Так как она бегом побежала из «Танго над небом», игнорируя прощание швейцара, не заметила и посетителей, заходящих в этот же зал — красивого мужчину и молоденькую девушку. Первый вез ее на инвалидной коляске. Девушка была достойна кисти художника в своем белом длинном платье, с высокой прической и бриллиантами в ушах. Эту пару здесь все знали, но молоденькая официантка в очередной раз засмотрелась на них. Такой известный, красивый, богатый, и, очевидно, нормальный мужик — и дочка такой внешности, как Белоснежка, но с бесполезными ногами.
Загадочная посетительница, не заметив их, налетела на коляску. Девочка, сидевшая в ней, вскрикнула и схватила отца за руку. Брюнетка, вся в своих мыслях, собиралась покинуть ресторан, и даже грязно выругалась в адрес девочки... Но Олег Шацкий схватил ее за руку.
- Да пошел ты! - закричала незнакомка. - А ну, пусти!
Она уже была пьяна. И ей казалось: какая разница, что она задела безногую разряженную девчонку. Именно об этом она и рассказала незнакомому человеку.
- Ты сейчас извинишься, - прошептал Шацкий, схватив ее за шею. - Так, чтобы моя дочь тебя простила. Ее зовут Лиза. Она никому не сделала плохого. Мы приехали в наш любимый ресторан, а тут ходят такие имбецилки, как ты. Ей-Богу, обычно сюда таких не пускают. Не извинишься — твое право. Но, завтра ты поймешь, каким холодным бывает в городе море по утрам. Или — какие здесь крепкие, сильные и злые мужчины.
Она, девушка, которая не знала этого южного приморского города, испугалась. Даже не его слов. А именно — той угрозы, которая отходила от конкретного мужчины. Он был подобен волку, защищавшему свое потомство. А ведь она ничем не обидела инвалидку, кроме... Ах, да. Обидела.
- Прости меня, пожалуйста, - преодолевая злость, склонилась она к креслу. - Я просто сегодня больна. Я не хотела тебя обидеть.
В ответ, Лиза, которая была хорошо воспитана, только кивнула. Да, периодически на ее пути попадались люди, которые могли попытаться обидеть, ранить. В таких случаях отец бросался на ее защиту... А Лизе так хотелось дать отпор самой!
- Кого только не встретишь в городе, - удивился Шацкий. К нему уже неслись охранник, администратор и официантка — с приветствиями и извинениями.
Шацких здесь встречали радушно — всем сотрудникам были знакомы приятные манеры Лизы и щедрые чаевые ее отца. А незнакомка, вызвав такси, отправилась к себе в номер гостиницы. К сожалению, пятизвездочное заведение было переполнено, и она выбрала отель ниже рангом. Это заведение — отель «Мама Луна» - было красивым и идеально чистым. Но, посетительница, с чувством брезгливости войдя в номер, вздрогнула. У нее была брезгливость к России- не важно, север или юг. Проверив на предмет чистоты кровать, она не нашла, к чему придраться. Легла на живот, открыла ноутбук.
- Это ты, безумная старуха, заставила меня приехать сюда, - проговорила Анита Вейлеске. - Ты разбазаришь состояние нашей семьи кому ни попадя. А я вынуждена его спасать...
С этими словами она открыла сохраненную в компьютере фотографию улыбчивого брюнета. Он был старше на десять лет и даже не подозревал о ее существовании.
- Ты и здесь неплохо живешь, - продолжила она. - И я сделаю все, чтобы старая идиотка была довольна, но ничего не потеряю при этом!
Глава 12
- Ну, с Богом, - проговорил Саша, вступая на порог родного дома. Двухнедельное отсутствие дало его нервам значительную передышку, но он все равно опасался отца. Как пройдет их встреча? Какие слова скажет отец своим детям? Алле и Вике было проще — они уже провели с ним три дня с тех пор, как он выписался из больницы. Сестра получила свою порцию извинений и утверждала, что отец может стать другим. Что же, семья была готова помочь в этом Дмитрию.
Он встречал их в коридоре. Похудевший, лицо усталое. Протянув руки к сыну, Дмитрий встал на колени.
- Сын, прости меня, - проникновенно сказал он, глядя Саше в глаза. - Я вел себя, как последняя скотина! Поверь, я все исправлю. Мне нужно подлечиться — это ведь из-за бешеных скачков давления я вел себя так...
- Встань, отец, - Саша сделал шаг назад. Ему очень хотелось поверить папе... Но, он не чувствовал душевного порыва, радости. - Выздоравливай, конечно. Если ты не будешь больше так поступать с нами, я найду силы тебя простить.
