В один миг я проделал сотни миль в пустоте от побережья Калифорнии до кабинета декана Ковенанта. Примерно через три секунды после моего появления в центре комнаты, присутствующие поняли, что к ним пожаловал гость. Маркус сидел в кресле за большим столом из красного дерева, положив ногу на ногу и откинувшись на спинку. Сложив руки на груди, он слушал двух парней, находящихся перед ним.
Дикон сидел на стуле.
Люк стоял справа от него.
Видеть их без Солоса казалось мне чертовски неправильным. Этот ублюдок не заслуживал того, что с ним случилось.
Первым меня увидел Маркус.
Резко побледнев, он вскочил на ноги. Его ярко-зеленые глаза широко распахнулись.
— Святые угодники…
Люк обернулся и напрягся. Нахмурившись, он скользнул в сторону, закрывая собой Дикона, который смотрел на меня так, будто увидел призрака.
Я улыбнулся этому отнюдь не изощренному защитному приему.
— Сет, — выдохнул Дикон, вскакивая с места. — Ты появился прямо… из воздуха…
— Знаю, ничто не раздражало больше, чем случайное появление Аполлона или любого другого бога, — сказал я, бросая на них беглый взгляд и подходя к столу. — Но должен признать, это чумовая способность.
Маркус продолжал сверлить меня взглядом.
Я ухмыльнулся.
— Да, внимание, спойлер: теперь я вроде как бог. — Я сделал паузу и подался вперед, положив руки на гладкую поверхность стола. — Разве это не пугает?
— Да, — выдохнул он. — Пугает.
Подняв бровь, я отпрянул от стола и скрестил руки на груди. Мой взгляд переметнулся к Люку.
— Прости, что вырубил тебя. Без обид.
На скуле Люка забилась жилка.
— Даже не знаю, принимать эти извинения или нет.
Я пожал плечами.
— Можете расслабиться. Я здесь не для того, чтобы устраивать бунт или ломать крышу.
— Как? — выдохнул Дикон. — Как ты…
— Это длинная история, которую у меня нет ни времени, ни желания рассказывать. — Краем глаза я увидел, как Маркус медленно садится. Или же у него подкосились ноги. Одно из двух. — Я не планирую оставаться.
— Ну конечно, — ответил Маркус.
Я слегка нахмурился.
— Я отправился к дому в Малибу. Похоже, там творилась какая-то безумная хрень.
Под обычно живыми серебристыми глазами Дикона залегли темные тени.
— Хм, да, — сказал он. — Очевидно, нам не следовало убивать Титана.
— Неужели? — сухо пробормотал я, используя интонацию «да мне все равно».
— Убийство Атланта вызвало несколько сильных землетрясений, — объяснил Люк, нахмурив брови. — Ты этого не знал?
Я поднял бровь.
— А еще они открыли проход прямо в Тартар, — добавил Дикон, откинувшись на спинку стула. — Прямо в гостиную Гейбла ворвались обугленные демоны. Это было похоже на сцену из фильма ужасов.
Внутри все перевернулось.
— Что?
— Мы отбивались от них, пока не пришел Аид и его люди, — сказал Люк, запуская пальцы в волосы. — Затем появился Аполлон. Все стало…
— Что? — повторил я, чувствуя, как усиливается страх.
Лицо смотревшего на меня Дикона озарила редкая вспышка гнева.
— Тебя с нами не было. Как ты мог бросить нас?
От его слов у меня напряглись мышцы на спине. Когда я заговорил, мой голос был невероятно мягким:
— Ты мне нравишься, Дикон. И всегда нравился, поэтому я скажу это всего один раз. Я должен был уйти.
— Но сейчас ты здесь, — сказал он. Его бледные щеки вспыхнули румянцем.
— Дикон, — предупредил Люк, касаясь его руки.
— Нет, — Дикон стряхнул с себя руку полукровки. — Джози вступилась за тебя. Она защищала тебя после того, как ты бросил нас… ее. Дала отпор Алекс и Эйдену, которые боялись, что ты превратился в безумного Сета, убивающего всех на своем пути.
Я прищурился.
