Женщина быстро сдается тому,
кого не любит, и долго сопротивляется тому,
кого полюбила, потому что с любимым мужчиной
ей хочется казаться хорошей,
а с нелюбимым
не стыдно показаться и плохой.
Женщина, в целом, поддается дрессировке,
если, конечно, любит мужчину-дрессировщика.
Один из концертных номеров представляет из себя оригинальный танец русалок, которые соблазнительно двигаются между длинными узкими полосками переливающейся ткани цвета морской волны. Зрелище очень красивое, даже завораживающее. Отвлекаюсь и не замечаю, что мы уже не одни.
— Девушки! — к нам с широкой обаятельной улыбкой подходит Андрей Виноградов. — Мне кажется, что вы, все трое, финалистки конкурса красоты. Как же подружились три такие красавицы? Разве так бывает?
— Когда дрались за корону, — доверительно сообщает Сашка, беря Андрея под руку, и шепчет ему на ухо. — Я победила.
— А как же теория о страшненьких подругах? — смеется Андрей, оглядываясь на меня.
— Это та, согласно которой, надо окружать себя некрасивыми подружками, чтобы самой выглядеть на их фоне получше? Теория истинная и доказанная, — авторитетно сообщает ему Сашка. — Только Лерке с Варькой не говорите, расстроятся!
— Мы не претендуем! — веселится Варя, сверкая бутылочной зеленью глаз. — Мы с Леркой вице-мисс. Нас всё устраивает!
— Не обманывайте меня! — шутит Андрей, преследуя меня голубым внимательным взглядом и пытаясь заглянуть в мои глаза. — Мое предположение такое: вы избавляетесь от соперниц заранее. Действуете втроем.
— Как вы догадались?! — «паникует» Сашка. — Не выдавайте нас, добрый юноша!
«Юноша» недовольно морщится, огорчившись из-за намека на его молодой возраст.
— Юноша уже в том возрасте, что вполне способен не только оценить красоту по достоинству, но и на практике доказать силу и мощь своего восхищения ей! — пафосно шепчет Андрей на ухо Сашке, по-прежнему глядя только на меня.
— Не провоцируйте меня, Андрей! — чувственно шепчет в ответ Сашка. — Я женщина-вамп! Попадетесь на крючок — пожалеете!
— Я жалею только о том, что не знал вас и Леру раньше, — действительно сожалеет Андрей, видимо, собравшийся весь вечер провести в нашей компании.
— Поверь, — улыбаюсь я младшему Виноградову. — Наше позднее знакомство — благо для тебя, а не огорчение. Наши мужчины несколько нервно относятся к другим мужчинам возле нас.
— Наши мужчины? — низкий, густой голос Верещагина, и горячая волна возбуждения резко спускается с шеи в область лопаток, заставляя их сжаться, потянуться друг к другу, словно мне надо спрятать крылья.
Варя и Саша, не скрываясь, откровенно рассматривают Никиту, подошедшего к нам с Ритой, вернее, их почти приволокла к нам, стоящим в компании Виноградовых, возбужденная Ада. Внимательный, острый взгляд Верещагина останавливается по очереди на Варе и Саше. Варя очаровательно краснеет, Сашка этого себе позволить не может по умолчанию.
— Наши, — лукаво подтверждает свои слова Сашка, пряча хитрые глаза за бокалом шампанского. — Ревнивые. Строгие. Требовательные.
Варя восхищенно улыбается, понимая, что Сашка начала словесную игру. Упоминание о «наших мужчинах» вызывает любопытные взгляды Виноградовых и пристальную, адресную злость Верещагина. Злость усталую, беспомощную, обреченную.
— Женщина-вамп, Сашка, должна быть неотразима, абсолютно уверена в себе, взрывоопасна и призывно сексуальна! — тут же объясняет Варя.
— Спасибо за комплимент! — нахально благодарит Сашка. — Как с меня списано!
