— Ага, или волка, — поддержал его брат.
— Знаете, парни, — сказал им Кейл, открывая заднюю дверь, — на волка или медведя лучше смотреть из дома через окно.
— Мы не боимся, — храбро заявил Эрик.
— А зря — Они вышли на улицу, и Кейл закрыл дверь. — Эван, ты можешь понести бинокль, а ты, Эрик, помоги мне отряхнуть снег с троса.
— А зачем нужен этот трос? — спросил Эрик, следуя за отцом.
— Один конец привязывают к дому, а другой — к поленнице, чтобы в том случае, если начнется сильная буря, ты мог выйти, взять дров и не потеряться в снегу.
— Как здесь можно потеряться? Дом же вот он, рядом.
— Иногда валит такой густой снег и ветер дует так сильно, что не видно даже собственных рук, и поэтому надо держаться за трос, который приведет тебя обратно к дому. Тихо, ребята, давайте подберемся поближе и посмотрим, что за птица там, на сосне…
Поглядев друг на друга и закатив глаза в немой муке, близнецы неохотно потащились через сугроб за своим отцом.
Глава 4
— Ничего, если я немного прокачусь? — Куин обмотала вокруг шеи шарф и достала из кармана парки толстые меховые перчатки. — Я не была в домике Элизабет целую вечность — Конечно, иди, — отпустила ее Кэтрин, — только не застрянь там У нас в этом году еще не было больших снегопадов, и прогнозы говорят, что до завтрашнего дня бури не будет, но кто его знает.
— У меня полноприводная машина. Я не застряну. — Куин стянула печенье с блюда. — А если снег будет глубоким, я просто развернусь и поеду назад.
— Да ты наверняка не захочешь оставаться там долго. В домике нет отопления, и он уже много месяцев не открывался.
Скорее всего тебе придется расчищать дорогу к двери — Точно. Возьму-ка я лопату.
— Да, и возьми это на всякий случай, вдруг замерзнешь. Мать протянула ей термос с горячим кофе и большой венок.
— Спасибо, мама Я, наверное, возьму еще чего-нибудь из еды на случай, если проголодаюсь. — Куин завернула в салфетку немного печенья, бросила яблоко в сумку, которая и так уже была полной: чистые тряпки, свечи, ее сотовый телефон, садовые ножницы, — и направилась к выходу. — Я не задержусь. Просто хочу, чтобы в этом году у Элизабет был венок.
Холодный горный ветер бушевал за домом, и Куин направилась по плотному снегу к оставленной около сарая машине Она открыла дверцу, бросила сумку на переднее сиденье, а венок — на заднее. Затем вернулась в дом, взяла в кладовой щетку, а на заднем крыльце — большую снеговую лопату, бросила все это на пол у заднего сиденья и села за руль. Куин завела машину, с минуту дала ей прогреться, затем развернулась и направилась в сторону дороги. Она ехала осторожно, проверяя глубину снега. И когда наконец почувствовала себя достаточно уверенно, поехала в горы, где стоял старый каменный домик, построенный более века назад ее прапрадедом, и куда каждый год Куин или кто-то из ее братьев или сестер приезжали для того, чтобы повесить на дверь венок и отметить не только день бабушкиного рождения, но и день, когда она вышла замуж.
Они все называли его домиком Элизабет. Хотя по правде этот домик принадлежал как Элизабет, так и Стивену Данхэму. И вдвоем они принесли сюда не один камень от подножия горы — оттуда, где разбивались о скалы горные потоки, — для того, чтобы построить это нехитрое однокомнатное строение, где они и начали свою совместную жизнь. По мере того как Стивен преуспевал в охоте, домик расширяли, чтобы вместить разрастающуюся семью. Годами позже, когда в Филадельфии умер отец Стивена, он с большой неохотой принял решение вернуться туда, чтобы продолжить семейный бизнес — кораблестроение Элизабет знала, что аристократическая семья ее мужа вряд ли примет с распростертыми объятиями ее, чистокровную индианку. Но она поклялась сделать все для Стивена и своих детей и последовала за ним через всю страну на поезде. Дети были одеты в новую городскую одежду, мальчики с трудом ворочали шеями в тесных воротничках, а девочки были смущены огромным количеством непривычных для них предметов одежды. Данхэмы терпели присутствие Элизабет, пока Стивен был жив, но когда он трагически погиб в дорожном происшествии на Брод-стрит, Элизабет собрала свои вещи и оставила детей с бабушкой, чтобы те получили хорошее образование, как того желал их отец. Взяв с собой небольшой запас золотых монет, которые Стивен специально откладывал для нее, чтобы ей не пришлось просить денег у его родителей, Элизабет вернулась одна в те горы, которые так любила, в тот домик, где они были так счастливы со своими детьми и где она потом умерла, дожив до девяноста двух лет.
