— Я не знаю, что я хочу.
— Ну, это неправда. Ты хочешь того же, что и все.
— И чего же, таинственный незнакомец,
который знает ответы на все вопросы?..
Скажи мне, чего же я хочу?
— Ты хочешь любви, в которой можно раствориться.
Ты хочешь страсти, приключений и немножко опасности.
Мама суетится вокруг меня, заставляя меня нервничать.
— Мам, всё хорошо, перестань, пожалуйста, — прошу я ее ласково, гладя по сухой тонкой руке.
Мы завтракаем вдвоем на нашей большой современной кухне. Отец никогда не скупился на наше содержание и настаивал, чтобы мы ни в чем себе не отказывали. Его единственным условием было требование к маме не работать, а всё свое время уделять мне. Мама пообещала и сдержала это обещание.
— Ты навсегда с ним останешься? — осторожно спрашивает мама с рыдающими нотками в голосе.
— Нет! Что ты! — деланно смеюсь я, снова успокаивающе хлопая ее по руке. — Поживу с ним недолго и вернусь. Или тебя к себе заберу.
— Меня? — тут же пугается мама. — Я не хочу, Лера! Я не хочу и не буду жить рядом с ним даже в качестве соседки.
— Значит, я вернусь к тебе! — решительно говорю я, наслаждаясь домашним завтраком.
— А его надо кормить? — испуганно кивнув в сторону залы, шепотом спрашивает мама.
— Вообще-то да. Я думаю, что он ест, чтобы жить, — шучу я про Виктора Сергеевича, сидящего на диване в самой большой комнате нашей двухэтажной квартиры.
— Ему туда отнести или его сюда позвать? — еще тише спрашивает мама.
— Виктор Сергеевич! — зову я.
Мужчина материализуется в дверном проеме за пару секунд.
— Валерия Ильинична?
— Прошу вас разделить с нами скромный, но очень вкусный завтрак, — церемонно говорю я, словно приглашаю к трапезе верноподданного.
Виктор Сергеевич по-военному стучит каблуками и слегка склоняет голову в знак благодарности.
— Спасибо! Не откажусь от чашки кофе.
Потом я целый день провожу с мамой за разглядыванием моих детских фотографий и милой болтовней ни о чем.
Освободившись после работы, звонит Сашка и командует:
— Сегодня мы должны проведать Вовку, но его надо застать врасплох. Подъезжай к областной больнице к семи.
— Вы будете на улице или в помещении? — спрашивает меня Виктор Сергеевич, паркуя машину возле областной больницы. Рядом с шиком паркуется Сашка на синей тойоте.
— Не знаю, — теряюсь я. — Вряд ли Вовка гуляет вокруг больницы, наверное, войдем внутрь.
— Привет, подруга! — Сашка вылезает из машины и машет нам рукой. — И вам привет, строгий телохранитель!
Виктор Сергеевич улыбается и вежливо склоняет голову.
— Варька опаздывает, — докладывает Сашка. — Пошли пока брать Зорина тепленьким.
В регистратуре пожилая нервная женщина в белом халате и голубой шапочке категорически отказывается сообщить нам, на работе ли доктор Зорин Владимир Валерьевич.
— Хирург Зорин не ведет личный прием, — ворчит она. — И не предупреждал меня о посетителях.
— Позвони ему на сотовый, — шепчу я Сашке. В это время в фойе в сопровождении четырех медсестер широким шагом входит Вовка Зорин. Девушки восторженно смотрят на красавца-врача, ловя каждое его слово.
— Зорин! — смеясь, окликает нашего друга Сашка.
Вовка резко останавливается и удивленно смотрит на нас. Серьезное лицо взрослого мужчины за пару секунд превращается в детское лицо школьного друга. Он делает шаг нам навстречу, одновременно распахивая руки. Мы с Сашкой кидаемся ему на шею. Крепко обняв, Вовка целует нас в макушки. Стайка рыбок-медсестер беспокойно мечется неподалеку.