— Тогда добрый вечер! — приятный мужской баритон Верещагина с легкой хрипотцой звучит камертоном, настраивая мои мысли и эмоции на борьбу с ним же.
То, что Верещагин с Ритой подойдут к нам открыто, не ожидал даже мой отец.
— Добрый! — бодро отвечает за всех Николай Игоревич Виноградов, отлично держащий лицо.
— Привет! — млеет Ада, повиснув на локте Никиты с другой стороны, уравновесив фигуру «Мужчина и его восторженные поклонницы». — Вы опоздали!
— Это из-за меня! — мило смущается Рита. — Никак не могла найти вторую туфельку!
Мы все смотрим на «Золушкины» ножки, обутые в лакированные белые туфельки, вполне подходящие к белому брючному костюму.
— Нашла? — ядовито, не скрывая антипатии, спрашивает Ада.
— А ты не видишь? — недоброжелательно отвечает Рита, нахмурившись и посмотрев на Никиту с мольбой во взгляде.
Верещагин никак не реагирует на нее, потому что занят: он давит на меня тяжелым осуждающим взглядом темно-карих глаз.
— Лера! — мило, по-детски улыбается Рита, забыв об Аде и туфлях. — Ты гостишь у отца? Когда домой, к Никитону?
— Сегодня и поедем! — говорит Верещагин, усиливая силу давления.
— Папа! — встревает Ада, которая по-прежнему висит на локте Верещагина симметрично Рите. — Мы же приглашаем Никиту на ужин с нами?
— Конечно, приглашаем! — бодро реагирует на слова дочери Никита Игоревич, слегка виновато глядя на моего отца, спокойно застывшего и молчащего. — Будем рады!
— Благодарю, — сухо отвечает Виноградову-старшему Никита, но и не отказывается.
Встречаюсь взглядами с отцом. Он кивает, показывая мне, что волноваться не о чем. Ужин накрыт в отдельном помещении, куда мы приходим довольно большой компанией: я с отцом и двумя подругами, свалившимися как снег на голову, все Виноградовы и Верещагин с Ритой. Виктор Сергеевич застывает в дверях. Охрана Виноградова и Верещагина остается за дверью.
— Поздравляю, Николай Игоревич! — желчно говорит Никита, помогая Рите сесть за стол. — Прекрасная презентация. Книгу прочту обязательно.
— Рад! — растерянно отвечает Виноградов-старший. — Будет интересно услышать твой отзыв.
— Непременно, — Верещагин садится рядом с Ритой и Адой, но смотрит на меня.
— Девушки! — обращается к моим подругам Никита Игоревич. — А как вам моя презентация?
— Очень… стильно! — откликается Варя, и я могу спорить на любую сумму, что сейчас она под столом сжимает Сашке колено, чтобы та не вставила никакое ехидное замечание.
— Навещаете подругу? — вдруг обращается к девчонкам Верещагин, подозрительно глядя на Варю и Сашу.
— Соскучились, — призывно, волнующе улыбается ему Сашка. — Да и обстановку сменить захотелось. А то у Лерки сплошные приключения — нам же завидно!
— Оставайтесь! — неожиданно радушно приглашает мой отец. — Я обеспечу вам совершенно необыкновенную развлекательную программу.
— Готов посодействовать! — подключается Андрей, не обращая внимания на недовольный взгляд младшей сестры.
Верещагин на миг прикрывает глаза и открывает их, направляя горячий недобрый взгляд на Андрея. Андрей демонстративно выпрямляет спину и дерзко смотрит на Никиту в ответ.
Официанты начинают выносить блюда. Все отвлекаются и делают выбор.
— Вау! — восторженно, возбужденно шепчет Сашка. — Будет интересно! Варька! Может, останемся все вместе на пару деньков?
— Я не могу! — испуганный шепот Вари смешит Сашку и меня. — Максим тогда узнает, что я уехала, его не предупредив. Они все меня сдадут! И Михаил Аронович, и консьержка, и мои родители. Даже Мышильда сдаст: она, как мороженка, тает, стоит Максу к ней только обратиться.