В траве за домиком, на том месте, где Элизабет нашла свой последний приют, возвышался камень, а рядом с ним — камень поменьше на могиле ее дочери Мэри, умершей от свинки. В семье ходило немало историй о Селене, старшей дочери Элизабет, которая до конца жизни боролась за то, чтобы перезахоронить тело Стивена в горах рядом с могилой его любимой супруги. Но все ее усилия были сведены на нет ее братом Робертом. Роберт возглавил компанию “Филадельфия Данхэм” и не разрешил перевоз праха отца с кладбища в городе, который Стивен толком не знал и никогда не любил так, как любил дикую природу штата Монтана. Сердце Элизабет разрывалось на части при виде того, как разделялись на два лагеря ее дети: сын Эвери встал на сторону Селены, а Сара и Джон — на сторону Роберта. И сегодня потомки принадлежавших к разным лагерям братьев и сестер не встречались и не общались между собой.
Говорили, что Элизабет никогда больше не покидала горы, а ждала возвращения Стивена. Кое-кто из потомков Элизабет утверждал, что видел старуху. Обычно это случалось в момент какой-либо опасности. Говорили, что Элизабет много раз видела ее дочь Селена, а также мать Куин — Кэтрин и ее сестра Шарлотта. В поколении Куин и Лиза, и Си-Си утверждали, что старуха явилась им, когда они купались, а на пути домой их подстерегал горный лев Сюзанна клялась, что видела ее, когда однажды в лесу медведица решила, что Санни собирает чернику слишком близко к берлоге, где в это время спал ее малыш. Казалось, что Элизабет всякий раз появлялась специально для того, чтобы отвести беду от своих потомков. Только Куин ни разу не видела старуху, которая всегда описывалась одинаково: длинные, ниже пояса, подернутые сединой темные волосы, заплетенные в перекинутую через плечо косу, теплый зеленый плед, укрывающий ее от холодного горного ветра.
Куин продвигалась дальше в горы. То тут, то там падали одинокие снежинки. Слева, за деревьями, поднимался в небо дымок. Куин на мгновение притормозила, но потом вспомнила, что в лесу за соснами, в стороне от дороги, находился домик Маккензи. Вэл, наверное, уже приехала, подумала она и продолжила свой путь.
— Я люблю эти места, — громко объявила Куин, нарушая тишину в своей машине. — Я люблю эту дорогу, вьющуюся по лесу Я люблю эти покрытые снегом деревья, когда они замирают как скульптуры, белые и неподвижные Я люблю этот воздух, напоенный запахом сосны.
Она сбавила скорость и остановилась возле старого одноэтажного строения, той единственной части домика, которая уцелела после пожара, случившегося двадцать лет назад — А больше всего. — объявила она, выпрыгивая из машины, — я люблю это место.
Несмотря на то что здесь она провела самые мучительные часы в своей жизни, пересчитывая камни ведущей к двери дорожки в ожидании человека, который так и не пришел, любовь Куин к этому домику не уменьшилась.
Лопатой она очистила от снега узкую тропинку, ведущую к тяжелой деревянной двери одноэтажного строения, пережившего свою сотую зиму. Сквозь плотные перчатки она нащупала гвоздь, на который собиралась повесить венок. Затем вернулась в машину, бросила на заднее сиденье лопату и взяла венок и щетку. Перекинув через плечо сумку, она вновь подошла к домику и повесила над дверью зеленый венок. Уже замерзшими, несмотря на перчатки, пальцами Куин достала из сумки связку ключей, которую взяла в шкафу на ранчо. Она нашла ключ, отмеченный буквой “Э”, и вставила его в замочную скважину старого массивного замка.
Можно подумать, этот нехитрый замок остановил бы желающего войти, подумала Куин, открывая тяжелую дверь и захлопывая ее за собой. Бросив на пол тяжелую сумку, она наклонилась и достала из нее свечи и спички, которые захватила, чтобы в доме было не так темно — маленькие окошки не давали много света. Одну за другой она зажгла свечи и расставила их по углам, чтобы в тусклой комнате стало повеселее.
— С днем рождения, бабушка.
Вновь покопавшись в сумке, Куин достала ножницы, накинула капюшон и вышла на улицу, чтобы привести в порядок куст падуба, росший по одну сторону домика.
