Прошло одиннадцать месяцев нашей счастливой жизни с Чарльзом. Я была на третьем месяце беременности. В наших отношениях ничего не изменилось. Наоборот, Чарльз стал еще более нежным и внимательным, его любовь ко мне становилась все сильней. Счастью моему не было границ — Чарльз мечтал о ребенке, а я знала, что ребенок свяжет нас навсегда.
Но жизнь распорядилась по-своему. Однажды пополудни Чарльз получил письмо от отца с требованием немедленно приехать домой. Письмо застало Чарльза врасплох. Он второпях оделся и ушел, пообещав вернуться к вечеру.
Однако прошел вечер, минула бессонная ночь, наступило утро, а Чарльза все не было. Прошел день, полный тревог. Чарльз не возвращался. И опять наступила тревожная ночь, вторая ночь без любимого. Еще один день. Никаких известий.
На третий день от страха и всего пережитого я заболела. Я не допускала и мысли, что любимый мог бросить меня. Это было невозможно.
Пришлось позвать на помощь миссис Джонс. Я не выносила эту отвратительную бабу, но уже не могла больше оставаться одна. Чувствовала я себя ужасно. Кто-то должен был заняться мной, успокоить, утешить добрым словом, помочь. Я все еще надеялась, что Чарльз вернется. Не верила, что с ним могло случиться неладное. Постоянно придумывала все новые причины, по которым он непременно должен был задержаться в городе. И все-таки я должна была узнать, что же его задержало.
Хозяйка вошла в спальню с приветливой улыбкой. Непривычно было видеть ее такой веселой. Обычно она шныряла по дому, не скрывая раздражения и злобы.
— Здравствуйте, моя милая, — любезно поздоровалась она. — Еще в постельке? Что за лентяйка! А все-таки недурно, когда делать нечего и можно понежиться до полудня.
То ли она не замечала, то ли притворялась, что не замечает, в каком состоянии я нахожусь.
— Миссис Джонс, — заговорила я дрожащим голосом. — Вы не обратили внимания, что уже три дня моего мужа нет дома?
— Да?.. А я и не заметила! — проворковала она с фальшивой, пакостной улыбочкой. — Я не шпионю за своими постояльцами… Он уехал по делам?
— Нет. Чарльз позавчера ушел и не вернулся, — сказала я, глотая слезы.
— О, не о чем беспокоиться! — рассмеялась она. — Муж как муж. Уходит ненадолго или надолго. По делам или без дела. Но рано или поздно плутишка возвращается к жене. И, разумеется, с раскаянием! — Слова «жена» и «муж» она произнесла с особым акцентом. — Беспокоиться можно за любовника, но не за мужа. Мужу его грешки положено прощать. Любовнику — никогда. Любовник должен сохранять верность. Только верность!..
— Миссис Джонс, — еле слышно сказала я. — Вы шутите, а я очень плохо себя чувствую. Я заболела.
— Что вас беспокоит, дорогая моя? — спросила с притворной заботой.
— Признаюсь, я беременна…
— О, иногда это довольно неприятно! Однако беременность — не болезнь. Многие женщины отдали бы состояние за такую «хворь». Замужнюю женщину это не должно тревожить. На каком вы месяце, милочка?
— На третьем. Вы должны мне помочь.
Тень удовлетворения промелькнула на лице старой сводни.
— Конечно, помогу, — понизив голос, сказала она доверительно. — В связи… с временным отсутствием… мужа вы хотели бы избавиться от обузы? Это стоит недорого. Немножко поболит, но через три дня все будет в порядке и можно любить и дальше напропалую. У меня есть знакомая акушерка. Живет недалеко. Я часто рекомендую ее молодым женщинам и девушкам.
— Нет! — крикнула я. — Хочу родить ребенка! Нашего с Чарльзом ребенка!
— Материнство — долг каждой женщины, — поджав губы, сухо продекламировала баба. — Но если так, чем я собственно, могу помочь? Принести лекарств от тошноты?
— Миссис Джонс, — решительно сказала я. — Вы должны узнать, что случилось с Чарльзом. Если бы не болезнь, я не обращалась бы к вам. Занялась бы поисками сама.
— Успокойтесь, дорогое дитя, — ответила хозяйка. — Если бы даже вы были здоровы, я бы вам все равно помогла. Отдыхайте, не волнуйтесь. Это может вам повредить. Я поищу вашего мужа. Вот не знаю только, с чего начать.
— Позавчера Чарльз поехал к отцу.
— А где живет его отец?
— Точного адреса не знаю. Где-то поблизости. Это Ковент-Гарден. На улице, ведущей к парку.
— Прекрасно! — обрадовалась хозяйка. — Это совсем недалеко. Я знаю там небольшой трактир. Трактирщик — пройдоха. Он-то все разнюхает. Бегу! И скоро вернусь. Надеюсь, с новостями!
Слово мегера сдержала. Вернулась она раньше, чем можно было предположить. С хорошей вестью так бы не спешила. Трактирщик был знаком со служанкой отца Чарльза. Он послал за ней. И девушка рассказала моей хозяйке все, что ей удалось подслушать.
Правда была ужасной.
Преступный отец не мог уже стерпеть того, что бабка так щедро одаривает внука, а сыну не дает ни гроша. Поэтому решил убрать его подальше, чтобы наконец добраться до материнского кошелька.
Сговорившись с капитаном одного из кораблей, он под каким-то предлогом отправил сына на это судно. Только когда корабль вышел в открытое море, из письма, которое вручил ему капитан, бедный Чарльз узнал, что отец отправляет его в Восточную Индию. Умер его брат, владелец чайных плантаций, и Чарльзу предстояло отныне управлять заморским имуществом семьи.
Фактически это была ссылка. Отец приказал следить, чтобы Чарльз не удрал в Англию. Все его письма в Лондон следовало уничтожать.
— Бедный господин! — вздохнула с притворным сочувствием хозяйка, закончив свой рассказ. — Не смог даже прислать вам письмецо. А хуже всего вам, бедное дитя. Да еще в таком положении!.. Нужно решаться, пока еще не поздно. Можно сделать все тихонько. Прямо здесь, в комнате. Никто и не узнает. Через неделю поправитесь. А пройдет месяца два, начнете новую жизнь.
— Нет! — рыдала я. — Он вернется ко мне! Он убежит оттуда! И месяца не пройдет!
— Дорогая моя, — с притворным вздохом прервала меня мегера. — Служанка подслушала кое-что еще. Отец вашего… мужа говорил своей приятельнице, что пока сын сориентируется в этой глухой провинции и попытается бежать через пустыни и джунгли, пройдет много времени. Значительно больше месяца!
— Сколько же это может продлиться? — допытывалась я, плача. — Насколько больше?
— К сожалению, я должна тебя огорчить, хоть и мое сердце разрывается на части, — ответила старуха. В ее глазах уже не было и следа сочувствия. — Отец господина Чарльза говорил о трех или четырех годах. Так долго ты вряд ли сможешь его ждать. Умрешь с голоду, пока он вернется. Если вообще вернется…
Все поплыло у меня перед глазами. Я почувствовала резкую, мучительную боль внизу живота. Все новые волны невыносимой боли накатывались на меня. Я потеряла сознание. Акушерка уже была не нужна.
От безнадежной тоски и отчаяния, что у меня так жестоко украли моего дорогого Чарльза, на третьем месяце беременности я потеряла плод своей единственной в жизни любви.