Было уже довольно поздно, когда мы отобедали. Я чувствовала себя утомленной переживаниями этого необыкновенного дня. Хозяйка сказала с заботой в голосе, что мне следует идти отдыхать.
Феба отвела меня в нашу комнатку наверху и начала раздеваться. Я застыла на месте, не зная, как быть. Феба заметила мое смущение.
— Ты меня стесняешься? — Она была удивлена.
— Немного, — ответила я, краснея.
Феба громко рассмеялась. Подошла, расстегнула мне воротничок и платье. Сняла с меня белье. Я осталась в одной сорочке. Стесняясь собственного тела, я быстро юркнула под одеяло и натянула его до подбородка.
Феба, давясь со смеху, с необычной сноровкой сбросила с себя одежду и совсем голая залезла ко мне под одеяло.
— Я старше тебя, — заявила она, прислонясь своим боком к моему. — Мне двадцать четыре года, и я зрелая женщина. Не такая стрекоза, как ты! — Она засмеялась. — Ну, не стыдись, подвинься ко мне, нам будет теплей, приятней.
Видя, что я медлю, она пододвинулась сама. Подсунула голую руку мне за спину, а другой обняла за шею. Слегка приподнялась и вдруг припала губами к моим губам, страстно осыпая меня горячими поцелуями.
Меня обуревали неожиданные, странные, незнакомые чувства. Никогда девушки меня так не целовали, и я никогда никого так не целовала. Однако я посчитала, что поцелуи Фебы являются лишь проявлением симпатии ко мне и следует ей ответить тем же. Чтобы снискать любовь сестры Фебы, я стала отвечать ей такими же поцелуями.
Это сделало Фебу еще более смелой. Она убрала руку с моей шеи и начала водить ладонью вдоль моего тела и по груди, надавливая пальцами, гладя и слегка пощипывая. Потом она взяла мою руку и повела моей ладонью по своему телу, ведя ее в сторону своей мягкой и обвислой груди. При этом она не переставала надавливать, гладить и пощипывать мое тело.
Все эти старания Фебы поражали своей новизной, но не возбуждали во мне ни страха, ни отвращения. Я не имела тогда ни малейшего понятия о патологиях и даже не могла предположить, что существует на свете страсть женщины к женщине.
Напротив, мне было приятно ощущать движения рук Фебы. Тело становилось все теплее. Мои едва налившиеся соски начали твердеть и напрягаться от возбуждающих прикосновений пальцев лежащей около меня женщины.
Однако Феба на этом не остановилась. Ее руки пробирались все ниже, устремились к обычно более прикрытым, чем грудь, частям тела и задержались на шелковистом, только недавно появившемся пушке. Пальцами она начала гладить и нежно подергивать вьющиеся волоски.
Но и этого ей было мало. Ее рука скользнула ниже, ее палец коснулся самой интимной точки девичьего тела, после чего опустился еще ниже и начал ласкать спрятанную за пушком поверхность этого места.
Огонь запылал у меня в крови. Стыд исчез без следа. Жар охватил тело, и я почувствовала, что пожар бушует в том месте, которое все сильнее возбуждали пальцы Фебы.
Пальцы давили, напирали и терли, пробираясь все дальше и все глубже.
Вдруг я вскрикнула. Ощутила легкую боль. Палец Фебы проник далеко в глубь моего тела, в закрытую и недосягаемую щель. Однако самое удивительное, что боль не была неприятной.
Находясь во власти плавных движений пальцев Фебы, я резко выпрямлялась, тихо стонала, вся содрогалась и дрожала, а охватывающий меня жар все усиливался. Горячие губы Фебы не переставали целовать мое тело. Задыхаясь, женщина шептала:
— Ох, как приятно… Ох, какая ты чудесная, любимая… Ох, как будет счастлив первый мужчина, который сделает тебя настоящей женщиной… О, как бы я хотела быть сейчас мужчиной.
Ни один мужчина потом не целовал меня так, как Феба. Я была так ошеломлена, так охвачена новыми ощущениями, что вся растворилась в огне, пылавшем в моих жилах.
Момент наивысшего наслаждения был столь сильным, что у меня на глазах выступили слезы.
Только потом я начала задумываться над страстностью Фебы. Ни одно из удовольствий, какие женщина может узнать от мужчины, не было, конечно, ей чуждо, но все они не могли уже привлечь ее своей новизной. Наверное, поэтому она находила особое наслаждение в подготовке молодых девушек к общению с мужчинами.
Она удовлетворяла при случае свое желание таким способом, каким не мог удовлетворить ее партнер-мужчина. Ей доставляла наслаждение уже сама возможность отклонения от нормальной, естественной дороги, предназначенной природой женщине и мужчине.
Это не означает, что связь с мужчиной вызывала в ней отвращение. Наоборот, она предпочитала мужчин. Просто искала разнообразия. Без каких-либо сдерживающих внутренних тормозов она вступала в половые связи как с мужчинами, так и с женщинами.
Я очнулась, чувствуя, что Феба сбрасывает с меня одеяло и склоняется надо мной. Я лежала навзничь. Феба задрала мою сорочку очень высоко, аж до подбородка. Мигающий блеск свечи, пылавшей в подсвечнике у кровати, ложился бликами на мое голое разгоряченное тело. Я еще не лишилась стыда, а посему потянулась к подолу, чтобы его опустить, но Феба поймала меня за руку.
— Нет! — страстно умоляла она ставшим хриплым голосом. — Моя сладкая, любимая малышка! Не прячь от меня чудесные грудки. Какое наслаждение на них смотреть! Разреши мне целовать эти сокровища! Ох, какая у тебя здесь нежная и розовая кожица… И эти мягкие и шелковистые волосики… Ох, дай мне заглянуть в эту крошечную, чудеснейшую твою щелочку, дай мне ею полюбоваться, насытиться ее видом… О, это уже слишком, я этого не вынесу! Я должна, должна! — вдруг прошептала она.
С несдерживаемым возбуждением она схватила мою руку и сильно притянула ее к себе, к тому самому месту, которое только что разглядывала у меня.
Я ощутила разницу между этим местом у нее и у меня. Разница была огромной. Здесь рос густой, обильный лес, говоривший о зрелости женщины, а просторное отверстие, в которое Феба впихнула мой палец, легко и мягко открылось под слабым натиском руки.
Женщина начала ритмично двигаться вперед-назад и все быстрее, а когда она несколько раз вздрогнула и замерла, я вынула палец из ее тела. Он был влажным и липким.
Феба страстно меня поцеловала и вытянулась рядом на кровати. Теперь она была спокойна.
Я не знаю, сколь сильное и какого типа наслаждение испытала со мной эта женщина. Однако ясно было одно: с первой ночи, проведенной с Фебой, начался процесс моей деморализации.
Я тогда поняла, что любовная связь между женщинами может быть не менее опасной и не менее чреватой последствиями, чем связь между мужчиной и женщиной.