- Ах, да! - Шацкий задумался. - Из-за этого Саша в море, а Алла работает горничной. Догадываюсь, сколько зарабатывают учителя музыки... Придется подыскать для тебя работу.
Олег, правда, с трудом понимал, кем может работать Вика в его бизнесе, да еще с достойной оплатой. Ничего, этим вопросом он озадачит директора по кадрам своего холдинга в ближайшее время.
- Спасибо, - Вика, в порыве благодарности чуть не падая перед ним на колени. - Я обязательно все верну, Олег. Я... О, Господи!
Она снова заплакала. Шацкий помог ей подняться.
- Все, хватит слез. Я, кстати, очень тебе благодарен. Моя дочь, увидев, как ты хочешь сигануть с моста, сделала волевое усилие... Короче говоря, она пошла. Сейчас Лиза спит... Ты, Вика, и твоя семья, приносите ее здоровью большую пользу. Саша тогда спас ее, а ты заставила ходить. И что же, я откажу тебе в помощи? Лиза свалилась, как подкошенная, от пережитых эмоций. К таким ситуациям моя дочь не привыкла. А сейчас, Вика, я могу отвезти тебя домой. От тебя мне, кстати, будет нужна копия кредитного договора и решения суда. Кто знает... Может, с опытным банковским юристом у нас появится возможность поставить раком банк и взыскать с него какие-то деньги.
Ну, в такое Вика уже не верила. Слишком много чудес!
Около дома он еще раз вручил ей визитку, подчеркнув адрес электронной почты, на который нужно было переслать документы.
- Встретимся после торгов, - прощаясь, проговорил он. - Я свяжусь с тобой, когда дом будет в моих руках. Держись, Вика. Недолго осталось.
Она, не веря в свое неожиданное спасение, зашла в дом. Еще утром она покинула его с мыслью, что через месяц ей придется его покинуть, а теперь ситуация изменилась.
Внезапно она услышала из гостиной смех Аллы — такой же беззаботный, как раньше. А ведь ее дочь давно перестала улыбаться — не то, что смеяться! Ей вторил низкий, грудной голос, который показался ей знакомым.
Войдя в комнату, она увидела прекрасную картину: на диване, обнявшись, сидели и болтали ее дети. Алла казалась усталой, но счастливой. А рядом — Саша. Он стал выше ростом, раздался в плечах. Помимо голоса, изменилось многое: глаза, обветренное лицо. Ее сын стал мужчиной.
- Мама, - парень вскочил, подошел к матери и закружил ее по комнате — также, как до ее прихода сестру. - Я вернулся. Все хорошо!
После совместного ужина из наскоро приготовленной вкуснейшей семги, привезенной Сашей, семья осталась на кухне. Вика должна была очень многое им рассказать...
* * *
- Калинин, иди в комнату свиданий. К тебе пришли.
Голос надзирателя вывел его из мрачных раздумий. Среди ночи Дмитрия разбудили три охочих сокамерника и овладели в грубой форме — так, что теперь больно было сидеть. От пережитого унижения и боли он уже мечтал о самоубийстве. Когда судья зачитывал приговор, Дмитрий думал, что пять лет пролетят быстро... пусть и не совсем комфортно. Но, такой гадости он не ожидал.
Эти ужасные мысли периодически сменялись более радостными. В газете, которая изредка попадала в камеру, он прочитал, что дом единственной валютной ипотечницы был продан с торгов, и его купил местный богач. Шацкий. Так тебе и надо, Вика. Не оценила комфорта, что давал муж — добро пожаловать на улицу. А детях в тот момент вообще не думалось. Дмитрий, борясь с растущим чувством вины перед ними, пытался вычеркнуть Аллу и Сашу из своей памяти.
- Кто? - встрепенулся он.
- Женщина. Немолодая, правда, но очень даже ничего! Пошли!
В просторной комнате с серыми стенами надзиратель объявил, что у него есть десять минут. Дмитрий с трепетом всматривался в угол, где спиной к нему стояла стройная темноволосая дама в бордовом дорогом костюме. Это ведь она привезла ему передачу... и оказалась невольной виновницей беды. Нет — в камере у Дмитрия хватало времени подумать. Виновником всех несчастий был он сам, его сложный характер...
- Здравствуйте, - произнес он.
