— Во всех красках описывал, как он имел её, а я осознавал, что сестры больше нет. Все те крохи надежды сгорели в один миг. Моей Души больше нет. И я сорвался. Тип, который со мной был, не стал меня останавливать.
Не глядя на девушку, выпаливаю страшную правду. То, после чего, скорее всего, потеряю и её. Страшно. Может, второй или третий раз в жизни меня опутывает такой мерзкий липкий страх. Забивается в горло, парализует мышцы.
— Бил, пока он умолять не начал, — от брезгливости хочется сплюнуть, но сдерживаюсь. — Ползал вокруг меня, умолял отпустить, денег сулил. Скулил так жалобно, а я распалялся ещё больше. Эхо его голоса, усиленное высокими потолками брошенного долгостроя… и сейчас его слышу.
Я закрываю глаза, стискиваю голову ладонями. В памяти это всё так ярко вспыхивает, что едва не вздрагиваю. Может, это и есть чувство вины?
— Выхватил калаш у своего напарника и наставил на него, — говорю это, а в памяти его лицо всплывает. Запуганное такое, губы трясутся, на глазах слёзы. Только ни жалости, ни сострадания во мне не рождается. Кати больше нет. — Наставил так решительно и всё же что-то во мне дрогнуло, не смог курок спустить. Врезал прикладом, чтобы только скулёж его не слышать.
Ярко алая кровь на снегу. Её запах, будоражащий, разжигающий ненависть с новой силой, хотя казалось ненавидеть сильнее уже невозможно.
— Я виновен и признаю это, но вернись назад, я бы всё сделал так же, — выговариваю твёрдо.
Лицемерием будет сейчас строить из себя жертву, делать вид, что раскаиваюсь. Налитые кровью глаза говорят об обратном. Я осознавал всю тяжесть содеянного и всё ждал, когда же меня накроет, когда же его окровавленное лицо будет приходить в кошмарах. Этого только и боялся, что пожалею о том, что сделал. Ведь сестру мне всё это уже вернуть не могло.
— Костя, — слышу, как Аня тяжело дышит, когда произносит моё имя.
Без осуждения или страха, но и без прежнего тепла. Слышу, как скрипит пол. Она встала, чтобы уйти. Бежать без оглядки от монстра, лишившего человека жизни. Сделавшего это хладнокровно, не почувствовав и капли раскаяния даже сейчас. Как можно любить чудовище, тем более такому светлому человечку, как она?
Пропасть между нами ширится, разрастается с каждой секундой. Я хочу обернуться и протянуть к ней руки, но получить по ним страшно.
Втягиваю холодный воздух, ощущая, как по щеке катится слеза. Она уйдет сейчас, уйдет, в самом деле, и навсегда. Мне бы спохватиться, пожалеть, что рассказал. Нет, я не мог утаивать от неё такого. Сперва решил помалкивать, но теперь понимаю, что она должна знать обо мне правду. Всю, от начала и до конца, без прикрас и умалчивания. А уж принимать или нет, решать теперь ей.
Пол под её ногами поскрипывает. Частые и короткие шажки, такие, когда она взволнована или расстроена чем-то.
— Костя. Это всё так ужасно. Ты…
Понимаю, что за слово она не решается договорить.
— Я знаю, кто я, Ань, — выдавливаю слова, голос дрожит предательски. Говорю в нос и пытаюсь вытереть слёзы, пока она не увидела. — Чудовище, и ты с таким оставаться не можешь.
Слышу всхлип за спиной, но обернуться не решаюсь. Боюсь увидеть в её глазах отвращение, лучше запомню их искрящимися любовью.
Вздрагиваю, когда обхватывает меня сзади, порывисто и резко, будто хватаясь за спасительный выступ на обрыве… или ловя руку срывающегося в пропасть человека.
Крепкие объятия хрупких маленьких рук, столько в них силы и тепла, что я задыхаюсь от растерянности.
— Не говори так! Никогда не называй себя так, слышишь?!
Девушка выпускает меня из объятий и протискивается между мной и окном. Берет моё лицо в ладошки и улыбается робко. Вижу испуг в её глазах, но не недоверие, и это успокаивает, хоть и немного.
Глаза застилают слёзы. Странные слёзы, непривычные. После которых становится легче на душе. Из тела уходят все силы, резко, что ноги подкашиваются. Сползаю вниз, на пол. И Аня со мной, прижимает меня к себе, обнимает, баюкает, как ребенка. Внутри больше ни ненависти, ни надежды, только пустота. Не та пустота, что опустошение и потерянность. Моя пустота успокаивает, примиряет.
— Не мне судить тебя, и не буду. Такое пережить… как сама поступила бы, не знаю.
— Аня.