Перспектива встретиться с разозленным Максом вызывает у Сашки только смелую улыбку.
— Давай, Варя! Столько впечатлений получим, наблюдая за битвой самцов! — уговаривает Сашка. — Эти двое за Лерку биться будут, а отцы семейств ее защищать. Это же так впечатляюще! У меня из развлечений только приставания Портного. Скучно. Привычно. Предсказуемо.
— Осторожно! — предупреждаю я разошедшуюся Сашку. — Я своего согласия на это не давала. Я домой хочу. Так что без самодеятельности! Пусть они все тут остаются — а мы домой!
— Тяжелые вы на подъем! — капризно жалуется Сашка. — Вот раньше Варька с Вовкой отмочат что-нибудь — загляденье! Весело, неожиданно, креативно!
— Ага! — хихикает Варя, церемонно разглаживая салфетку и отказавшись от мясной закуски, предложенной официантом. — Не ты ли меня воспитывала после наших с Вовкой примочек? И жужжала, и зудела…
— Была не всегда права! — быстро сдается Сашка. — Лишала и себя, и тебя простых радостей жизни!
— Я не могу! — улыбается Варя и цитирует Пушкина. — Я другому отдана и буду век ему верна!
— Не ожидала от тебя такой прыти, — улыбаюсь и я, обращаясь к Сашке. — С чего это вдруг такая активность?
— Возраст! — зловещим шепотом сообщает Сашка. — Тебя, Лерка, это тоже касается. У нас из удачно пристроенных одна Варька!
— Предлагаю тост за Николая Игоревича и его книгу! — громко провозглашает мой отец, подняв первый бокал. — Рад за тебя и нас всех! Поздравляю!
Звон бокалов. Улыбки. Поддерживающие реплики. И тяжелый взгляд Верещагина, которым он успевает давить и на меня, и на мужчин Виноградовых, и на Вяземского.
— Б-р-р-р! — поводит плечами Сашка и снова шепчет, пользуясь тем, что мы сидим на противоположной стороне огромного стола, достаточно далеко от Виноградовых и Верещагина. — Вот это взгляд! Приговор! Я недооценила противника. Надо валить домой. Сожрёт и не подавится. Может, ты права, Лерка! Он тебе не пара.
— А кому она пара? — громкий вопрос Верещагина застает нас всех врасплох. Сашка даже вздрагивает.
— Читаете по губам? — ехидно спрашивает она моего "бывшего мужа". — Не думаю, что вы могли услышать то, что я сказала не для ваших ушей.
— Всё, что касается моей жены, относится и ко мне, — пожимает плечами Верещагин. — Так что… Да. Я умею читать по губам.
— Бывшей жены, — вклиниваюсь я, позорно не выдержав и стараясь не смотреть на чёртика, сидящего на спинке стула Никиты и болтающего копытцами.
— Бывшей? — в голубых глазах Ады сияние всех звезд Вселенной.
— Вы развелись? — в вопросе Андрея радость и недоверие.
— А что случилось? — удивляется Николай Игоревич.
— Никитон! Это правда? — пораженная Рита даже хватает его за руку.
— Моя жена, как и все красивые женщины, просто капризничает, — спокойно отвечает на все вопросы Никита, мягко освобождаясь от крепкого Ритиного захвата. — Она одумается, и всё нормализуется.
— Одумается?! — вежливо интересуюсь я, а мой личный чёрт разочарованно вздыхает, огорчаясь из-за того, что я тоже спокойна и эмоционально выдержанна.
— Я подожду, — обещает Верещагин при всех, смущая Аду, восхищая Варьку и Сашку, раздражая Андрея и моего отца, удивляя Риту.
— Как будет угодно! — отвечаю я на вызов, и все начинают преувеличенно безразлично копаться в своих тарелках.
