Его дыхание на мою промежность заставляет покраснеть и сделать мое кожу более чувствительной. Пальцами он раздвигает складочки и вставляет язык. Я задыхаюсь и начинаю дрожать. Он раздвигает мои бедра и сосет клитор.
— О Боже!
Восхитительные волны начинает распространяться по моему телу, но он вдруг убирает свой рот. Пытка, это настоящая пытка. Он поднимается. Не будет никакого наполнения, растяжения или толчков? Внутри меня поднимается раздражение, потому что у меня яростная потребность в нем, в нем находящемся глубоко внутри меня, в принадлежности ему. Расстроенная и взглядом полным тоски я смотрю на него. Он прикован взглядом к моей открытой жаждущей киске.
— Стой так, — говорит он и садится на кровать напротив меня. Я смотрю на его огромный член. Мой рот открывается сам собой, дыхание становится учащенным. Он представляет собой прекрасный образец мужчины. У меня появляется сильное желание лизнуть эрекцию, но я беру его в рот, и сосу так сильно, что он беспомощно стонет.
Вероятно, у него появляется идея получше.
— Подойди и сядь на него, — командует он.
Я тут же выпрямляюсь, мне не нужно второе приглашение. По-кошачьи подползаю к нему и сажусь на жесткий ствол. Наслаждение. Ох! Удовольствие.
— Сядь как лягушка.
Я развожу широко колени, притягивая ступки ближе к его бедрам и упираюсь ладонями в его живот, выпрямляя корпус. Проникновение слишком глубокое. С тихим криком я отталкиваю ладони и чуть-чуть приподнимаюсь, но он отрицательно медленно качает головой.
— Сделай так, как я попрошу.
Прикусив губу, я расслабляюсь и опять опускаюсь полностью на его член, и задыхаюсь от внезапной боли. Несколько секунд он заставляет меня терпеть, потому что я испытываю ощущение чрезмерного наполнения, смешанное с острой болью, от того, что он находится очень глубоко внутри меня.
— Твоя киска ощущается настолько чертовски хорошо, что могу не выходить из тебя всю ночь.
Мы в упор пристально смотрим друг на друга. Должно быть мои глаза выражают полное удивление. Его взгляд горит возбуждением от доминирования надо мной, и то, что он видит меня в таком положении с широко разведенными коленями и свой член, похороненный слишком глубоко внутри моего тела, я с трудом переношу это положение, и начинаю хныкать, он жалеет меня.
— Наклонись вперед, — тихим голосом рычит он.
Я сразу же повинуюсь, и боль уходит. Остается только несказанное удовольствие от растянутости и наполненности. Он сжимает мою грудь и притягивает к себе, сосет жесткий мой сосок, сначала один, потом другую. Я начинаю двигаться на его эрекции, и мы стонем в унисон. Мой клитор трется о его лобковую кость. Назад вперед. Назад и вперед, насколько позволяет его жадный рот, не отпускающий мой сосок. Мы тремся друг о друга. Тремся. Восхитительное трение. Наши тела стали мокрыми и скользкими. Это прекрасно.
Он ждет меня, прежде чем позволяет себе взорваться внутри меня. Я падаю на него, прижимаясь щекой к груди, и слышу быстрые, гулкие удары его сердца и ощущаю сильные подергивания его члена внутри себя. Когда он затихает, я приподнимаю голову. Его глаза закрыты, лицо совершенно спокойно.
— Ты спишь? – спрашиваю я.
— Нет.
Кончиками своих волос я начинаю щекотать его подбородок.
— Какое твое любимое слово?
Он открывает глаза.
— Яйцо.
— Почему?
— Мне просто нравится, как оно звучит.
— Ты странный человек.
Он хихикает.
— А твое?
— Леденец.
— Я хотел бы изменить свое слово.
— На какое?
— Лана.
Я смеюсь.
— Это, мистер Баррингтон, самая избитая (старомодная) вещь, которую ты мне когда-либо говорил.
— Нет, правда. Каждый раз, когда я произношу его, или слышу, как его кто-то произносит, оно вызывает во мне трепет.
Я чувствую себя ленивой и расслабленной, лежа на него сверху.
— Мы так мало знаем друг о друге, правда?
— Я знаю все, что мне нужно знать о тебе. Все остальное я узнаю потом.
— Мне интересно, что ты знаешь обо мне?
— Ну, для начала я знаю, что ты храбрая.
Я хмурюсь.
— Храбрая? Я не храбрая.
— Ты одна из самых мужественных людей, которых я знаю.
— Какая же я храбрая?
— Ты ушла от меня. Это своего рода храбрость.
— Если бы ты знал, как мне было страшно, и я полностью запуталась, когда уходила.
— Вот, это и называется храбрость, Лана. Делать что-то, даже если тебя ожидают ужасные последствия. И я очень горд, что ты справилась с моим братом сегодня.
— Ты? – чуть ли не пищу я, непомерно довольная его комплиментом.
— Когда я был в туалете, так нервничал, из-за того, что оставил тебя с ним наедине, я вцепился в края раковины, пытаясь удержать себя, чтобы не броситься назад в ресторан спасать тебя. Но я знал, что должен предоставить тебе шанс, чтобы в дальнейшем ты могла справляться с этим, и я рад теперь, что так сделал. Если ты смогла справиться с ним, ты сможешь справиться со всеми остальными в свое время.
— Я надеюсь, что ты прав.