Шутил мужичок, нас во дворик тюремный впуская,
В крепкую осень, в особенно синее небо...
Карл все смотрел и смотрел на летящую стаю,
Плакал... И вдруг - замахал и захлопал руками
Себя по бокам, по бокам! И подпрыгнул!.. и плакал...
Прижавшись в осеннюю грязь - как мы оба кричали!
... я кричал не от боли, и не от любви, милый Лютер!
Не оттого, что "прекрасна весна на границе",
Не оттого, что "Флоренция пробует лютню",
А Карл все кричит и едва различается лютня...
Не оттого, что беда мне с моею водою,
Не оттого, что уже и не жажду прощенья,
Не оттого, что за взглядом Ее мимолетным...
Не оттого, что глаза у Нее золотые! -
Что мне увидится, если я взгляд Ее встречу?
Как утолить навсегда ненавистную жажду?
Кто станет пить мою старую, затхлую воду?
"Ту, что в пустыне!.." Но эту я вылил на Карла.
Он замолчал... Ты такой тишины и не слышал! -
С каждым растущей сюда приближавшимся шагом.
Звякает ключ... Поболтать бы, да видно, пора мне.
Вот и поймал это слово: "Прощай", милый Лютер!
* * *
Унося свою Родину в складках гнилого плаща,
Если нет и плаща, или даже с чужого плеча -
Обернись и смотри в опустевшее чистое поле...
И покуда на лбу не появятся капельки крови,
И покуда на лбу... Уходи из отеческих мест.
У любимой моей! - И молись на жасминовый крест.
У любимой моей! - Вспоминай и навеки забудь.
Неразрезанным яблоком пахнет припухшая грудь,
У любимой моей - переполнены светом глаза,
Переполнены словно осеннего сока лоза,
У любимой моей... - Уходи из отеческих мест.
У любимой моей! - И молись на жасминовый крест.
У любимой моей! Даже если с чужого плеча -