Четыре птицы - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 5
Четыре птицы - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 5
Виктор Хлебников
Лучизм. Число 1-е
Черный царь плясал перед народомИ жрецы ударили в там-там.И черные жены смеялись смелейИ губы у них отягчал пэлелэ!.И с нескромным самоварчикомИ с крылышком дитя.Оно, о солнце-старче, кум,Нас ранило шутя.Лишь только свет пронесся семь,Семь раз от солнца до земли,Холодной стала взором темь,И взоры Реквием прочли,Черный царь плясал перед народомИ жрецы ударили в там-там.
В лесу. Словарь цветов
На эти златистые пижмыРосистые волосы выжми.Воскликнет насмешливо — Только?Серьгою воздушная ольха.Калужниц больше черный холод,Иди, позвал тебя Рогволод.Коснется калужницы дремя,И станет безоблачным время.Ведь мною засушено дремяНа память о старых богах.Тогда серебристое племяБродило на этих лугах.Подъемля медовые хоботы,Ждут ножку богинины чеботы.И белые ель и березы,И смотрят на небо дерезы.В траве притаилась дурника,И знахаря ждет молодика.Чтоб злаком лугов молодиться,Пришла на заре молодица.Род конского черепа кость,К нему наклоняется жость.Любите носить все те имена,Что могут онежиться в Лялю.Деревня сюда созвана,В телеге везет свою кралю.Лялю на лебедеЕсли заметите,Лучший на небе деньКралей отметите.И крикнет и цокнет весенняя кровь:Ляля на лебеде — Ляля любовь.Что юноши властной толпоюВезут на пути к водопоюКралю своего селаОна на цветах весела.Желтые мрачны снопыПраздничной возле толпы.И ежели пивни захлопалиИ песни вечерней любви,Наверное, стройные тополиСмотрят на праздник в пыли.Под именем новым Олеги,Вышаты, Добрыни и ГлебыВезут конец дышла телеги,Колосьями спрятанной в хлебы, —Своей голубой королевы.Но и в цветы запрятав низ рук,Та, смугла, встает, как призрак.«Ты священна, Смуглороссья», —Ей поют цветов колосья.И пахло кругом мухомором и дремой,И пролит был запах смертельных черемух.Эй! Не будь сурова, не будь сурова,Но будь проста, как вся дуброва.
Лучизм 3
Усадьба ночью. Чингисхан!Шумите, синие березы.Заря ночная, Заратустра!А небо синее, Моцарт!И, сумрак облака, будь Гойя!Ты ночью, облако, Роопс!Но смерч улыбок пролетел лишь,Когтями криков хохоча,Тогда я видел палачаИ озирал ночную смел тишь.И вас я вызвал смелоликих,Вернул утопленниц из рек.Их незабудка громче крикаНочному парусу изрек.Еще плеснула сутки ось,Идет вечерняя громада.Мне снилась девушка лососьВ волнах ночного водопада.Пусть сосны бурей омамаеныИ тучи движутся Батыя,Идут слова — молчаний Каины, —И эти падают святые.И тяжкой походкой на каменный балС дружиною шел голубой Газдрубал.
«В холопий город парус тянет…»
В холопий город парус тянет.Чайкой вольницу обманет.Куда гнется — это тайна,Золотая судна райна.Всюду копья и ножи,Хлещут мокрые ужи.По корме смоленой стукатьНе устанет медный укоть,На носу темнеет пушка,На затылках хлопцев смушки.Что задумалися, други,Иль челна слабы упруги?Видишь, сам взошел на мост,Чтоб читать приказы звезд.Догорят тем часом зориНа смоле, на той кокоре.Кормщик, кормщик, видишь, пряВ небе хлещется, и зря?Мчимтесь дальше на досчане!Мчимся, мчимся, станичане.Моря веслам иль узки?Мчитесь дальше, паузки!В нашей пре заморский лен,В наших веслах только клен.На купеческой белянеБраги груз несется пьяный;И красивые невольницыНаливают ковш повольницы.Голубели раньше льны,Собирала псковитянка,Теперь, бурны и сильны,Плещут, точно самобранка.
