- Тридцаха скоро, кому нужна то будешь, не подумала? — язвительно заметил он.
Мне через месяц двадцать пять.
Не видела лица, но физически чувствовала гаденькую унизительную ухмылку. Мужчина цыкнул.
— Да и с твоим послужным списком… Хоть никому не рассказывай, что целый гарнизон через себя пропустила.
Я сжала губы. Слова обижали, но оправдываться было не за что. К чему он вообще строил со мной отношения, если не доверял? Медленно выдохнула и, глотая обиду, продолжила собираться.
Нашла в интернете номер грузоперевозок. Договорилась, что машина приедет через час и собрала в пакеты книги и потихоньку перетаскала вещи вниз. Всё это время Глеб оставался в квартире и ходил за мной по пятам, будто боялся, что прихвачу лишнего. Впрочем, меня это никак не волновало и не обижало. В своей квартире он имел право находиться, где захочет. Когда забирала последнюю сумку, молча, протянула ему ключи.
Бросила прощальный взгляд на просторную прихожую. Вот и всё, солидный кусок жизни оставался тут. Лучшие годы? Да нет же, ещё всё впереди. И ни капли не было жалко, что отдала этим бесперспективным отношениям столько лет. Ничего бы я не изменила, всё же это опыт, и без него я не стала бы собой. Многих вещей не смогла бы осмыслить. И как знать, может, и с Костей не познакомилась бы.
— Смотри не пожалей, — бросил он, ухмыляясь.
Я не ответила. Махать кулаками после драки не хотелось. Расстались относительно спокойно, как я и хотела. Пока спускалась, набрала номер старшего брата.
— Алло, — трубку он взял почти сразу. Голос был сонным, всё же было ещё раннее утро.
— Привет. Пустишь пожить?
На том конце повисла пауза. Кажется, я свалилась ему как снег на голову.
— Расстались? — хмыкнул он. — Приезжай, конечно, я дома.
Села в фургончик, назвала адрес и отправилась в новую жизнь. Не было жалко или обидно. Стало как-то спокойно, я всё сделала правильно.
***
— Уже иду.
Из подъезда Паша шагнул в раннее утро. Солнце уже поднялось, но не успело развеять небольшой туман. Свежая прохлада заставляла покрываться мурашками. В не отошедшем ото сна теле возникло желание потянуться, что мужчина и сделал. Суставы захрустели, он довольно потёр заспанные глаза.
В другой раз Павел бы присел на лавочку, закурил и наслаждался рождением нового дня. Он любил это время суток: уже не ночь, но и до дневной суеты есть время. Только в последнее время и это не приносило удовольствия. Сейчас и вовсе было не до того. Аня неспроста позвонила в такую рань, да ещё и просила разрешения приехать. В голосе звучала грусть, ничем не прикрытая и странное, нетипичное для такой ситуации спокойствие, граничащее с равнодушием.
«Опять этот мудак что-то отчебучил», — про себя выругался Паша. Столько ей уже говорили, и всё бестолку. Не слушала никого. Оправдывала поступки, и всё больше замыкалась в себе.
У подъезда остановился фургон. Парень в куртке с эмблемой транспортной компании начал выгружать сумки.
Девушка, видимо, не заметила мужчину из-за деревьев и сейчас стояла и смотрела на небо. Щурилась от солнечных лучей и улыбалась каким-то своим мыслям. Павел не без удивления хмыкнул, не выглядела она расстроенной.
Почувствовав его взгляд, Аня обернулась
— Привет, — мягкая улыбка так и лежала на губах. Покрасневшие глаза намекали на бессонную ночь. Она опустила переноску с котом на дорожную сумку и, сделав шаг навстречу, прижалась к Паше.
— Ну, привет, Малая.
— Мы расстались, — выдохнула она. Мужчина не мог не уловить облегчение в этом вздохе.
— Надолго ли? — посмотрел укоризненно, но по-доброму.
Было уже так и не раз. Приезжала с чемоданом, объявляла о расставании. И тосковала. Не плакала, но отказывалась от еды, и мало разговаривала, и почти всё свободное время спала.
Проходило немного времени и непутевый, так Павел называл Глеба, начинал проявлять активность. Постоянно названивал, посылал курьера с цветами, караулил у дома.
Павел порывался надрать зад незадачливому кавалеру, да Лера всегда останавливала.
И всё же Аня сдавалась, верила ему, наивная. И возвращалась.
— Он опять фестивалит?
Девушка отрицательно мотнула головой и как-то странно улыбнулась, смущенно что ли.
Подняли вещи в квартиру, стараясь сильно не шуметь. Пока Аня была в душе, мужчина проверил дочку. В выходные Алиса ночевала у него и сейчас спала, обнимая ушастого зайца. Укрыв малышку, он погладил русую макушку и вышел из комнаты.
На кухне заварил свежий чай и разлил его по чашкам. Почти сразу пришла Аня, кутаясь в огромный кигуруми.
— Я думала, его давно выбросили, — улыбнулась девушка, поглаживая плюшевые бока неведомой зверушки.
— Нет, твои вещи все на месте, — Паша невольно вспомнил те времена, когда девушка ещё училась в колледже и иногда ночевала у них.
Аня присела за стол и приняла чашку с ароматным дымящимся напитком.
— Спасибо, — подняла взгляд на старшего брата.
Сколько он помнил, сестрёнка всегда была замкнутой и как не от мира сего. В облаках летала, мало с кем общалась, но всегда и всем улыбалась и стремилась помогать, а как заболела мать, огонёк в глазах девчушки потух. С тех пор такая и оставалась: поджатые губы, грустные глаза, залом между бровей.
После пар в больницу бежала, всё свободное время старалась быть рядом. Близкие старались подбадривать, хоть как-то поднимать настроение, но всё бесполезно. Аня таяла на глазах. От пухлого хомячка осталась худенькая девочка с кругами вокруг глаз.
Паша не мог спокойно вспоминать произошедшее. Страшно было за девчушку, когда Светлана умерла. По себе знал, как это потерять родителей. Смерть будто уносит частичку души, оставляя раны медленно заживать.
— Расскажешь, что случилось? — отгоняя тоскливые мысли, спросил Паша. Болючие раны, но нужно жить дальше.
— Даже не знаю, с чего начать, — она смущенно опустила голову, разглядывая содержимое кружки.
При хорошем свете мужчина мог нормально разглядеть её лицо. Носик чуть припух, под обильным слоем пудры наливался свежий синяк.
— Ай, что ты делаешь?!
От неожиданности она дёрнулась и едва не упала со стула, когда он взял её лицо в руки, заставляя посмотреть на него.
— Этот урод избил тебя? — суровый тон отдавал металлом. Лицо мужчины покрылось пунцовыми пятнами. Аня сжалась и пыталась отвести взгляд. — Только не ври, что упала!
— Не избивал, всего лишь ударил, — тихо ответила, добавляя ещё тише. — Я сама виновата.
Павел держался, чтобы не вспылить и не начать кричать. «Сама виновата, что ещё за бред!»