величайшею слепотою
в чуткий дом твой приходит взгляд.
Так и Старец мыслит не вчуже,
не помимо меня, не сквозь,
и сторожка, и степь - не снаружи,
все с таинственным небом сошлось.
Лишь псалмы с их мятущимся духом,
тихий, он никогда не поет:
он питается чувственным слухом
век и ветер из слуха пьет:
слуха безумных духом.
x x x
И все же: каждый псалом
в себе сохранил я, ни сном,
ни духом Ему не явиши.
Молчит Он в иконной нише,
дрожит борода, светит ум, но
поет - и в напевах Он - Бог.
И вновь у Его я ног:
Псалмы, словно вихрь многошумный
текут в Него - ввек и в срок.
КНИГА ВТОРАЯ
О ПУТИ НА БОГОМОЛЬЕ
1901
x x x
Пусть буря с каждым часом злей
ты знаешь этот гнев.
Все в мире - бегство. Вдоль аллей
продлится бег дерев.
Ты знаешь: Тот, Кто гонит в ночь
деревья за окном,
Он тот же самый, Он точь-в-точь,
Он - тот, к Кому идем.
Недели лета сладко спят,
им снится то да се;
ты знаешь: все падет назад
в Того, Кто создал все.
Ты думал суть познать сполна,
сорвав живую гроздь,
но вновь она таинственна,
и вновь ты только гость.
Ты подыскал себе жилье:
все лето словно дом,
но сердце замерло твое,
а жить ты должен в нем.
Отшельничество настает
молчат с тобою дни;
весь мир тревог, весь мир забот,
как лес - листву, стряхни!