Женщина медленно повернулась. Дмитрий вгляделся в ее лицо... ей явно было лет шестьдесят. В возрасте, но ухоженная, и черты очень изящные. Он не припоминал эту даму, пока она не подняла глаза. Они были украшением ее лица: цвета морской волны, большие, миндалевидные, опушенные умело накрашенными густыми ресницами. Эти глаза он узнал бы всегда и везде.
Сердце его бешено забилось, воздуха стало не хватать... Как в тот день, когда он поругался с детьми и вынужден бежать от правосудия в виде Игоря. Тогда, наткнувшись на нее, он получил предынфарктное состояние, но потом убедил себя, что ему все показалось.
- Мама, - прохрипел он, покрываясь холодным потом. Дмитрий изо всех сил вцепился в спинку стула, чтобы не упасть. Овладеть собой было сложно, но ему это удалось. - Этого не может быть. Ты же умерла!
- Нет, я вполне себе жива, - она подошла ближе, и он отшатнулся к стене. - Садись, Дима. У нас совсем немного времени для разговора.
Сев напротив матери, Дмитрий пристально посмотрел на нее. Да, время и, возможно, немного пластики изменили Наталью, но не до узнаваемости.
- Начнем по порядку, - заговорила она. По ее сжатым ладоням, по напряженному подбородку, можно было понять, что женщина скрывает волнение. - После того... вечера, я очень испугалась, что меня посадят в тюрьму за содеянное. Я бежала, оставив все. Хотела скрыться подальше. Желательно, в другую страну. Так смогла добраться до Москвы. На ее окраине тогда горел деревянный барак. Я присоединилась к толпе погорельцев, и в районной администрации мне выправили новые документы. Далее, я занималась не самыми честными делами. Скажем прямо — обслуживала мужчин за деньги. Судьба свела меня с Йонасом Вейлеске. Он — гражданин Латвии, старше меня, и тогда только начинал свой бизнес в России — на заре девяностых, но уже был богатым человеком. У него недавно умерла жена, и Йонас чувствовал себя одиноко. Мне удалось завлечь его, влюбить в себя... Потом мы уехали в Латвию — я, Йонас и его дочь от первого брака Анита. Недавно муж умер, и я — наследница половины его состояния, а оно немалое. В числе имущества мне достался местный текстильный завод. Короче, я стала богатой и независимой женщиной на старости лет. И я вернулась, чтобы оказать тебе помощь и поддержку. Твой отец не хотел рассказать тебе о моем возвращении... вот, я вышла на тебя сама. Кстати, по новым документам меня зовут Инга Вейлеске.
Дмитрий, впав в ступор от услышанного, был еще больше изумлен. Значит, папа знал... и умер, так и не рассказав ему.
- Я, с тех пор как приехала, следила за твоей жизнью, Дима, - продолжила Наталья. - То сама, то с помощью специального человека. Должна сказать, натворил ты дел! Две женщины, трое детей, да еще и попытка убийства. Кстати, я должна познакомиться со всеми внуками. Это — будущие наследники моего состояния, как и ты. Все можно исправить... я вернулась, чтобы заслужить твое прощение. Ты знаешь, я больна... неизлечимо, а ты — единственный родной мне человек. Анитка хорошо ко мне относится, но она — не дочь мне, как не крути. Так что, будем заниматься твоим освобождением. Деньги могут все...
Вся злость, которая поднялась в нем ранее при рассказе матери, исчезла. Эта женщина собиралась помочь ему выбраться из тюрьмы, и она располагала средствами, чтобы это сделать. За такую услугу Дмитрий был готов любить ее и боготворить.
- Ты не представляешь, как здесь отвратительно, - он содрогнулся при воспоминании об Овсянникове и других сокамерниках. - Я здесь умру...
- Не успеешь, - она успокаивающе похлопала его по руке. - А теперь — мне пора, время наше истекает... Адвокат из столицы уже работает по твоему делу, он будет к тебе приезжать. Я тоже еще навещу тебя. Вот моя визитка, на этот номер можешь звонить в любое время...
«Инга Романовна Вейлеске, генеральный директор ООО «Промтекстиль», - гласили золотые буквы на темно-синем фоне карточки.
На прощание, Дмитрий обнимал мать уже без всякого страха или отвращения. От нее веяло дорогими духами, благополучием и той самой жизнью, которой он всегда считал себя достойным. К тому же, с ее помощью, он мог поставить на место Вику и Таню, которые не уважали его как мужчину и отца и упекли за решетку.
