Она собой загородила пасть,
Раскрытую под ней: разъяв отверстье,
Угрюмая гора под той скалою
Как будто бы зевает. Меж устами
Утесов этих двух, окружена
Печальными стволами кипарисов,
Восходит смутно горная глава,
Покрытая растительностью чахлой;
Как волосы, разметанные ветром,
На ней растет бесплодная трава,
До чьих стеблей не прикасалось солнце;
А там в неясном сумраке, вдали,
Раскинулось открытое пространство,
Там пустота, там ужас дня, там ночь.
Приблизиться хотела я к пещере
И поселиться в ней. Но не могу
Рассказ свой продолжать, в душе смущенье,
Мой голос замирает, силы гаснут.
Когда б не этот страх, я вам могла бы
Поведать о неслыханном, о страшном,
О новом, изумительном, но в сердце
Недвижный холод, голос мой застыл,
И больше нет во мне свободной воли.
Едва хотела я войти в пещеру,
Как быстрые отчаянные крики
Услышала под сводами ее,
Как будто кто-то жаловался горько
На боль, но муки были безнадежны.
И слышала я только богохульства,
Проклятия; упорно повторялись
Рассказы о жестоких преступленьях,
Таких, что небо, верно, пожелало
В темницу эту все их заключить,
Чтобы о них не слышать. Кто не верит,
Пусть сам войдет в пещеру, пусть узнает,
Кто отрицает, пусть приступит сам,
Сомнения исчезнут, он увидит,
Услышит и узнает о мученьях,
О ужасах и о свирепых пытках.
Что до меня, мой голос в изумленьи
И в ужасе пред этой новизной,
Слабея, заключается в молчаньи.
И не добро, чтоб люди посягали
На тайны сокровенные небес.
Патрик
Эгерио, перед тобой пещера,
Где жизнь и смерть свою сокрыли тайну.
Но надобно сказать тебе, что сильно
Тот ошибется, кто на эту тайну