— Я не понимаю! — звонкий голос Риты заставляет всех поднять головы и посмотреть на нее. — Я не понимаю, что же произошло? Почему? Лера! Ты обиделась на Никитона? Никитон! Ты теперь снова можешь жениться? Жениться на другой?
— Я обязательно женюсь, — отпивая глоток воды, обещает ей и всем Верещагин. — И скоро. И на Лере.
Первый раз в жизни слышу скрип собственных зубов. Рыже-черное чудовище даже стонет от счастья, что пробило мою хлипкую защиту. Рано радуешься! У меня с тыла подкрепление подошло.
— Какой вы, однако, самонадеянный мужчина! — фальшиво вежливо хвалит Никиту Сашка. — У нас на Лерку совершенно другие планы!
— Другие! — подтверждает включившаяся в игру Варя, награждая слушающих ее блеском фантастически красивых зеленых глаз, беря в плен своим удивительным тембром и заканчивая фразу в стиле заправской свахи. — Наша Лера достойна лучшего!
— Достойна лучшего — получит лучшего, — глядя на Варю и Сашу, заявляет Верещагин, вступая в открытый бой.
Я буквально чувствую вибрацию, которая охватывает его тело, несмотря на то, что Никита сидит так далеко от меня. Но самое удивительное то, что мое тело подрагиванием тут же синхронизируется с этой вибрацией.
— Уходить будем катакомбами и на рассвете, пока противник спит! — шепчет нам Сашка, пряча рот за салфеткой.
— Лучше вертолетом и ночью, — советует Варя. — И мне домой пораньше, и от погони уйти легче!
— Веселитесь? Издеваетесь? — подозрительно спрашиваю я и предупреждаю. — Вы со мной в одной связке теперь!
— Не вопрос! — успокаивает меня Сашка и обещает. — Всё и всегда вместе. Этого делить будем?
— Дурочка! — смеюсь я в бокал с шампанским.
— Спорное утверждение! — весело не соглашается Сашка. — Золотая медаль и красный диплом у кого?
— Не у меня, — отнекивается Варя.
— Не у меня, — подтверждаю я.
— Вот! — ставит точку Сашка.
— А я читала, — лукаво говорит Варя, элегантно держа в левой руке бокал, — что количество и качество образования не делает человека умнее. Самые известные шизофреники — люди с блестящим образованием, учеными степенями и даже гениальными открытиями.
— Завтра приглашаю всех вас на спектакль. Премьера. Считайте это моим подарком, — говорит Николай Игоревич, оглядывая своих гостей добрым и умным взглядом. — Всем вам пришлют билеты завтра утром.
Ужин продолжается. Я прекрасно держу себя в руках. Рогатое недоразумение куда-то исчезает. Сашка усыпляет бдительность Верещагина и остальных дополнительными вопросами: А какой театр? А какой спектакль? А кто режиссер? А каких известных актеров мы увидим?
Варя одобрительно кивает, радуясь находчивости Сашки. Всем нам будет лучше, если Никита не помешает нашему отъезду.
Разговоры за ужином касаются безопасных тем и текут плавно, неспешно, интеллигентно. Обсудили уже и книгу Виноградова, и ее презентацию, и театральные премьеры этого сезона, и новинки кино, и осеннюю охоту, и подаваемые блюда.
— Девушкам пора! — вдруг говорит мой отец, вставая и вежливо объясняя. — Лерины подруги с дороги. Отдохнуть надо, наболтаться. Завтра в театре увидимся.
Верещагин напрягается и подается вперед, но через пару секунд расслаблено откидывается назад. Теперь это напрягает и меня. Если Верещагин расслабился — мне надо быть начеку.
— Охрана проводит вас в машину, — обращается ко мне отец, когда мы спускаемся в фойе. — Устраивайтесь. Завтра утром поговорим, и Виктор с Аркадием объяснят, как именно вы поедете домой.
— Круто! — благодарит Сашка. — Я такое только в пятилогии о Джейсоне Борне видела! А нам положены рации?