— Чем обязан такой чести? — радостно спрашивает Вовка, отстраняясь и с удовольствием нас разглядывая, чтобы через секунду с тревогой спросить. — С Варей все хорошо?
— Лучше не бывает! — заверяет его Сашка, нарочно повиснув на Вовкином плече, чтобы подразнить "рыбок". — Скоро подъедет. Мы решили тебя поймать на месте, чтобы ты не отвертелся от встречи.
— Просто работы много, — печально усмехается Вовка, по очереди перецеловывая наши руки.
— Сейчас ты свободен? — требует ответа Сашка.
— У меня три часа до начала дежурства, — разводит руками Вовка. — Три часа я ваш.
Пока Вовка выписывает нам пропуска, появляется Варька. Сегодня она в легком зеленом пальто и черных сапогах-чулках. Как всегда, красивая и счастливая.
— Простите меня, я копуша! — весело говорит нам Варька, протягивая руки Вовке.
Вовка привычным нам жестом ерошит светлые кудри и, прикрыв от избытка чувств глаза, прижимает к себе Варьку.
— Предатель! — шутливо хлопает ладошкой Вовку по плечу Варька. — Пропал, как Лерка! Друг называется!
И вот мы вчетвером сидим в Вовкином кабинете и пьем чай с вафельным тортом "Север". Я уже рассказала друзьям по второму кругу все, что произошло со мной за этот месяц. Кроме истории с папками.
В Вовкин кабинет за это время не зашел только ленивый или безногий. Казалось, весь коллектив больницы должен был что-то попросить или спросить у хирурга Зорина.
— Ну, девчонки, переполошили серьезное медицинское учреждение! — хохочет Зорин, теребя кудри.
— Это всё Лерка! — упрекает меня ласково и беззлобно Сашка. — Зачем в фойе темные очки сняла?
Смотрю на веселящуюся Сашку, Варьку, расспрашивающую о чем-то Вовку, на Вовку, съедающего грустным взглядом Варьку, и тоскливо становится. Послезавтра мне уезжать туда, где самым родным человеком мне является, как ни странно, охранник Виктор Сергеевич.
— Владимир Валерьевич! На федеральной трассе крупная авария. Много пострадавших. Санитарной авиацией к нам троих. Для вас готовим вторую операционную. У вас семь минут, — скороговоркой сообщает Вовке дежурный врач, молодой армянин, до этого раз пять заходивший в кабинет то за ручкой, то за советом.
Сумбурное быстрое прощание. Объятия. Поцелуи. Ловлю Вовкин взгляд, брошенный им в спину уходящей по коридору Варьки. Господи! Дай и ему счастья! Такая безнадежность может и с ума свести…
— Навестим Михаила Ароновича? — с надеждой спрашивает нас Варька. — Я ему наобещала. И Макс сегодня возвращается.
Высокий, сухощавый, аристократичный старик Паперный Михаил Аронович — друг детства еще Варькиной бабушки, Елизаветы Васильевны Дымовой, встречает нас в просторной прихожей.
— Рад! Польщен! Восхищен! — дарит он нам по очереди комплименты. — Вы осветили мою темную пещеру своей красотой!
Вообще ничего теплее, чем вечера у Дымовых в старом сталинском доме я не помню. После общения с Варькой, ее бабушкой и их другом мне сложно было понять, почему в моей жизни все не так. Мы больше часа общаемся с умным и остроумным стариком, рассматриваем новые фарфоровые фигурки и снова пьем чай, теперь уже с Георгошиными (это приемный сын Михаила Ароновича, пятидесятилетний военный врач-травматолог) пряниками.
Когда мы переползаем в квартиру Варькиной бабушки на большой диван в гостиной, мы уже не можем ни есть, ни пить.
— Я Вовке завидую, — сознаюсь я подругам. — Он настоящий врач. А я?
— И ты будешь, если захочешь, — утешает меня Варька.
— Сама же не работаешь, — недоумевает Сашка. — Отец же предлагал.