— Она выступила против своего отца — Аполлона, когда он появился и начал говорить о тебе гадости. Она была на твоей стороне, — размахивая руками, продолжал Дикон. — А тебя там не было.
Чувствуя, как меня захлестывает чувство гнева и вины, я рявкнул:
— Я не мог быть там… рядом с ней, Дикон. Ради ее безопасности.
— Безопасности? — Его смех был резким, совсем не в его стиле.
Во мне бурлила акаша, и я с трудом подавил желание ее использовать. Мне нравился Дикон, и я не хотел вышвыривать его через окно.
— Послушай, я здесь, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, потому что я не могу… не могу ее почувствовать. Вот и все.
У Дикона отвисла челюсть.
Сидевший за столом Маркус прикрыл глаза.
— Ты не знаешь.
— Твою мать, — пробормотал Люк.
Глядя на них, я ощутил, как по моим венам, словно аккумуляторная кислота, заструилась тревога.
— Чего не знаю?
Дикон уставился на меня, но ответил Люк:
— После разборок с демонами Аполлон сказал Джози, что ее мама умерла вместе с ее бабушкой и дедушкой.
— Нет, — не веря своим ушам, пробормотал я. — Аполлон говорил… — Я осекся, ко мне пришло понимание. — Аполлон все это время ей лгал!
Люк кивнул.
— Джози немного вышла из себя. Вырвавшийся из нее заряд акаши сбил с ног Алекс, Эйдена и меня. Аполлон к тому моменту испарился.
Мои губы тронула кривая улыбка. Моя девочка.
Но моей девочке было больно. Боги, она наверняка испытывала невероятную боль, поскольку всегда верила, что снова увидит свою маму, как только все уляжется. Она даже планировала познакомить нас. Это было так по-смертному, ну, ведь это же Джози — моя Джози. Могущественный полубог с никуда не девшимися повадками смертной. Меня охватило желание разыскать ее, предложить утешение, в котором, как я понимал, она очень нуждалась. Только Джози больше не была моей девушкой.
Однако что-то тут не складывается. Тот факт, что Аполлон рассказал ей правду о ее матери, не объяснял, почему я ее не чувствовал.
— Это еще не все, — сказал Маркус, положив руки на стол. — Ты не должен здесь находиться. Сет, ты должен быть дома.
Я опустил руки и нахмурился еще сильнее.
— Дома?
— На островах, — объяснил Люк. — Джози думала, что ты вернешься на острова, где вырос. Именно это она и собиралась сделать, она хотела…
— Она поехала на Андрос? — От удивления у меня перехватило дыхание. Как она, черт возьми, догадалась, куда я отправлюсь? Я говорил об островах всего несколько раз.
«Потому что она любит тебя», — прошептал голос в моей голове, и это было на сто процентов правильно. По причине этой любви Джози знала обо мне достаточно, чтобы понять, какими будут мои дальнейшие шаги. И она собиралась приехать ко мне.
Мне нужно вернуться. Боги, если она появится и Бэзил найдет ее, если она увидит храмы и встретит Карину…
Я почувствовал, как мое тело начинает исчезать.
— Сет, подожди, — позвал Дикон. Его глаза широко раскрылись. — Джози не сделала это.
Я остановился. Сердце. Легкие. Остановилось все, кроме земли, поскольку мне казалось, что она уходит у меня из-под ног.
— Что ты хочешь этим сказать?
— За ней пришел Гиперион, — ответил Люк. Его скулы напряглись. — Мы покинули дом Гейбла и переехали в один из домов его родственника, чтобы у нас было время составить план наших дальнейших действий. Джози была на улице вместе с Алекс. Они сражались с Гиперионом, и Эйден бросился к ним, но… он забрал ее.
Края комнаты начали расплываться и побелели.
— Она у Гипериона?
Дикон вздернул подбородок.
— Он забрал ее, и она с ним уже… уже почти девять дней.
Девять дней.
Гиперион удерживает Джози в течение девяти дней.
Меня охватил ужас, а по венам разлилась бешеная ярость. Джози у него.
Маркус снова встал.
— Алекс и Эйден отправились искать тебя, Сет. Они движутся к островам.