Воздух был морозным и обжигал лицо, но Куин с благодарностью вдыхала его, вспоминая о Всех тех бесчисленных зимах, которые Элизабет провела здесь в одиночестве. И теперь Куин казалось, что она начала понимать, почему Элизабет принесла в эти места свое разбитое сердце, в места, где вокруг не было никого, кроме ветра. Ведь Куин и сама искала тишины этих гор и пришла сюда, чтобы унять свою боль.
Девушка собрала обрезанные ветки и бросила их посреди комнаты в домике, затем достала из сумки тряпку и принялась вытирать пыль с мебели и подоконников, распевая рождественские песенки. Еще в детстве девочки Холистер по очереди несколько раз в год убирались в домике Элизабет. И хотя все они теперь были уже взрослыми женщинами, традиция сохранилась. Это не занимало много времени, ведь домик был такой маленький Куин смахнула с подоконника несколько мертвых пчел, смела с камина пыль и положила на него ветки падуба.
Возможно, когда-то и Элизабет делала то же самое. Затем она убрала с углов паутину, подмела пол, выгребла из давно не действующего камина старые листья, и в целом работа была закончена.
— А теперь можно приходить в гости., - объявила Куин.
Она открыла термос и налила себе чашку кофе. Очень хотелось съесть печенье, но руки были грязными, и она решила подождать, пока вернется на ранчо. — Ты здесь, Элизабет? — тихо спросила она.
Домик не отапливался, и белые облачка пара вместе с дыханием поднимались к потолку. Куин сидела на скамейке у окна, пила кофе и чувствовала, как воспоминания о прошлом — семейные и личные — переполняют ее. У этой самой двери она стояла и высматривала черный побитый пикап Кейла, на этой самой скамейке она рыдала, и сердце ее разрывалось от горькой правды.
И сколько бы она потом ни заходила в эту комнату, она чувствовала отголоски своей боли, как будто стены впитали ее горе так же, как когда-то впитали горе Элизабет.
— Думаю, не одна я проливала здесь слезы, — громко сказала Куин, как бы приглашая бабушку разделить с ней ее горькие воспоминания.
Она допила горячий кофе и закрыла термос. Укутавшись в куртку, чтобы спрятаться от холодного ветра, который, казалось, проникал сквозь стены, Куин собрала вещи и задула свечи, — До свидания, бабушка, и счастливого тебе Рождества.
Я вернусь весной. Надеюсь, день рождения будет счастливым и, где бы ты сейчас ни была, дедушка Стивен отпразднует этот день вместе с тобой.
Куин открыла дверь, сделала шаг на улицу, и порыв холодного белого ветра чуть было не сбил ее с ног. Пока она убиралась в домике, разыгралась такая свирепая буря, какой она не видела уже много лет. Куин наклонила голову навстречу яростному ветру и пошла вперед по тропинке. Хорошо, что она расчистила узкую дорожку — иначе ей бы не найти своей машины, таким непроглядным был буран.
“Как я могла поступить так опрометчиво! — проклинала она себя. — Как глупо застрять в дороге в такое время!”
Куин забралась в машину, уселась на сиденье, пытаясь сообразить, что делать дальше. Может быть, если подождать пару минут, буря утихнет так же быстро, как и началась Куин смотрела сквозь лобовое стекло долгих пятнадцать минут, но буря, казалось, только усиливалась. Поежившись от проникшего в салон прохладного воздуха, она подумала, что немного тепла не помешает, и завела двигатель. Нужно было несколько минут на то, чтобы машина прогрелась, и девушка решила пока позвонить домой и сообщить семье, где она находится. Холодными пальцами Куин набрала номер на сотовом телефоне.
— Тревор? Привет, — сказала она, пытаясь придать своему голосу как можно больше беспечности.
— Куин? Ты где? Тебя очень плохо слышно!
— Сижу в машине перед домиком Элизабет Снежная буря обрушилась так быстро. Я даже не заметила как — Серьезно? Там буря? Здесь, в долине, пока еще нет, — сообщил он. — У тебя все в порядке?
— Сейчас да, Я решила подождать, пока все успокоится, перед тем как направиться домой. У вас там хотя бы снег идет?
— Ни снежинки. Думаю, скоро доберется и сюда. А это значит, мне пора выезжать, чтобы добраться до аэропорта и встретить Санни, Лили и всех, кто сегодня прилетает. — На мгновение он задумался. — У тебя точно все в порядке, Куин?
— Ну, — поколебалась она, — буря здесь очень сильная.
— А по десятибалльной шкале? — как обычно, спросил Тревор.
— Тринадцать, — хмуро ответила Куин.