— Не хочу в Москве. Боюсь тогда там остаться, — делюсь я сомнениями и переживаниями.
— Тогда не надо! — испуганно говорит Сашка. — Я тебя жду не дождусь.
— И я! — гладит мою коленку Варька.
И я решаюсь рассказать подругам о папках. Они молча слушают меня, не перебивая и не переспрашивая. И только когда я замолкаю, Сашка говорит:
— Ну, про семь папок все понятно. Обложил тебя твой папочка со всех сторон. Не удивлюсь, если у Макса на всех нас такие же папки есть.
Варька показывает Сашке язык и смеется.
— А вот что за восьмая папка? — Сашка задумывается. — С чего это вдруг Виктор Сергеевич тебе эти папки разрешил посмотреть? Из его разговора по телефону понятно, что сделал он это специально. Он с твоим отцом разговаривал?
— Не знаю. Похоже, что не с ним. С отцом он совершенно другим тоном разговаривает, — делюсь я своими сомнениями с самыми близкими после мамы людьми.
— Давайте рассуждать, — поучительно говорит Варька, смешно сморщив лоб. — Папку с моим фото ты заметила в кабинете отца накануне и вернулась, чтобы удостовериться? Папок с нами всеми оказалось семь. Восьмая с фотографиями неизвестного мужчины. Я ничего не путаю?
— Все так, — подтверждаю я.
— И никаких мыслей, кто бы это мог быть? — удивляется встревоженная Сашка.
— Никаких! — сокрушаюсь я.
— Он хоть симпатичный? — ласково шутит Варька.
Пока я думаю, что ответить, у Сашки звонит телефон.
— Это Игореха! — радуется она, подскакивая с дивана. — Да. Мы у тебя в клубе вчера были. Классно посидели, спасибо. Ты сегодня прилетел? Нет, сегодня не собирались. Сегодня у нас домашний девичник.
— Игорь в клуб зовет? — смеется Варька.
— Да. Расстроился, что мы вчера были, когда его не было. Снова зовет, — улыбается Сашка.
— Вчера там был и он, — решаюсь рассказать подругам и это.
— Кто? — спрашивают они хором.
— Мужчина с фотографии, — тихо отвечаю я.
— Это ты из-за него разнервничалась? — догадывается умная Сашка. — Чего вчера не сказала?
— Чтобы Виктор Сергеевич не догадался, — терпеливо объясняю я.
— Я всё придумала! — решительная Сашка хватает трубку. — Игореха! Мы решили ехать к тебе. Да. Прямо сейчас. Заберешь? Ждем.
— Мы опять едем в "Лисий хвост"? Зачем? — удивляется Варька.
— Будем ловить на живца! — объявляет Сашка. — Мужик явно за Леркой следит. В квартиру он не заявится, а вот в общественное место…
— Умно! — соглашается серьезная Варька. — Ты стратег, Сашка!
— Я на Игоре ехать не могу. Мне нельзя ни в какие другие автомобили садиться, кроме машин Виктора Сергеевича, — смущенно улыбаюсь я.
— Жесть! — констатирует недовольная Сашка.
— В Нарнию? — с надеждой спрашиваю подруг.
— В Нарнию! — хором подхватывают они.
Нарнией Сашка называет мой огромный шкаф, забитый модной и дорогой одеждой. Папина причуда.
Человек-праздник, Игорь Жданов встречает нас у Леркиного подъезда.
— Дежавю! — смеется он, с удовольствием разглядывая нас.
— Неправда! — тут же обижается Сашка. — Лерка уверяла нас, что это новая коллекция.
— Дежавю в том смысле, что тройная красота у меня перед глазами, — усмехаясь, оправдывается Игорь, загорелый и похудевший. — Выстраивайтесь для поцелуев! С Лерки штрафной!
Виктор Сергеевич с некоторым недоумением смотрит на нас, целующихся друг с другом, и даже немного нервничает, когда Игорь сжимает меня в объятьях и целует дважды.
Игорь удивляется, когда я ухожу в другую машину.