Я уже почти исчез, когда снова услышал слова Дикона:
— Ты не должен был бросать нас.
Ничего.
Я ничего не почувствовал.
Никаких следов Джози и ни одного следа Титанов. Меня накрыла паника. Я не знал, где ее искать, и понятия не имел, с чего начать.
Он удерживал ее в течение девяти дней.
Желудок скрутило в узел, я вдруг понял, что меня вот-вот вывернет наизнанку. Я стоял на песке в нескольких футах от лениво перекатывающихся океанских волн.
Ничто не могло остановить непрерывный поток образов, проходящих через мои мысли ежесекундно. Джози была у них, и я знал, что они с ней делают.
Девять дней.
«Тебя не было рядом с ней».
Да.
Меня не было рядом, когда она узнала, что ее мать умерла. Меня не было рядом, когда Гиперион пришел за ней. Если бы мы были вместе, я бы ее утешил. Заставил забыть все страдания и боль. Будь я там, я бы остановил Гипериона.
Если бы я остался всего на пару дней, мы бы благополучно добрались до островов. А теперь, когда ничто уже не имело значения, я понимал, что Бэзил и Карина были правы. Единственное место, где Джози не грозила бы опасность от Титанов — это здесь, со мной.
— Твою мать, — рявкнул я. Сосредоточившись еще раз, я искал ее, хоть что-нибудь, но безуспешно.
Придя в бешенство, я вихрем развернулся и с ревом выпустил заряд акаши в высокое дерево на полпути к скале. Интересно, как долго это дерево неуверенно цеплялось корнями за скалистый уклон? Наверное, веками, может, дольше, оно противостояло сильным ветрам, ливням и оползням.
Акаша уничтожила его в одну секунду.
Всего этого попросту не могло случиться.
Я же бог, Богоубийца, и, по словам нимфы Юэна, Бэзила и Карины, я был Избранным Богом Смерти и Жизни.
Абсолютным, мать твою.
Но я стоял здесь, уничтожая деревья, и ничего не мог сделать, чтобы помочь Джози.
Над головой разразилась молния. Воздух наэлектризовался, солнце закрыли темные беспокойные тучи. Внутри меня, вырываясь наружу, бушевали эмоции.
Шагая по песку, я провел рукой по волосам и вцепился пальцами в прядки на затылке. Я должен найти ее. Прямо сейчас. Остановившись, я поднял глаза на небо. Я стоял здесь часами, пытаясь выяснить местонахождение Джози, я попробовал вызвать Аполлона. Но он не ответил мне. Как ее отец мог не догадываться о случившемся?
Как я мог любить ее и не знать, что ее схватили?
Чем я лучше Аполлона?
Ничем.
Это была долбаная, грустная правда. Я солгал Джози. Подверг опасности. Бросил. Не защитил. В каком-то смысле я даже хуже ее отца, ведь его никогда не было рядом, и он не вызывал у нее ни малейшего доверия. Она не планировала ворваться на Олимп, чтобы восстановить связь со своим отцом. Джози хотела пересечь океаны, чтобы оказаться рядом со мной, а я, урод, бросил ее. Теперь не имело значения, что это был правильный поступок.
Остановившись, я повернулся к океану и шумно выдохнул. Страх и гнев боролись с чувством вины. Небосклон снова осветила вспышка молнии.
Я ощутил присутствие Бэзила.
— Тебе сейчас не стоит находиться рядом со мной.
Но Бэзил, разумеется, просто так не отцепится:
— Все обеспокоены. Они боятся, что что-то не так.
— Так и есть. — Я обернулся и увидел, что Бэзил стоит на платформе перед песком, у подножия лестницы, ведущей на утес. — Джози у Гипериона.
Его глаза широко распахнулись.
— Я… я не знаю, что сказать.
— Я не могу ее найти. Я ее совсем не чувствую.
На его лице промелькнуло сочувствие и тревога.
— Возможно, есть что-то, что вы все еще можете сделать, Кириос.
То, что я мог сделать, я должен был сделать раньше. Вот в чем проблема.