— Я подумаю, — улыбается Сашке отец, целует наши руки и возвращается к Виноградовым и Верещагину с Ритой.
Передвигаемся под усиленной охраной к парковке. Внимание Виктора Сергеевича привлекает отреставрированный роллс-ройс.
— Не может без пижонства! — осуждающе качает он головой, открывая заднюю дверь и жестом предлагая нам садиться.
Трое вооруженных людей в черной форме с надписью «Полиция» на спинах отсекают меня от остальных. Еще четверо берут в кольцо, и я ощущаю себя либо ценным свидетелем преступлений мафии, либо известным коррупционером, наконец-то взятым с поличным. Виктор Сергеевич, успевший достать оружие, мгновенно разоружен и положен на землю. Пятеро его охранников красиво лежат рядом, образовав вытянутыми телами своеобразную ромашку.
Глаза Вари и Сашки соперничают размером с современными жидкокристаллическими экранами телевизоров-гигантов. Сашка красная от страха и злости, Варя бледная. Я спокойна: никакая придумка Верещагина больше меня не удивит. Надеюсь, в это время по его нелепым, недоказанным обвинениям не арестовывают моего отца. Молодец! Прекрасный способ стать ближе к понравившейся девушке!
Запах хлороформа и ткань цвета морской волны — мой последние воспоминания перед потерей связи с реальностью.
Лежать удобно и мягко. Кружится голова. Тело слегка подбрасывает толчками снизу. Открываю глаза: надо мной серый полукруглый верх автомобиля с двумя тускло горящими овальными лампами. Похоже на внутренности «Газели». Хочу ощупать себя руками, но не могу их поднять. Взгляд вниз: мое тело обмотано гигантским количеством ткани цвета морской волны. Вспоминаю, что именно в этих волнах танцевали русалки. Скашиваю глаза в стороны. Право… Лево… Рулоны похожей ткани.
Запеленали меня не туго, поэтому минут через десять-пятнадцать мне удается освободиться.
— И мне помоги! — ворчит тканевый рулон справа голосом Сашки. — И зачем я про Борна вспомнила и ляпнула!
На коленях подползаю к рулону и вижу веселые глаза подруги.
— С тобой всё в порядке? — волнуюсь я так, что дрожат мои руки, которыми я помогаю Сашке распеленаться.
— Красиво оформляют сейчас задержание! — сквозь зубы говорит Сашка, поправляя свою короткую юбку. — Просто новаторство какое-то! Что это было? Хлороформ?
— Думаю, да, — соглашаюсь я, садясь на пол, на мягкий матрас, рядом с Сашкой. — Наркотическое вещество сильнее эфира. Действует быстрее наркоза и расслабляет мускулатуру. Токсично.
— Потрясающе! — ехидно отвечает мне Сашка, сверкая карими глазами, так идущими ей, блондинке с короткой эффектной стрижкой. — Тебе такой драматический арест не кажется странным?
— С чего ты решила, что это арест? — вздыхаю я, продолжая себя ощупывать и не находя никаких повреждений. — У тебя что-нибудь болит?
— Нет, только чешется, — фыркает Сашка, потирая голые колени.
— Колени чешутся? — беспокоюсь я. — Дай посмотрю. Может, у тебя аллергическая реакция.
— Руки у меня чешутся! — грустно смеется Сашка, поднимая на меня глаза и поправляя прядь моих волос, выбившуюся из испорченной прически. — Верещагина первая не трогай! Он мой!
— Не обещаю! — действительно не обещаю я.
— Хичкок хренов! — ругается моя стойкая подруга. — Ты посмотри! И полицию подкупил!
— Это могла быть и не полиция! — возражаю я. — Это могла быть и его переодетая охрана.
— С автоматами? — сомневается Сашка, и я тоже начинаю сомневаться.
