Читали редко - книжный слог завял,
таился лютый холод в каждой книге;
как с тощих плеч спадали прочь вериги,
так смысл со слова каждого спадал.
Ни с кем не говорили много лет.
Встревоженные близкими шагами,
завешивали очи волосами.
Никто не знал, не умер ли сосед,
молитву совершая.
Иногда
все вместе собирались в круглой зале,
где тусклые светильники мерцали,
пред алтарем, в мучительной печали,
как в ожиданье Страшного Суда;
лишь бороды струились и шуршали.
Жизнь на тысячелетья счет вела,
окутав ночь и свет одною тьмою.
Захваченные черною волною,
вернулись в лоно матери тела.
Зародыши в пещерах без числа
раздувшихся голов поднять не смели,
сидели скрючась, сутками не ели,
как будто их питала эта мгла.
Паломники приходят в наши дни
припасть к пещерам этим жадным взглядом:
три долгих века здесь лежат они,
а их тела не тронуты распадом.
Как ржавый свет, сияет впереди
сплошная тьма - и видишь очертанья
безжизненных фигур под грубой тканью,
и руки мертвых - как велит Писанье
покоятся, как горы, на груди.
Великий полководец воспаренья,
зачем Ты останавливаешь тленье?
Быть может, Ты забыл их, потому
что сами опустились в эту тьму?
Неужто так и надо: в укоризне
от жизни отказаться, умереть,
и только трупам в их великой жизни
смерть времени дано преодолеть?
Зачем их не отдашь небытию?
И кто они? - Нетленные сосуды,
отставленные в сторону, покуда
в них кровь не пожелаешь влить Свою?
x x x
Ты - будущее, Ты - живая твердь,
над вечностью возникший небосклон.
Ты - петушиный крик в ночи времен,
Ты - мать, Ты - чужестранец, Ты - закон,