На краю утеса появилась жрица, ее длинные, белокурые волосы развевались на усиливающемся ветру. Именно ее я выгнал из своей спальни. Опустив подбородок и глаза, она сказала:
— К северным воротам подъезжает машина, Кириос.
Приблизительно догадываясь, кто ко мне пожаловал, я перенесся с побережья к неприступным титановым воротам, которые блокировали проход в дом.
Блестящий черный «Мерседес» с тонированными стеклами резко остановился в нескольких метрах от меня. Урчание мотора стихло, и через мгновение двери со стороны пассажира и водителя открылись.
Да, блин.
Это были Алекс и Эйден.
Со лба стекали холодные капли. Вода. Вода. Открыв глаза, я слепо повернула голову. Пересохшие губы ощутили влагу. Я открыла рот, и меня чуть не вырвало. По вкусу вода напоминала тухлые яйца, но в горле словно была пустыня. Я очень хотела пить. Я глотала крошечные капли отвратительной жидкости, пока меня не начало мутить.
Судорожно вдохнув, я перевернулась на бок. Меня снова затащили в подвал, и я понятия не имела, сколько времени прошло с тех пор, как Кронос питался моим эфиром. Все тело напряглось, его накрыло волной старой боли, обжигающей кости и плоть.
Думаю, он впитал слишком много.
Чувствуя немыслимую дрожь в руках, я вгляделась в темноту подвала. Из маленького окошка пробивался слабый свет. В углу, около двери, как мне показалось, что-то шуршало.
Я не чувствовала страха или смятения. Раньше от одной только мысли, что в этой комнате есть мышь, мне хотелось кричать. А сейчас? У меня… у меня просто не хватало сил на страх.
Я ничего не чувствовала.
Вообще.
Все было стерто. Именно так. Я поняла это сейчас. И скоро для меня все закончится, потому что я была далеко не уверена, что переживу очередное кормление Кроноса.
Или еще одну встречу с Гиперионом.
Надежда, что я найду выход из этой ситуации, погасла к концу «трапезы» Кроноса. Желание продолжать бороться, продолжать существовать лопнуло как мыльный пузырь. Оно было слабым, как я сама, и я больше не могла сопротивляться. Мне хотелось лишь одного: увидеть маму и бабушку с дедушкой. В тот момент это было моим единственным желанием.
Снаружи раздались шаги, и я перевела усталый взгляд на дверь. Через секунду она со скрипом открылась. В проеме стоял не Гиперион и не Кронос.
Там был Перс.
Измученная и рассеянная, я попыталась понять, что он здесь делает. Насколько я помнила, раньше он сюда не приходил.
Его ботинки остановились в нескольких футах от меня.
— Я не собираюсь делать тебе больно.
Я не поверила ему. Ни на секунду.
Перс опустился передо мной на корточки. Его холодные пальцы прижались к моему подбородку, запрокидывая мне голову.
— О, ты не спишь. Можешь встать?
Огромная часть меня хотела проигнорировать его вопрос, но я начала потихоньку двигаться. Сделав судорожный вдох, я уперлась руками в грязный пол и поднялась на ноги.
— Интересно, — Перс тоже поднялся. — Я уж было подумал, что ты умерла.
— Пока нет, — прохрипела я, пытаясь удержаться на шатающихся ногах. Стоп, что тут шаталось: я или сама комната?
Я думала, что смогу шагнуть вперед, но не получилось. Правое колено подкосилось, затем его примеру последовала левая нога. Я рухнула на пол, но особо не почувствовала удара.
— Черт, — пробормотал Перс, переводя взгляд на то место, куда я упала. Его лицо расплывалось у меня перед глазами. — Тебе еще хуже, чем мы ожидали.
Мне захотелось рассмеяться. А чего он ожидал? Серьезно? Но я так и не рассмеялась. Легкие сжались, в глазах замерцали черные точки. Я не могла толком вдохнуть. Мышцы заболели, сердце пропустило удары: с моим организмом… творилось что-то… неладное. Он как будто прекращал работу, и ничто не могло это предотвратить.
Перед тем, как провалиться в темноту, я услышала вздох и голос Перса:
— Он очень разозлится.