Глава 17
Анита покинула предприятие в ужасном настроении.
Что, вообще, понимали они — работающие на текстильном заводе заместитель и управляющий?! Кажется, из руководящих пытался что-то сделать только начальник отдела регионального развития. Со смерти ее отца пришло полгода, и предприятие тогда еще было прибыльным. А за короткий срок оно превратилось в убыточное! Склады переполнены продукцией. Работникам задерживают зарплату. А самый позор — они проиграли тендер, который всегда раньше выигрывали. Банальный тендер на постельное белье для детского сада!
- Я разберусь, - бормотала Анита, покидая офис. - Папа бы такого не простил... Нельзя их надолго оставлять.
Она, поправив ярко-синий пиджак, холодно попрощалась с секретарем на ресепшн и направилась к выходу. Анита ненавидела деловые костюмы — тем более, что здесь была относительно теплая зима. Ей хотелось натянуть джинсы, свитер и поехать на местный горнолыжный курорт, о котором были очень хорошие отзывы. Попасть на него можно было только по воде. Однако, старуха занималась своим сыном, возложив на нее спасение гибнущего завода. А деньги придется делить на двоих, ведь они — равноправные наследницы! Аниту передернуло от омерзения. Инга, конечно, проявила понимание, когда она находилась в подростковой депрессии после смерти матери. Пригрела ее, приласкала. И потом поддерживала — в школе, в университете, когда папа стал слишком болен и слаб. Фактически, заменила ей тогда мать. Но, она ведь не вложила ни копейки в бизнес отца! Ладно, унаследовала половину состояния — по закону. Так теперь она собиралась сделать своего опущенного сыночка наследником бизнеса!
Анита специально собирала сведения про Дмитрия Калинина. То, что вытворял этот мужчина, не укладывалось в ее голове. К тому же, у него было трое детей, а это — очередные претенденты на наследство. Она, получившая образование антикризисного менеджера, прекрасно это понимала. Кстати, она не просто купила диплом с помощью богатого папы, а реально работала в дружной, спасшей несколько предприятий в Латвии от банкротства. Вряд ли законы на ее родине и здесь сильно отличались. Так что, текстильный завод имел шансы на спасение, а его сотрудники — на свою зарплату.
Тем не менее, сейчас ей хотелось одного — развлечься, посмотреть на море и горы. Все-таки, этот край был родиной не только ее мачехи, но и мамы. Просто у последней хватило ума уехать отсюда еще при Союзе, в восемнадцать лет, а не в тридцать пять. Инга говорила, что развелась. Но, разве разведенные женщины бросают детей на столько лет?!
Заехав домой, она переоделась, упаковав с собой вечернее платье, а также пару джинсов и теплых кофточек. Кататься на лыжах еще было рано, зато она просто отдохнет, побудет пару дней на природе. Позвонив в администрацию курорта, девушка выяснила, что в двух отелях из пяти есть свободные номера, которые вполне устроют ее по качеству.
Купив билет на катер, Анита заметила, что неподалеку от нее расположилась компания мужчин. Все — постарше, серьезные. Одного из них она узнала. Это был отец девочки-инвалидки, на которую она так неосторожно наехала в ресторане.
Анита разглядывала его — так, чтобы он не заметил... А мужчина был слишком увлечен разговором со своими собеседниками. Речь явно велась о работе.
Внезапно Аниту будто пронзила молния. От него исходила такая мужественность, сила. Помимо красоты, он обладал какой-то сумасшедшей энергетикой. Улыбка, голубые глаза, сильные руки — все это почему-то заставило ее замереть, и тепло разлилось по всему телу. Ей очень нравился этот человек. Как гадко, что их знакомство произошло при таких обтоятельствах!
- Я не представляю, кем у нас может работать учитель музыки, - говорил тем временем один из компании — самый молодой, лет тридцати с небольшим. - Специфика наша далека от нее. А мне бы пригодилась такая дама... В качестве няни моих детей. Старшему четыре года, младшему — три. Жена рвется на работу... Садик пока не дают, а частный детский центр вызывает сомнения... К тому же, все равно болеть будут. А так — был бы и присмотр, и занятия.
Объект желаний Аниты заинтересованно наклонился вперед.
- Сколько ты готов платить няне?
Озвученная сумма его устроила. Это было намного больше, чем зарабатывала его протеже, с зарплатой и частными уроками, вместе взятыми.