Вот еще одна неприятность, о которой Филипп непременно сообщит на ухо Вильгельму.
Прижимая к груди волчью шкуру, Мария смотрела через щель между гобеленом и стеной, пытаясь понять, что происходит. Переступая с одной ноги на другую, рыцари хватали чулки, свои грубые штаны, искали оружие. Уолтер, чей вопль всех всполошил, побуждал их действовать с максимальной поспешностью. Не успела она и моргнуть, как в наполненном их возгласами зале никого не осталось, кроме раненых Стифэна и Роберта.
Впервые с момента возвращения из хижины дровосека она оказалась одна, и за ней никто не следил.
Проклиная мрак, Мария потянулась рукой за рубашкой, надеваемой под тунику, и за платьем. Она надела их через голову. У нее не было времени возиться с чулками. Сунув ноги в шлепанцы, она схватила с деревянного колышка висевший на стене плащ. Теперь у нее был новый.
Закованный в цепи Ротгар лежал в той конюшне, в которой, по словам Уолтера, царил полный беспорядок. Может, учиненный в ней разгром объяснялся попыткой спасти его, может, он уже давно мертв, а его череп проломлен, как и голова Хью, каким-то невидимым злоумышленником, а может, это та самая банда, которая пыталась расправиться со всеми ними там, на лесной полянке, возле хижины дровосека.
- Боже, прошу тебя, - молилась она, - не позволяй ему умереть. По крайней мере прежде, чем я смогу объяснить ему, почему меня так долго Не было рядом с ним.
Прежде чем я скажу, что люблю его.
От такой безумной мысли у нее чуть не подкосились ноги, когда она все быстрее бежала через зал. Потом прижалась к стене, чтобы не видеть перед собой лихорадочно горящий взгляд Роберта. Она все еще испытывала перед ним чувство острой вины, отказавшись налить ему принадлежавшую Хью “дозу”. Она не удивится, если Бог покарает ее, позволит Роберту почувствовать в ее глазах скрытые эмоции, и тот поднимет дикий шум, начнет орать во все горло, что она хочет бежать из дома, чтобы оказаться рядом с возлюбленным.
Она любила Ротгара Лэндуолдского. Какой-то дрожащий, булькающий смех вырвался у нее из груди. Подумать только! Какое он проявлял чувство собственного достоинства перед лицом произошедших событий. Какую требовательную, страстную любовь испытывал к этой местности под названием Лзндуолд. Как он заботился о своем народе, какой страстью исходил к ней, Марии, какое ей оказывал доверие. Она вспомнила то время, когда он вместе с ней обращался к своему народу. Он называл ее женщиной с сильным характером, относился к ней с такой верой, на которую не могла рассчитывать от мужчины ни одна другая женщина. Одно лишь его прикосновение пожаром воспламеняла всю ее кровь, прежде она себе такое и вообразить не могла. Если его освободят эти ограбившие конюшню злоумышленники, то она вначале проверит, как дела у ее брата Хью, а потом отправится на его поиски. Если он погиб там, в конюшне, она поступит также. Все равно.
- Леди Мария.
Чья-то тонкая рука железной хваткой схватила ее, прервав стремительный бег к Ротгару. Мария издала вопль, пытаясь тем самым отречься от своего преступного намерения.
- Тише, - прошептал чей-то голос, и эта твердая рука тут же увлекла ее в темноту.
Мария от удивления широко открыла глаза.
- Эдит. Ты все время меня преследуешь…
- Нет, только сейчас. Последнее время сэр Гилберт идет, словно ищейка, по твоим следам.
Мария почувствовала раскаяние, ощущая на себе всезнающий взгляд Эдит, в котором, однако, не сквозило недоброжелательства. Если она изнывала от наложенных на нее ограничений всего несколько дней, то как же удавалось Эдит справиться с ними в течение долгих месяцев? Она была готова уделить жене Хью минуту-другую, хотя ее влекло вперед - бежать, бежать к Ротгару. Словно чувствуя, что она капитулирует перед ней, Эдит ослабила хватку.
- За последнее время мне удалось отучить Хью от “дозы”, - торопливо прошептала Эдит, оглядываясь вокруг, словно опасалась, что их могут подслушать.
- Но этот колдун сказал, что нужно выпить всю бутылочку целиком. Там еще немного осталось. Мне пора идти, Эдит.
Эдит покачала головой и загородила ей дорогу.
- Я знаю, что ему нужно. Я могу познавать смысл определенных признаков. Рассудок вернулся к Хью, но эта настойка отрицательно действует ему на мозги, она их угнетает. Его нужно оторвать от бутылки, как отрывают визжащего младенца от груди матери - это, конечно, весьма болезненный, но просто необходимый процесс.
- Как тебе это пришло в голову? - Мария смотрела на Эдит, не скрывая подозрения. Неужели она так серьезно недооценила разум этой женщины?
- Я узнала об этом в монастыре, тогда, когда училась разговаривать на вашем языке, - объяснила Эдит. Аббатиса выбрала меня, чтобы передать свои знания различных врачеваний. Она надеялась, что я продолжу потом эту практику. Я уже почти завершила обучение, когда Ротгар похитил меня оттуда.