— У меня охраны с собой больше, — весело говорит наш друг, показывая на две черные машины рядом со своей. — И это только те, кого вы видите. Еще снайперы по крышам по всему пути следования до клуба.
— Паяц! — нежно обзываю я Игоря и сажусь в машину к Виктору Сергеевичу.
Сашкина идея о том, что и сегодня в клубе окажется тот таинственный мужчина, кажется мне дееспособной, поэтому я нервничаю.
— Только без фанатизма, Игорь, пожалуйста, — умоляет Сашка. — Мы весь вечер едим. Во мне торт вафельный "Север", мятные пряники, а на работе я схомячила штук двадцать пельменей.
— Что значит без фанатизма? — снова обижается Игорь. — Я еще не начал вас угощать.
На нашем столе появляются мясная, сырная, фруктовая и овощная тарелки размером с большие подносы.
— Что будете пить? — ласково спрашивает Игорь. — Мой бармен изобрел новый коктейль. Правда, он на водке…
— На водке? — пугается зеленоглазая Варька. — Я не умею пить водку.
— Есть возможность научиться. Всегда такой пользуйся, — поучает Сашка. — Давай на водке.
Как только Игорь отходит от нашего стола по делам, Сашка тут же говорит страшным шепотом:
— Лерка! Ты давай, оглядывайся незаметно. Как увидишь его — нам покажешь. Будем дальше думать.
Я киваю подругам. Уже полчаса я аккуратно и осторожно осматриваю зал клуба, но пока никого не вижу. Может, это была и не очень умная идея, снова идти сюда…
— И мальчикам нашим не говорим! — заклинает Сашка. — А то под домашний арест посадят и будем только во дворе в песочнице гулять. Варька, слышишь? Максу ничего про папки не говори. И про наше расследование тоже.
— О! Расследование! Хорошо! — обещает взволнованная Варька.
Испугавшись силе энтузиазма подруг, начинаю жалеть, что рассказала им о папках и неизвестном мужчине.
— Вот если бы ты хоть одну фотку стащила, я бы айтишника одного с работы попросила, мы бы его по фейсу быстро нашли в сети. Он наверняка человек с твоих высоких этажей, — сокрушается Сашка.
— Виктор Сергеевич не разрешил, — отвечаю я. — Сама об этом думала.
— Может, его можно связать и пытать? — строго смотрит на сидящего за соседним столиком Виктора Сергеевича Сашка.
— В тебе говорит третий коктейль! — хихикает Варька. — Это неоправданная жестокость. Такой милый дяденька!
— Игореха! Где шляешься? Пригласи Лерку танцевать. Она уезжает завтра. Когда еще увидимся? — настаивает Сашка, отвечая шепотом на мой удивленный взгляд. — На танцполе обзор лучше.
— Я готов с каждой и не по разу! — шутит Игорь, уводя меня на медленный танец. Мы, конечно, привлекаем всеобщее внимание. Я кладу голову Игорехе на плечо и, в такт музыке меняя угол обзора, оглядываю зал из-под опущенных ресниц. Я его не вижу.
Потом Игорь танцует с Сашкой и Варькой по очереди. Еще через полчаса Игоря вызывает охрана клуба, и он куда-то уходит с озабоченным выражением на красивом загорелом лице.
— Ладно, — уныло признает поражение Сашка. — Но попытаться стоило.
— А может быть так, что ты его не узнаешь? — любопытствует Варька. — Ты же вживую его только пару мгновений видела?
— Как вам объяснить. Я его чувствую. Как Сергея-Филиппа… Взгляд орангутанга давит, дышать не дает. И этот тоже смотрит весомо, но не тяжело, а как-то затягивающе. Не страшно, но дискомфортно, — я пытаюсь подобрать слова поточнее, но у меня не получается. Всё-таки я не Варька…
— У меня есть несколько идей! — вдохновенно говорит нам Варька. — Я же столько книг прочла за свою жизнь, а сколько корректировала! Все сюжеты придуманы еще Шекспиром. Нам ничего нового не придумать.