Написанное до войны
Что ты робишь, печенеже,Молотком своим стуча?О, прохожий, наши вежиМеч забыли для мяча.В день удалого походаСокрушила из засадыПеченегова свободаСвятославовы насады.Он в рубахе холщевой,Опоясанный мечом,Шел пустынной бечевой.Страх для смелых нипочем!Кто остаться в ПеремышлеИз-за греков не посмели,На корму толпою вышли —Неясыти видны мели.Далеко та мель прославлена,Широка и мрачна слава,Нынче снова окровавленаСветлой кровью Святослава.Чу, последний, догоняя,Воин, дальнего вождя,Крикнул дам о князь коня яЛишь беги от стрел дождя!Святослав, суров, окинулБелым сумраком главы,Длинный меч из ножен вынулИ сказал: «иду на вы!»И в трепет бросились многие,Услыша знакомый ответ.Не раз мы в увечьях, убогие,Спасались от княжеских чет.Над смущенною долинойОн возникнул, как утес,Но прилет петли змеинойСмерть воителю принес.Он был волком, не овечкойСтепи молвил предводитель:Золотой покрой насечкойКость где разума обитель.Знаменитый сок ДунаяНаливая в глубь главы,Стану пить я, вспоминаяСветлых клич: иду на вы!Вот зачем сижу я согнут,Молотком своим стуча,Знай, шатры сегодня дрогнут,Меч забудут для мяча.Степи дочери запляшут.Дымом затканы парчи,И подковой землю вспашутСлавя бубны и мячи.
«Где в липы одетый узорный ходак…»
Где в липы одетый узорный ходакУ рощи стоит одинокий хлолак.Где тени, как призраки, горестно всхлипывая,Как бабочки мчалися в заросли липовые.А тучи черньют, как будто чернечаИ сразу надвинулась к нам холоднеча.Скакали и вились сплетенные пары.И пели сопилки, и пели шездары.И будто пир для черных глазСинеет небо и хабаз.Войдем же в эту халабуду.Войди дружок, а я побуду.
«Смугла, черна дочь Храма…»
Смугла, черна дочь Храма.А в перстне капля яда. яда.Тень месяца не падай, как громада,На это узкое кольцо.Иль смерть войдет в нее неравно,И станет мелом все лицо.Стары, черны слоны из камняИх хоботы опущены во мглеА в перстне капля яда, в перстнеБыл кнес опутан телом гада,А ей быть жрицей Пляса надо.Она не пляшет храма вне.Был вырван длинный зуб из зева.Как зайцы, змеи добродушны.А в перстне капля яда, яда.И видя близко призрак гнева,Она туда, где смолы душны,Ушла виденьям жизни рада,Как свечи белые бела.Летят, как черный сокол, косы.Чернее ворона над снегом,А ноги черны, смуглы, босыВедут толпу к вечерним негам.А в перстне капля яда, яда.Зачем суровая борьбаЕе на землю повалила?Рука отца всегда гробаКеда поспешно и груба,На ножик перстня надавила.Смертельный ножик с ядом жалаГлухой приказ, чтоб не бежала,А в перстне капля яда в перстнеСказал старик: умри теперь с ней!Скрыв бороды одеждою стыдливойВсе взятое враждебным оком;Она всегда была лишь ивой,Над смерти мчащимся потоком.А в перстне капля яда, яда.А в перстне капля яда в перстне.Быть мертвой слонихе отрада.