Я понимаю, что она, как и я, совершенно не напугана, а только разозлена. Мы пару мгновений удивленно смотрим друг на друга, потом начинаем хохотать, одновременно замолчав и синхронно испуганно прокричав:
— Варя!
— Вспомнили! — обиженный голос Варьки слышен глухо, словно она где-то далеко.
Варька обнаруживается под многочисленными рулонами, тоже завернутая в несколько слоев.
— Нас украли? — бодро спрашивает она. — Верещагин?
— Надеюсь, что он, — задумчиво отвечает Сашка, и мы вдвоем ощупываем Варьку со всех сторон.
— Со мной всё в порядке! — клянется она. — Боже! Как интересно! Как в последней книге Милы! Герой похищает героиню, увозит ее спящей на необитаемый остров в замок и уговаривает ему отдаться.
— Занимательно! — рычит Сашка. — Кто первой будет отдаваться?
— Не я, — мягко отвечает Варя. — Я не могу. Я замужем.
Мы с Сашкой встречаемся взглядами, и смеховая истерика начинается снова.
— Воп-рос… вре-ме-ни… — еле-еле выговаривает Сашка. — Я ему не завидую!
Я смеюсь до икоты и боли в животе.
— Я бы тоже посмеялась, — просит нас Варька. — Если бы вы объяснили, над чем.
— Грош цена всем его двухлетним наблюдениям! — выдыхаю я, успокаиваясь. — Последний, кого надо было похищать, это Варька.
— Ее надо было аккуратненько оставить там! — поддакивает Сашка, вытирая слезы смеха. — Из-за тебя тушь потечет!
— Из-за меня? — возмущается Варя.
— Не волнуемся! — командует успокоившаяся Сашка. — Сидим на попе ровно. Ждем Макса!
— Макса?! — пугается Варя. — Он меня убьет!
— Сначала он убьет Верещагина, потом нас с Леркой, а потом тебя… поцелует, — зловеще предрекает Сашка.
Мы сидим на мягких толстых матрасах, которыми устлан пол автомобиля. Машина движется быстро, и время от времени нас подбрасывает.
— Будем долбиться в стены или подождем? — по-деловому спрашивает нас Сашка.
— Подождем, — отвечаю я, начиная злиться на этого твердолобого мужлана, который распоряжается мной и моей жизнью, как своей. А теперь еще и самых родных и дорогих мне людей впутал в наши непростые отношения.
— Маньяк! — удовлетворенно констатирует Сашка. — А я говорила!
— Он влюблен и борется! — «адвокат» Быстрова говорит быстро и горячо. — Смотрите, как нас аккуратно упаковали! Тут чисто. Матрасы мягкие. Завернули в ткань. Ни веревок, ни кляпов.
— Сумочек нет и телефонов, — вспоминаю я. — Я бы кофе с коньяком выпила…
— Это понятно. Всё-таки похищение силами полиции или ряженых! — грустно смеется Сашка. — Несолидно как-то телефоны оставлять и кофе поить.
Машина резко останавливается. Мы застываем и беремся за руки. Вот сейчас я выскажу этому Верещагину всё, что накопилось у меня за эти недели. И пусть филолог Варя, интеллигент в десятом поколении, не удивляется языковым способностям лучшей подруги. Накопилось! Сашка оценит — я знаю.
Двери распахиваются. Карие глаза на суровом мужском лице выхватывают меня и безэмоционально осматривают с головы до ног.
— Обалдеть! — стонет Сашка и недоверчиво восклицает. — Сергей-Филипп?!
Перед нами мой личный кошмар, преследующий меня с того памятного бала в суворовском училище.
— Сергей! — восклицает удивленная Варя. — Это вы?!
— На «вы» его еще называть! — возмущается Сашка. — Что за цирк ты устроил, Сережа?
Сергей-Филипп ничего не отвечает. Неспешно оглядывает всех троих и молча закрывает дверь.
Когда машина снова трогается с места, Сашка оторопело спрашивает нас:
— А чего мы не ломанулись на выход?