— Поделись! — требует Сашка, беря четвертый коктейль.
— Слушайте! — Варька сверкает зелеными глазами и начинает говорить таким тоном, словно сказку рассказывает. — Это может быть хитрый план твоего отца: подснуть тебе восьмую папку, заинтересовать этим мужчиной. Ведь если бы он тебя с ним просто познакомил, ты бы из вредности с ним общаться не стала.
— Логично! — довольная Сашка чокается четвертым коктейлем с третьим Варькиным. — Соображаешь! Мне тоже в голову сразу пришла именно эта идея.
— Мне почему-то кажется, что отец не в курсе, — медленно говорю я, опуская язык в первый коктейль.
— Тогда еще интереснее. Есть еще какой-то игрок, который прячется в тени. И, возможно, игра не с тобой и не против тебя, а против твоего отца, — растолковывает мне Варька. — Расчет на то, что ты заинтересуешься и среагируешь. Что и произошло!
— Версия достойна внимания! — соглашается с Варькой Сашка. — Твое внимание он, кем бы он ни был, привлек. Даже напугал.
— Но тогда Виктор Сергеевич, которого отец считает самым преданным себе человеком, работает на кого-то еще, — почти с испугом говорю я.
Очень не хочется верить в это. К умному, спокойному мужчине за месяц я очень привыкла. Да я с матерью и с подругами столько времени в течение дня не проводила, сколько с ним.
— Жаль, что с Максом посоветоваться нельзя, — хмурится Варька и вдруг испуганно кричит. — О! Макс!
— Что случилось?! — кричим мы с Сашкой в ответ.
— Я забыла предупредить, где я. Мой телефон почему-то на беззвучке… — Варька нервно роется в памяти телефона. — Вот! Два пропущенных от Максима.
— Да! Два — это катастрофа! — ёрничает Сашка.
Но все мы понимаем, что два пропущенных звонка от Макса Варьке — это уже настоящая паника сильного мужчины.
— Он переживает, — говорит расстроенная Варька. — Теперь я буду переживать, что он переживает.
— Так позвони в ответ, успокой, — недоумеваю я.
— Связи почему-то нет, — сообщает Варька.
— И у меня, — посмотрев на экран своего телефона, говорит Сашка.
Когда я лезу в сумочку за своим телефоном, в клубе вдруг выключается весь свет, звучит триммер эвакуационного звонка и загораются желтые стрелки, указывающие на выходы. Официанты начинают распахивать все двери из зала, и посетители спешно покидают клуб.
Оглядываюсь, но не вижу Виктора Сергеевича. Вот это уже странно!
— Дымом не пахнет! — спокойно говорит Сашка. — Противопожарная система не обливает нас водой. Девочки! Идем на выход или ищем Игоря?
— Вряд ли в правилах эвакуации есть пункт "искать Игоря", — шучу я, и мы втроем идем в сторону ближайшего выхода. Сашка первая. Варька посередине. Я последняя. Отсутствие Виктора Сергеевича серьезно напрягает.
— Что за телохранитель такой? — недоумевает Сашка, словно прочла мои мысли. — Тело здесь, а охранять некому.
— Не похоже на пожар! — оглядывается на меня Варька, когда мы выходим в один из длинных коридоров, ведущих на улицу.
И только я собираюсь ответить, как одна из боковых дверей открывается, и крепкая рука затаскивает меня внутрь маленькой темной комнаты, а другая рука предварительно закрывает мне рот. Пока я раздумываю, укусить ли эту руку, знакомый голос Виктора Сергееича звучит успокаивающе:
— Валерия Ильинична! Все в порядке.
— Ничего не в порядке! — возмущаюсь я. — Девчонки будут меня искать, а значит, вернутся в здание. А это опасно.
— Ни для кого ничего не опасно, — спокойно уверяет меня мой странный личный охранник. — Нет ни пожара, ни другой чрезвычайной ситуации. Проверяют мою реакцию.
