— После завтра.
— Где?
— Нью-Йорке.
— Когда мы отправляемся?
— Ты не поедешь, — Его голос внезапно становится жестким.
Я наклоняюсь к нему.
— Почему нет?
— Потому что я никогда не возьму свою любимую в логово гадюк.
— Но я хочу быть с тобой.
— Я еду только на один день, и вернусь.
Я смотрю на него снизу-вверх.
— Блейк, я хочу быть с тобой в это время.
— Нет.
Я скрещиваю руки на груди.
— Значит, ты не хочешь меня видеть на похоронах?
— Нет, не вижу необходимости.
— Ладно, я поеду с тобой, но не пойду на похороны.
Он качает головой.
— Нет, иначе я буду беспокоиться о твоей безопасности в Нью-Йорке.
— Все будет в порядке, я останусь отеле.
— Ты будешь скучать.
— Я почитаю и буду есть в номере.
Похоже это заставляет его предпринять последнюю попытку:
— Почему тебе надо все так усложнять?
— Потому что все это время я хочу быть с тобой. Я думаю, что это существенно.
— Хорошо. Но ты должна пообещать, что не покинешь отель без меня.
— Я обещаю.
— Что насчет Сораба?
— Если речь идет только об одной ночи, оставляю его с Билли.
Он хмурится.
— Блейк, если ты не возьмешь меня с собой, я все равно прилечу сама по себе.
Он становится каким-то усталым.
— Я никогда не смогу устоять перед тобой. Да, ты можешь поехать.
— Спасибо.
— Не заставляй меня жалеть об этом.
— В смысле?
— Оставайся в гостинице, и не заставляй меня беспокоиться о тебе, — он смотрит на меня предупреждающе.
— Я не буду. Когда мы улетаем?
— Завтра.
5.
Первое, я настолько поражена люксом. Вау! Нет слов! Он стоит сорок пять тысяч долларов за ночь! Поэтому: верх этого списка представляет собой 360-градусный панорамный вид на Манхэттен через пуленепробиваемые окна от пола до потолка. Я в полном изумлении двигаюсь, бесконечно останавливаясь, через чрезмерно просторные комнаты в полном одиночестве, внимательно вглядываясь в детали, которые полностью поражают мое сознание. Спальня изготовлена из сотен тысяч кропотливо вырезанных и отполированных соломинок! Да, очень красиво, но Боже мой!
В другой комнате все стены сделаны из телячьей кожи. В библиотеке же все стены покрыты французским лаком. В ванной комнате, сама ванна сделана с бесконечным краем и каждая раковина вырезана из одной породы хрусталя. Я лежу на матрасе из конского волоса. Очень, очень комфортно. Я приподымаю крышку рояля и мои пальцы приятно путешествуют наконец-то по блестящим клавишам. Я стою целую вечность на балконе высотой семьсот футов, глядя вниз на раскинувшийся у моих ног город, наполненный непрерывной пульсацией и движением. Я бросаю взгляд на книгу, которую взяла с собой и пропускаю ее, задаваясь вопросом, что сейчас делает Блейк.
Я чувствую себя настолько одинокой и грустной, что включаю Скайп, чтобы соединиться с Билли.
— Как Сораб?
— Спит. Рюмка водки сделала свое дело.
— Не думаю, что это смешно, Билл.
Билли смеется.
— Когда-то он же должен начать.
— Согласна, но, когда ему будет тридцать.