— У него кулаки с мою голову, — устало отвечаю я, почувствовав страшную апатию.
— И что? — не понимает меня Сашка. — Неужели бы он стал тебя бить? Бред!
— Меня, возможно, и не стал бы… — пожимаю я плечами.
Разочарование от того, что это не Никита, окутывает ознобом.
— И нас не стал бы! — тут же возражает Варя. — Он не такой…
— Траванул бы хлороформом еще разик! Только и всего! — Сашка снова трет голые колени. — Что делать будем?
— Он нас отпустит или нас спасут, — сообщает Варя, словно заканчивает сказку, которую начала рассказывать нам раньше.
— Ну… — предполагаю я. — У нас теперь спасателей или спасителей на одного больше. Кроме Макса и моего отца, еще и Верещагин.
— Прекрасно! Чудесно! Замечательно! Великолепно! — восклицает Сашка и вытягивается на матрасе. — Ложитесь, дамы! Отдохнем перед битвой!
Совсем скоро машина снова останавливается. Теперь двери открывают двое мужчин в камуфляже с закрытыми лицами. Сергея-Филиппа я не вижу.
— Разбудите меня после этой серии! — стоном просит Сашка. — Лерка! Может, ты какой государственный секрет знаешь?
— Выходите, пожалуйста, — глухим голосом просит мужчина, тот, который выше, но уже в плечах, чем второй, низкий, широкоплечий. — Аккуратно, не споткнитесь!
Переглянувшись, мы выбираемся из автомобиля, опираясь на поданные для помощи сильные руки мужчин.
— Прошу, проходите в дом! — вежливо просит Высокий, а Широкий показывает рукой на крыльцо единственного дома, окруженного огромным, наверное, четырехметровым забором.
Двенадцать ступенек. Через холл первого этажа нас ведут на второй и заводят в комнату с большой кроватью и накрытым столом. На столе чайник на мармите и тарелки под высокими пузатыми крышками.
Когда за Высоким и Широким закрывается дверь, Сашка бросается к окну.
— Не открыть! — констатирует она, обшарив раму.
— И не разбить! — подтверждает Варя, постучав по толстому стеклу.
— Простите, девчонки! — искренне прошу я, сев на край кровати.
— Зачем он это сделал? — не понимает Сашка. — Ну, украл бы одну Лерку. Мы-то ему зачем? Он же понимает, кто за всеми нами стоит? Он же знает, кто такие Быстров, Верещагин, Вяземский.
— Я бы и Жданова не исключала! — советует Варька, с любопытством поднимая с тарелок крышки и разглядывая еду. — О! Курочка жареная! Брокколи, картошечка, колбаска… Как вы думаете? Это всё можно есть?
— Ты есть хочешь? — удивляется Сашка.
— Нервничаю… — пожимает плечами Варя, отправляя в рот кусок колбасы. — Вряд ли отравлено. Ему и незачем…
— Ешь! — разрешает Сашка, продолжая размышлять. — Да. И Жданов тоже. Лерка! Твой Сергей-Филипп — псих конченный!
— Мой? — возмущаюсь я. — Он Варькин! Может, он ее из-за того поцелуя украл? Как пить дать, он его забыть не может!
— Очень смешно! — морщит носик Варя, смело располагаясь за столом и жуя кусочек сыра. — Садитесь пить чай! Горячий. С дороги полезно.
— Твоя правда! — поддерживает ее Сашка и, схватив меня за руку, тащит к столу. — Пьем чай!
И мы действительно пьем чай. Молча и сосредоточенно. Я знаю, что Сашка просчитывает несколько десятков вариантов освобождения собственными силами, Варька прикидывает, как будет оправдываться перед Максом. Я же жду. С ужасом понимая, что жду… Верещагина.
И пусть он придет за мной немедленно!
После короткого стука открывается дверь в комнату. Смешно… Вежливый похититель Сергей-Филипп… Но вместо него через порог переступает Николай Игоревич Виноградов.