Я сыграл дурака, но по крайней мере облегчил себя. Теперь я знал, чем наполнить этот день. Константин тревожился, недоумевая, куда я исчез. Я рассказал ему все.
— Безумно, но я, пожалуй, поступил бы так же! — сознался мой мудрый утешитель. — Ступай пожать руку отцу и поцеловать Феликса; а я пока отыщу другого секунданта.
В назначенный час мы встретились с Сержем и дрались на шпагах. Он владел этим оружием лучше меня, но, очевидно, решился меня щадить. Заметив это, я пришел в ярость, бросился на него, как исступленный, и проткнул ему правый бок.
— Удар не совсем правильный! — заметил он, падая. — Но все-таки будем считать его. Если я умру, знайте, что я жалею о причиненном вам горе. Если же останусь в живых, то сдержу данное слово и не увижу более особу, из-за которой дрались. Она уже знает о моем бесповоротном решении.
Проговорив это, Серж лишился чувств, и его отнесли в замок Валь, где жили его знакомые, а мы вернулись в Париж.
— Ну, дело сделано! — сказал Константин. — Успокоило ли это тебя немножко?
— Да.
— Только это и требуется. Будем надеяться, что Серж не убит. Он в высшей степени порядочный человек. Вы оба жертвы, и упрекать друг друга вам не в чем. Сюрприз, преподнесенный твоей супруге, очень радует меня: оба бросили ее сразу! Поделом.
В квартире Константина меня ждал посыльный с письмом:
«Ни к чему долее обманывать вас: Феликс не ваш сын. Отдайте мне его, и вы не услышите никогда более ни о нем, ни о его матери.
— Врет! — крикнул Константин, прочитав письмо. — Не верь: просто хочет отомстить тебе, отравить твое чувство к ребенку. Как она типична, мелочна и зла! «Рожденная Доброновская»!! Ха, ха, ха, прелесть! — И обратясь к посыльному, он как ни в чем не бывало сказал:
— Хорошо, скажите этой барыне, что мальчика мы оставим у себя, чтобы она не беспокоилась. Вот вам пять франков за комиссию. Еще передайте ей, что мы уезжаем за границу.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Да, дуэль облегчила меня. Жажда крови в таких случаях непобедима. Я должен был наброситься на кого-нибудь, как дикий зверь, не на Сержа, так на другого, все равно, и затем несколько успокоиться. На соперника моего я ничуть не сердился, а после дуэли стал даже уважать его.
После этой встречи мне показалось, что Иза радикально изгнана из моей жизни, что я способен довольствоваться трудом, славой, дружбой порядочных людей, заботой о маленьком Феликсе и т. д. Стоит ли даже уезжать из Парижа?
— К чему увозить от вас Константина? — говорил я убежденно старику Рицу. — Я тверд и силен, уверяю вас. Видел дурной сон и проснулся! Ничего особенного не случилось: буду работать, как прежде, снова войду в состав вашей семьи!
Старик с добрым участием выслушал меня, как доктор, не желающий разубеждать больного, воображающего себя здоровым.
— Вы правы, друг мой! — сказал он ласково. — Только перемена воздуха, по моему мнению, все-таки не повредит. После падения необходимо двигаться, чтобы убедиться, нет ли где полома в членах. Поезжайте-ка в Рим, вы там не были, это будет полезно. Я стар, утомлен, а то сам поехал бы с вами! С Константином вам веселее. Поезжайте, не откладывая!