— Завалились, наверное, куда-то, — пожала она плечами.
Их напряжение читалось легко, даже отец Кости помрачнел от чего-то, но приставать с расспросами я посчитала невежливым.
— А Алинка где? — перевёл разговор Костя.
— Она же в лагерь уехала, — отозвался его отец.
Разговор потёк в другое русло.
Чуть позже мы ушли отдохнуть в комнату Кости.
— Значит, в тебе течет восточная кровь? — интересно находить общие черты между ним и его матерью. Парень очень похож на неё, в тоже время чертами лица и фигурой видимо в отца.
— Ага, — кивает он. — Семья мамы переехала в Абхазию незадолго до её рождения, из Измира.
— Измир, — я напрягаю память, что-то знакомое.
— Турция, — договаривает Костя, и добавляет, чуть смеясь. — Так что перед тобой на половину горячий турецкий мужчина.
— Горячий — не то слово.
Он прижимает меня к себе, его дыхание обжигает губы. В предвкушении закрываю глаза. Губы сливаются в осторожном, но пылком поцелуе.
Чувствую, как начинает колотиться его сердце, а мои щеки гореть. Руки сами скользят по его плечам, тело льнет к нему.
Парень толкает меня к столу, и подхватывает было на руки, чтобы усадить на него.
— Кость, за стенкой твои родители, — задыхаясь от желания, шепчу я.
— Ага, — выдыхает он, спускаясь поцелуями на шею.
Они такие горячие, голова кружиться, и хочется большего так сильно, что ещё немного и сдержаться уже не выйдет, но парень берёт себя в руки и отстраняется.
— Сегодня ночью спать не получится, — улыбается. Чертики в глазах идут в пляс, но он всё же выпускает из жарких объятий и даёт осмотреться.
— Мило у тебя, — улыбнулась я, проведя пальцами по медалям, аккуратно развешанным на видном месте. — Не знала, что ты спортсмен, хотя по твоему телу очевидно.
— Скажешь тоже, — усмехнулся он, немного смущенно. — Это ещё со школы.
— А чего дальше не пошел?
— Да как-то профессиональный спорт — не моё. Травмы там и всё такое.
— Понятно. Тебе очень идет форма, не хотел остаться в армии?
Черный берет, тельняшка, суровый взгляд и едва уловимая усмешка, не врал Стёпа, когда говорил, что у парня отбоя от девушек не было. Мало того, что форма, у него типаж такой. Парня просто нереально не заметить.
— Не-е! За год служба заманала, — засмеялся он, откидываясь на кровать. Полуторка жалобно скрипнула под ним. — Не косил, но и в восторг меня это не привело, отслужил и до свидания. Дембелька осталась, хочешь, покажу? Я немного поправился, но она, наверное, всё ещё как раз.
Костя быстро переоделся, затянул ремень и встал передо мной прямо, как в строю перед генералом не меньше.
— Вау, говорю же, идёт, — с восхищением выдохнула я. — Можно, берет померить?
А дальше мы принялись фотографироваться. Я верещала от восторга, глядя на результат. Мы так веселились, что не заметили Владислава, стоящего на пороге комнаты.
— Пап, ты чего? — обернулся к нему Костя.
Мужчина только мягко улыбнулся и, мне показалось, что смахнул слезу.
— Ничего, радуюсь за вас, вы так смотритесь хорошо вместе.
— Пап, — стушевался парень. — Спасибо.
— Ой, а это гитара? — я заприметила гриф, торчащий из-за кровати. — Ты ещё и на гитаре играешь?
— Ну-у так, — попытался было отмахнуться Костя.
— Он ещё и поёт, — слова Владислава вызвали ещё большее смущение у парня.
— Да ну блин, — чуть покраснев, он взъерошил волосы.
— Давай, спой что-нибудь, — начал подбадривать отец сына. — Давай нашу?
— Пап, давай оставим её до ноября.
— Ну, тогда мою любимую.
— Я её уже не помню толком.
— Ты начни и само пойдёт, — не унимался мужчина.
И парень сдался. Длинные пальцы любовно прошлись по грифу. Он настроил гитару, и какое-то время медленно перебирал струны, прислушиваясь, как звучит инструмент.
— Тогда подпевай, — улыбнулся он, переведя взгляд на отца.
После ритмичного проигрыша остановился, чтобы негромко запеть под мелодичные звуки.
— Дай мне руку друг, — низкий голос парня звучал тихо, думалось, что ему нужна распевка после долгого перерыва. — Вот моя рука…
Владислав подхватил сразу, его голос хоть и подрагивал, но звучало очень красиво.
— Будем жить, старина. Пока в жизни есть вера и слово друг…
На звуки песни заглянула Джан, присела рядом со мной, прижимая к груди полотенце.
— Я так давно не слышала, как они поют, — она тяжело втянула воздух, показалось даже, что едва сдерживает слёзы.