- Скажи, что, по-твоему, мы должны предпринять, но только не будем здесь стоять, пошли, - сказала Мария, будучи не в состоянии преодолеть порыва, влекущего ее к Ротгару.
Эдит пыталась на ходу ей рассказать о том, как постепенно уменьшала дозу, как старалась уберечь его от нанесения самому себе травмы, как заставляла пить много разбавленного водой вина и угощала изысканными деликатесами, лишь бы умерить его постоянное стремление к “дозе”.
- Послушай, остановись, дай передохнуть, - взмолилась, тяжело дыша, Эдит, прислонившись к стене. Мария стояла, проявляя громадное нетерпение. Существует одно растение - настойка его на листьях значительно смягчит жар в крови.
- Где ты найдешь это растение сейчас? Ведь пока еще снег покрывает всю землю.
- У монахинь в монастыре есть запас. Я могла бы занять у них немного, а весной отдам.
- В таком случае тебе придется посетить те места, где ты была так счастлива, - сказала Мария. Эдит кивнула в знак согласия. Мария с минуту подумала, пытаясь оценить сложившуюся ситуацию. - Могу ли я доверять тебе, Эдит, ты на самом деле вернешься?
- Теперь здесь мой дом, - ответила она, эта сакская женщина, стараясь подчеркнуть чувство собственного достоинства.
Можно ли ей, Эдит, доверять? Конечно, можно. В таком случае какую радость, облегчение испытала бы она от того, что теперь может разделить бремя ухаживания за Хью с кем-нибудь еще.
- Ты намерена рассказать о тяжелом состоянии Хью монахиням?
- Нет, что ты!
Ей показалось, что отрицание Эдит последовало слишком быстро. У нее не было времени, чтобы размышлять над этим. - Если я отменю за тобой слежку, то это может вызвать у Гилберта подозрение.
Лицо Эдит вспыхнуло.
- Сэр Гилберт сам пообещал сопровождать меня на прогулке, если мне взбредет в голову немного погулять на свежем воздухе. Не думаю, что растолкую ему значение целебных трав. Мне бы хотелось, чтобы меня туда сопровождал кто-нибудь другой из ваших людей. Сэр Гилберт меня пугает.
Марии слишком хорошо было знакомо это чувство, но она не хотела в этом признаться Эдит. Ее отвращение к Гилберту, казалось, лишь усиливали ее опасения за Ротгара. Увлекая за собой Эдит, она снова побежала.
- Возьми с собой Уолтера. Гилберт не станет его подозревать, я тоже ему доверяю и уверена, что он тебя непременно вернет домой.
- Но почему ты мне не доверяешь? - с горьким упреком бросила Эдит.
Мария, нехотя замедлив шаг, остановилась.
- Уолтер добился моего доверия. Он в течение многих лет сражался рядом с моим отцом, а потом вернулся после долгих странствий, чтобы присоединиться к Хью в тот момент, когда мы уже впали в отчаяние от невозможности отыскать честного и благородного рыцаря, могущего прикрыть всегда его с тыла. Если за тобой не будет внимательно следить Уолтер, то ты начнешь рассказывать всякие небылицы своим монашкам. Что же я скажу, если целая армия монахинь появится в Лэндуолде и потребует твоего возвращения?
Эдит молчала.
Мария смягчила свой резкий тон, хотя ей хотелось просто визжать от еще одной задержки.
- Давай сделаем, Эдит, первые шаги навстречу друг дружке по пути взаимного доверия. Мы на самом деле должны отучить Хью от его “дозы”. Но так чтобы об этом никто не знал. Только ты и я будем разделять с Феном бремя ухода за больным Хью.
Эдит вновь кивнула, и, кажется, лицо ее оживилось.
- Все к лучшему. Прежде всего, нам нужно отвлечь внимание всех от выздоровления Хью. Боюсь, что с ним может произойти что-нибудь серьезное, ведь он пока еще настолько беспомощен. Что будет, если кто-нибудь из них узнает о просветлении рассудка у Хью?
- Уолтеру можно доверять, - сказала Мария.
- В нем, однако, проскальзывает что-то такое, что вызывает недоверие у Фена. Как, впрочем, и у меня. Все же он - норманн.
- Я должна следить за всем, покуда он не сможет взять на себя все эти обязанности. - Она была настолько поглощена потребностью увидеть поскорее Ротгара, что даже не оценила всех последствий нападения на конюшню - ведь это был открытый мятеж, направленный против Хью. Словно пытаясь вернуть у нее чувство ответственности, громко застонал Стифэн, и его стон отозвался гулким эхом в пустом зале. Ее желание бежать как можно скорее увидеть Ротгара, в каком бы отчаянном положении он сейчас ни находился, нужно было подчинить требованиям Лэндуолда, потребностям народа Хью. Сердце сильно стучало у нее в груди, когда она остановилась возле двери, пытаясь исполнить свои обязательства, прежде чем продолжать путь в том направлении, куда влекло ее сердце.
- Ты знаешь, как можно облегчить агонию Стифэна, Эдит?