— Какую реакцию? — спрашиваю я и не верю всему тому, что говорит этот человек.
— Своевременную, — непонятно отвечает мужчина и, накинув на меня свой пиджак и взяв меня под локоть, ведет в коридор и на выход.
Сухой и теплый сентябрь позволяет посетителям и работникам клуба стоять вокруг здания группами без верхней одежды. Проблесковыми огнями сияют автомобили: пожарные, полиция, скорая.
— Лера! — облегченно кричит напуганная Сашка, бросаясь ко мне навстречу. — Где ты была? Тебя человек десять ищут. Игорь отправил.
Игорь отделяется от группы людей в погонах и быстрым шагом подходит к нам, на ходу снимая пиджак, и, подойдя, одевает его на Варьку.
— С вами все в порядке? — отрывисто спрашивает он и, когда мы дружно киваем, продолжает. — Не понятно, почему погас свет и сработала система. Сбой технический. Через пять минут можно возвращаться в здание. На всякий случай еще и собаками проверили.
— Приключения! — смеется Сашка, которую Игорь кутает в плед, поданный одним из официантов. — Обошлось без жертв. Хотя… Я поторопилась с выводами.
Сашка кивает в сторону паркующегося автомобиля. Максим Быстров. Уставший Игорь осторожно гладит свой подбородок.
— Запомните меня молодым и красивым! — иронизирует он. — Большой брат набьет мою харизматичную привлекательную морду.
Адвокат Быстров в прекрасно сшитом сером костюме и бежевой рубашке с мрачным выражением лица встревоженным взглядом осматривает толпу и мгновенно выискивает в ней Варьку. Удивительно, как быстро в этом взгляде появляются физически ощущаемые тепло и любовь.
— Варя! — мягко окликает он и, быстро подойдя к нам, обнимает жену. Потом отстраняется и совершенно серьезно начинает ощупывать ее со всех сторон, как сделал бы врач-травматолог.
— Максим! Щекотно! — смеется счастливая Варька, тщетно пытаясь поцеловать сурового мужа. — С нами со всеми все в порядке. Тревога ложная.
— Я звонил. Ты не брала трубку, — голосом прокурора говорит Максим. — Ответишь за каждую минуту моего волнения.
Максим целует Варьку, которая уже похоже начала "отвечать" мужу за каждую минуту его волнения.
Убедившись, что с Варькой все в порядке, Максим обнимает меня:
— Привет, дорогая! У тебя все в порядке в Москве?
— Абсолютно! — искренне убеждаю его я, удивляясь, почему мне еще до прихода Варьки Дымовой в наш класс не пришло в голову влюбиться в Максима Быстрова, или в Игоря Жданова, или в Вовку Зорина…
От этой мысли ничего в сердце не дрогнуло. И сейчас мне это не приходит в голову.
Вот он… Этот взгляд… Горячий. Жадный. Ласкающий.
Медленно поворачиваю голову вправо. На другой стороне улицы стоит он. Отворачиваюсь. Считаю до трех. Поворачиваюсь снова. Он стоит и смотрит. Никуда не делся.
Сашка перехватывает мой взгляд и тоже его видит. Это я понимаю по ее расширенным от возбуждения глазам и слову "Попался!", которое она рисует губами. Сашка начинает почти сканировать мужчину, несмотря на то, что тот стоит довольно далеко. Я знаю, зачем она это делает. Она запоминает его внешность, потом придумает, как ее зафиксировать. И Варька тоже его видит, ее губы делают привычное "О!"
Я, специально глядя в сторону, на ощупь достаю из сумочки телефон, чтобы сделать фотографию. Когда мне это удается, мужчины уже нет.
С подозрением смотрю на Виктора Сергеевича, который стоит рядом со мной и время от времени оглядывается по сторонам. Он встречается со мной взглядом и прикрывает глаза. "Всё в порядке". Он не мог не заметить того мужчину, моих взглядов на него и реакции девчонок.
Значит, либо в сговоре с ним, либо не хочет показать, что что-то заметил. Разве не странно?