональность всех помещений, оснащенных на широкую ногу, явно не соответствовали образу равнодушного к быту фанатика-ученого, каким представлялся присутствующим Динстлер. Дани, почувствовал в какой-то момент, что “носит” на протяжении всей экскурсии вытянутое от удивления лицо и с усилием расслабил мышцы. Но эти “рабочие кабинеты”, сочетающие деловитость и барство, этот зал со спортивными тренажерами, эта просторная, полностью обставленная детская, да и костюм хозяина от Кордена с широкими лацканами и “плечами”, приталенный, ладно облегающий высокую фигуру фантастика! Такое не могло и присниться.
- Ну, старик, ты меня убил! Я просто отпал. Сдаюсь! - Дани поднял руки, подводя итог увиденному. Когда все собрались в гостиной было налито шампанское. Хозяин дома взял бокал:
- Я знаю, что все вы - коллеги, друзья и пайщики, удивлены. Мой размах кажется вам излишним. Я выгляжу мотом - ведь это все сделано в долг! - Динстлер повел вокруг рукой. - Уверяю вас - я вовсе не кандидат в долговую яму. И вот доказательство
- спонсоры, имена которых я до времени не хочу афишировать, положили крупную сумму на наш общий счет, практически удвоив его. И это только начало. Через пару недель примет первых пациентов наша маленькая клиника, а в конце года, я надеюсь, мы сможет представить реальные доказательства программы “Пигмалион”. Признаюсь честно - для отдыха и наслаждения горным пейзажем у меня и моих сотрудников не будет ни минуты.
- Йохим, вы удивляете нас всех своей деловитостью, прежде как-то не дававшей о себе знать. Вас, конечно же, угнетает ответственность займа и риск эксперимента. Меня не надо убеждать и одурманивать обещаниями. Я не жду от вашего дела финансовой выгоды. Моя ставка больше - и мотивы корыстней. Я знаю ваш незаурядный дар, Йохим, и я рад, что могу помочь ему развернуться и облагодетельствовать страждущее человечество. Так что масштабы - человечество, цель - благодеяние. Играю по-крупному и с надежными партнерами, - Остин ободряюще улыбнулся присутствующим.
- А я, конечно же, в стороне - не миллионер и не профессор. Но с меня причитается - за мной реклама вашего “благодеяния”. Мы с Сильвией, как вы заметили, вскоре ожидаем наследника - так что запишите в рекламную группу троих, - поддержал Дани обмен любезностями, а когда гости разошлись по углам, затащил друга в его кабинет и плотно затворил за собой дверь.
- Ну-ка, господин хороший, допрос с пристрастием. Как это понимать? Ты меня хоть бы предупредил. Я твоей милой Ванде чуть в лицо не рассмеялся, когда она женой представилась, думал - шутка. Где Алиса? Что все это значит?