Дмитрий понял, что Саша, который раньше искал его любви, внимания, перерос все это. Стал независимым. Раньше он был неуверенным в себе, эмоциональным мальчишкой, а сейчас от него веяло такой самодостаточностью, верой в себя, что Дмитрий не поверил своим глазам. И это — за такое короткое время! Он, кстати, чувствовал, что жена и дочь знали, где находился Саша, но ему они упорно ничего не говорили. Что же это за место, где Саша получил такую подпитку энергии, уверенность в себе?!
Казалось бы, надо радоваться. Сын стал взрослым... Возможно, таким, каким он хотел его видеть. Но, Дмитрий лишался той энергии, которую давал Саша, когда реагировал слезами и истериками на его придирки и упреки. Этот Саша, новый, явно такой реакции не даст. Хотелось, конечно, это проверить. Но сейчас был совсем не тот момент. Его неожиданный приступ помог, хотя бы на время, вернуть жену и детей. Отказаться от них окончательно Дмитрию не представлялось возможным. Ничего, скоро жена расслабится, и тогда все встанет на круги своя: Вика, которая смотрит на него с обожанием, и подчиненные ему, запуганные дети. Держать Вику в подчинении ему также могли помочь деньги, которые он снял с их общего счета. Это была немалая сумма, отложенная для платежей банку по валютной ипотеке. Курс доллара рос — пока медленно, и это тревожило Вику. Вчера, в пятницу, она хотела бежать в банк и просить рефинансирования, однако, муж удержал ее, притворившись, что ему опять плохо. Это был расчетливый шаг: так истек последний день, когда банк переводил своих валютных клиентов в рубли. Далее, по предсказаниям умных людей от государства, могло случиться падение рубля и, соответственно, рост доллара и евро. Банки России готовились нажиться, получая огромную прибыль от валютных переплат. Государство вряд ли станет помогать валютным ипотечникам, как до этого забило большой болт на дольщиков, вкладчиков и прочих. Что-то подсказывало Дмитрию, что со всем этим Вика должна будет разбираться сама.
Саша, извинившись, пошел в гостиную — ответить на внезапный телефонный звонок. Вика и Алла прошли на кухню, чтобы разогреть обед. Дмитрий задержался в коридоре: ему хотелось услышать, о чем говорит сын. Парень общался с кем-то на очень дружеской, непринужденной ноте, благодарил за все и на прощание отметил, что они увидятся в училище. Какой-то друг из студенческой среды. Сейчас Дмитрий вспомнил, как сын пытался поделиться с ним, рассказать о своей учебе и друзьях. Ремарка о том, что плебеи из мореходного училища ему не интересны, прекратили такие Сашины попытки.
Мама и Алла постарались еще утром, приготовив то, что любит Саша: лазанью с курицей и тушеные кабачки. Дмитрий ощутил укол ревности: раньше главными в семейном столе были его интересы. Ничего, роль главного мужчины в семье он сыну уступать не собирался.
- Как все красиво... и наверняка, вкусно, - обрадовался Саша. Скинутые во время болезни килограммы позволял ему хорошо поесть.
К сожалению, насладиться едой всей семьей не получилось. Дмитрию позвонил начальник и объявил, что один из риэлторов заболел, и может сорваться сделка по продаже коттеджного поселка на другом конце города. Фирма теряла деньги. Дмитрий знал, что это значит: крупная премия в случае удачной сделки, и санкции вплоть до увольнения, если ничего не получится.
Он тут же объяснил все семье.
- Я очень извиняюсь, - говорил он. - Если не поеду, главный с меня шкуру сдерет! Там ждет очень важный клиент. Сделка вместе с дорогой займет часа три... К ужину точно буду!
Члены семьи выразили понимание. Дмитрий побежал в спальню — переодеть дорогой костюм, уместный при общении с вип-клиентами. Уже покидая дом, мужчина увидел, как болтают, шутят и пересмеиваются его жена и дети. Они прекрасно себя чувствовали без него.
После обеда мама и дочь мыли посуду, а Саша нашел для себя в доме мужскую работу: он обнаружил, что плохо закрывается дверь встроенного в стену шкафа в коридоре. Вооружившись чемоданчиком с инструментами, парень принялся за дело.
Звук дверного звонка прервал его работу. Странно... они никого не ждали. Отец так быстро, через полчаса после отъезда, вернуться не мог. Папа, наверное, не закрыл калитку, когда спешил к клиенту — вот незнакомый визитер и прошел спокойно на территорию дома. Может быть, пришел кто-то из его друзей, решив навестить.
Открыв дверь, Саша увидел на крыльце стройную белокурую женщину в длинном синем платье и джинсовой куртке. Она была молодой, наверное, чуть за тридцать... Но, синие круги под глазами и исхудавшее бледное лицо делали ее старше.
- Здравствуйте, - с интересом глядя на нее, проговорил Саша. - Вы к маме?