Нечем мне оправдываться. Умом понимаю, у меня нет права карать другого за дела, но сейчас осознаю, что иначе не смог бы жить в ладах со своей совестью. Не смог бы дышать спокойно, зная, что тот урод ходит по земле и преспокойно чинит беспредел.
Всепрощение не про меня, к сожалению или к счастью.
— Я не стала тебя бояться. И я никуда не уйду, даже не надейся, — будто предугадывает мои мысли, говорит девушка и целует меня в лоб. Тепло так и спокойно становится.
Последняя фраза вызывает у меня смех. Истерика какая-то. Нужно вытереть лицо, не хочу, чтобы видела, какой размазней могу быть.
— Слёзы — это не стыдно, — девушка целует меня, не отводя доброго взгляда. — Слышишь меня? Случившееся с тобой и твоей семьёй — это ужасно, и я не буду просить тебя успокоиться сейчас. Я здесь. Я с тобой.
========== Глава 31 ==========
Сквозняк, мягко касаясь, холодит наши лица. Кровь шумит в висках, мысли смешались в кашу. Не оставляет ощущение, что это всё не с нами, настолько всё кажется нереальным, неуместным в моём скучном мирке.
Странные дела, в которых Костя волей-неволей оказался замешан. Случившееся с его сестрой. Боже, как он вообще держится? Настолько он сильный, что может жить дальше и искренне улыбаться после всёго, что выпало на его долю. Молодой парень с усталыми, не по возрасту серьезными глазами.
Переживания, длительное употребление алкоголя, отсутствие нормального сна, сдерживание негативных эмоций, постоянное нервное и физическое напряжение. Знание о том, что происходит с сознанием в моменты нервного истощения, понимание механизмов человеческой психики, позволяют понять Костю лишь отчасти. Это было страшно, огромный стресс для организма и психики. Становятся понятны причины вспышек гнева.
И всё же я и представить не в состоянии, через что ему пришлось пройти, его чувства, его мысли. Не в силах вообразить, что творилось с его душой в моменты отчаяния.
Сколько боли и ужаса перенесло его сердце…
Я была знакома с Леней Климовым. Его старший брат — близкий друг Глеба. И первое время он пытался приобщить меня к их компании. Лёня был особенно скользким и заносчивым. Позволял себе сальные шуточки в мой адрес даже в присутствии моего, на тот момент, парня. Глеб отмахивался, мол, ты, что шуток не понимаешь? Вел себя нагло по отношению к официанткам, мог нагрубить или ущипнуть за зад, если было настроение. Неприятный парень одним словом, но чтобы такое. Что он мог сделать с девушкой, как именно избавился от неё? Даже думать об этом страшно.
Помню, как новость гремела на местном телеканале. Зверское разбойное нападение, молодой бизнесмен стал жертвой криминальных разборок.
Три дня спустя Лёня умер в реанимации.
Я не была на похоронах. Глеб с нескрываемым ужасом в глазах рассказывал, как рыдала мать, для которой он оставался её ребёнком, несмотря на все его недобрые дела. Как отец вытирал безмолвные слёзы. Как Арсений — старший брат погибшего, клялся найти того, кто это сделал.
Костя успокаивается, но во взгляде читается настороженность. Будто ждёт подвоха, ждёт, что я опомнюсь и уйду от него. Я лишь теснее прижимаюсь щекой к его плечу и доверительно смотрю в глаза. У меня нет права судить его, как и желания. Он не монстр, как бы не утверждал обратное. Чувство вины загнало его в тупик. Он искал сестру. Искал справедливость.
Я убираюсь в квартире, пока парень берется менять замок. Он не спрашивает, но я и без этого копаюсь в памяти. Девушек с Лёней я видела много. Блондинки, брюнетки, рыжие. Все, как на подбор, красивые, модельной внешности, но с кем он встречался незадолго до смерти?
Рука тянется к телефону, наверняка есть фото в соцсетях, но спохватываюсь. Почти сразу после похорон его страницу удалили.
Ещё я понятия не имею, как выглядела сестра Кости. Разнояйцевые близнецы, не факт, что похожи. Она могла быть какой угодно.
И всё же что-то ёкает.
По весне у Лёни был день рождения. Глеб настоял, чтобы я ехала с ним.
В клубе случился неприятный инцидент, как назвал его именинник. Ворвалась девушка, немного подвыпившая, но очень разъярённая, даже двое охранников не в состоянии были удержать её. Вылила на пассию Лёни шампанское, обматерила его самого, обозвала изменщиком и кабелём и, расплакавшись, убежала.
Молоденькая, очень красивая, помню её взлохмаченные черные волосы и тонкие запястья. Я нажимаю пальцами на виски, он же как-то назвал её.
— Рина, — тихо шепчу я.
Воспоминания проносятся в голове грохочущим железнодорожным составом. Длинные черные волосы, смуглая кожа. Высокая, стройная фигура.