Бог 20-го века
Как А,Как башенный ответ который час?Железной палкой сотню разПересеченная Игла,Серея в небе, точно Мгла,Жила. Пастух железный, что он пас?Прочтя железных строк записки,Священной осению векши,Страну стадами пересекши,Струили цокот, шум и писки.Бросая ветку, родите стук вы!Она, упав на коврик клюквы,Совсем как ты, сокрывши веко,Молилась богу другого века.И тучи проволок упалиС его утеса на леса,И грозы стаями леталиВ тебе, о, медная леса.Утеса каменные лбы,Что речкой падали, курчавясь,И окна северной избыВас озарял пожар-красавец.Рабочим сделан из осей,И икс грозы закрыв в кавычки,В священной печи жег привычкиСтраны болот, озер, лосей.И от браг болотных трезв,Дружбе чужд столетий-пьяниц,Здесь возник, быстер и резв,Бог заводов — самозванец.Ночью молнию урочноТы пролил на города,Тебе молятся заочноСтадаПечек испуганных, доменныхНо гроз стрела на волосокЛишь повернется сумасшедшим,Могильным сторожем песокТебя зарыть не сможет — нечем.Железных крыльев треугольник,Тобой заклеван дола гад,И разум старший, как невольник,Идет исполнить свой обряд.Но был глупец. Он захотел,Как кость игральную, свой деньПровесть меж молний. После, цел,Сойти к друзьям — из смерти тень.На нем охотничьи ремниИ шуба заячьего меха,Его ружья верны кремни,И лыжный бег его утеха.Вдруг слабый крик. Уже смущенныеВнизу столпилися товарищи.Его плащи — испепеленные.Он обнят дымом, как пожарище.Толпа бессильна; точно куритИм башни твердое лицо.Невеста трупа взор зажмурит,И, после взор еще… еще…Три дня висел как назиданиеОн в вышине глубокой неба.Где смельчака найти, чтоб дань егоБезумству снесть на землю, где бы?
Пен пан
У вод я подумал о бесеИ о себе,Над озером сидя на пне.Со мной разговаривал пен панИ взора озерного жемчугБросает воздушный, могуч межИвыБольшой, как и вы.И много невестнейших вдов водПреследовал ум мой, как овод,Я, брезгая, брызгаю ими.Мое восклицалося имя —Шепча, изрицал его воздух.Сквозь воздух умчаться не худ зов.Я озеро бил на осколкиИ после расспрашивал: «Сколько?»И мир был прекрасно улыбен,Но многого этого не было.И свист пролетевших копытокНапомнил мне много попытокПрогнать исчезающий нечетСреди исчезавших течений.
Звучизм 2-ой
Тихий дух от яблонь веет.Белых яблонь и черемух.То боярыня говеетИ боится сделать промах.Плывут мертвецы.Эта ночь. Так было славно.Гребут мертвецы.И хладные взоры за белых холстомПалят и сверкают.И скроют могильные тениПрекрасную соль поцелуя.Лишь только о лестниц ступениУдарят полночные струи,Виденье растает.Поют о простом Алла бисмулла.А потом свой череп бросаючи в мореИсчезнут в морском разговореБелый снег и всюду нега,Точно гладит ЯрославнаГолубого печенега.
Смерть в озере
За мною, взводИ по лону водИдут серые люди —Смелы в простуде.Это кто вырастил серого мамонта грудью?И ветел далеких шумели стволы.Это смерть и дружина идет на полюдье,И за нею хлынули валы.У плотины нет забора,Глухо визгнули ключи.Колесница хлынула МораИ за нею влажные мечи.Кто по руслу шел, утопая,Погружаясь в тину болота,Тому смерть шепнула: Пая,Здесь стой, держи ружье и жди кого-то.И к студеным одеждам привыкнувИ застынув мечтами о ней,Слушай. Смерть, пронзительно гикнув,Гонит тройку холодных коней.И, ремнями ударив, торопитИ на козлы гневна вся встает,И заречною конницей топитКто на Висле о Доне поет.Чугун льется по телу вдоль ниток,В руках ружья, а около пушки.Мимо лиц тучи серых улиток,Пестрых рыб и красивых ракушек.И выпи протяжно ухали,Моцарта пропели лягвы,И мертвые, не зная, здесь мокро, сухо ли,Шептали тихо: заснул бы! ляг бы!Но когда затворили гати туземцы,Каждый из них умолк.И диким ужасом исказились лица немцев,Увидя страшный русский полк.И на ивовой ветке извилин,Сноп охватывать лапой натужась,Хохотал задумчивый филин,Проливая на зрелище ужас.