Незнакомка задрожала, будто в лихорадке, потом, отодвинув парня, прошла в коридор.
- Где он?! - ее глаза загорелись нездоровым блеском. - Я знаю, что здесь...
Саша, ничего не понимая, схватил ее за руку, чтобы не пустить дальше. Исходивший от посетительницы гнев пугал его. Неожиданно, она издала сдавленный вдох и положила руку на шею, будто ей не хватало воздуха. Побледнев еще больше, женщина закрыла глаза и стала падать. Саша, обладавший отличной реакцией, подхватил ее и отнес на диван.
- Мама, Алла, идите сюда! - закричал он. - Тут у нас большая неожиданность...
* * * *
Антон Арсеньевич Калинин переживал так, что щемило сердце.
Уже прошло очень много лет с тех пор, как была признана умершей его жена. Он тогда подал в суд, чтобы получить свидетельство о смерти, не по своей воле. Просто Дима рвался поступать в военную академию, а конкурс туда был огромный... По своим знаниям, сын бы не прошел. Признать умершей Наталью Георгиевну Калинину было необходимо, чтобы он сам имел статус отца-одиночки. Дети одиноких родителей были одними из категорий льготников, кому было дано право на внеочередное зачисление в академию. Так он дал сбыться мечте сына, и прервал все свои надежды на то, что жена, возможно, вернется.
Личная жизнь у Антона Арсеньевича так и не сложилась: он посвящал себя воспитанию сына, а потом у Димы появились дети, один за другим, и дед помогал их растить. Работал. Были редкие встречи с женщинами, но сердце ни к кому так и не легло. Он всю жизнь любил Наталью, несмотря на то, что женщиной она была своеобразной, сложной... Да что там таить? Ужасной.
Наверное, это можно было назвать больной любовью.
* *
Он, будучи молодым фельдшером в деревне, не верил своему счастью, когда красавица Наташа, закончившая на отлично университет по специальности бухгалтера, ответила на его робкие ухаживания, и даже приняла его предложение пожениться! На самом деле, расчет был простой: родители Наташи жили в обветшавшем домике, а у Антона дом был свой, крепкий, хорошее хозяйство, удобства. Она негодовала, когда не смогла устроиться в городе... Но, если уж жить в деревне, то с комфортом. И с мужем, обожающим до собачьей преданности. Так образовалась новая ячейка общества — семья Арсеньевых.
Когда родился сын, Антон был вне себя от радости. А вот в душе Натальи боролись два чувства, совершенно разных — обожание и ненависть. Мальчик родился красивым, крепким, но сковал Наталью по рукам и ногам. Яркая жизнь больших городов, разные мужчины — все это теперь для нее потеряно.
Антон много работал, брал постоянно дежурства, чтобы семья не нуждалась. Свободное время он полностью посвящал семье, но воспитывала сына, в основном, Наталья. Так Дима и рос, подвергнутый перепадам настроения матери: то безудержная ласка, то гнев и замкнутость. А, когда мальчик стал постарше, и начал проявляться характер, все поняли, что он пошел в Наталью — самовлюбленный, вспыльчивый, себе на уме. Мать, испугавшись, что у мужчины такой характер может принести вред, разработала систему наказаний. Жалоба воспитателя в саду — по попе тонкой хворостинкой. Плохая оценка в школе — линейкой по пальцам. Украденные у соседа фрукты — ремнем. Когда муж робко заметил, что можно наказывать лишением сладкого, прогулки, а не телесно, она грубо ответила, что сама занимается воспитанием сына. И эти наказания по-прежнему перекликались с восхищением и лестью матери.
Когда Дмитрию было двенадцать лет, он совершил большой проступок: попытался поджечь дом соседского парня, с которым он что-то не поделил. Пожар был остановлен... В тот вечер отец дежурил, и мальчик был полностью в руках Натальи. А она, охваченная злостью и гневом на сына — без пяти минут преступника, горела желанием как следует наказать его.
Началось все со стояния в углу на коленях. Дима смотрел в стену, пока мать, меряя шагами комнату, в красках рисовала ему будущее — сначала в детской колонии, потом на зоне. Далее Наталья распалилась, и в ход пошел ремень. Велев сыну раздеться, она от души хлестала его по спине. Войдя в раж, Наталья оставляла кроваво-красные следы на всем его теле, пока мальчик не свалился на пол без сознания...
Тогда Наталья испугалась. Она пыталась привести сына в чувство, но ничего не получалось.
В ужасе от своего поступка, женщина собрала кое-какие вещи, деньги и скрылась в неизвестном направлении. Утром, вернувшись после дежурства, Антон Арсеньевич обнаружил окровавленного сына, стонущего, в жару...
* * *