— Что это? — Он потянул за белый предмет, пока не вытащил его полностью. В его руке оказался маленький белый носок. С выработанным долгой практикой терпением и привычной интонацией спросил:
— Чье это?
Эрик показал на Эвана. Эван показал на Эрика.
— Его, — сказали, они хором.
— Как это оказалось у нее во рту? — спросил Кейл строго.
— Это он, сделал, — ответили оба.
— Что ж, могло быть и хуже. — Кейл поднял носок и осмотрел его. — Во всяком случае, он чистый.
— Мне стало гораздо легче, — сухо сказала Куин. — Надеюсь, их не пятеро?
Она устало посмотрела на мальчиков. Они, наверное, тоже часть этого нелепого сна. Естественно, это был сон, разве нет?
Иначе и быть не может…
— Что? — переспросил Кейл. Его голос звучал ясно. Да и вам он казался реальным…
— Здесь разве не: пятеро дьяволят? — повторила она свой вопрос.
Неожиданно Кейл рассмеялся.
Великие боги! Это не сон. Это он. Она и через сто лет узнала бы этот смех.
Оскорбленная, Куин попыталась придать себе достойный вид. Насколько это было возможно в такой ситуации, когда человек, бросивший ее двенадцать лет назад, только что извлек у нее изо рта маленький носок. Она слегка кашлянула и подняла подбородок.
— Ну что ж, если ты соблаговолишь меня развязать и дать мне стакан воды, чтобы прополоскать рот после носка, я думаю, что смогу направиться на ранчо. — Куин старалась выглядеть беспечной, подыскивая нужную интонацию, пытаясь не обращать внимания на то, как бьется в груди сердце, готовое вот-вот вырваться наружу.
Откинув плед и обнаружив, что ее запястья и лодыжки крепко связаны веревками, Кейл: нахмурился; и повернулся к сыновьям:
— Кто-нибудь мне объяснит, что все это значит? И объяснение, ребятки, должно получиться хорошим. Оно должно получиться очень хорошим.
Эрик мрачно ткнул пальцем в Куин и сказал:
— Она залезла в наш дом.
— Она залезла без спросу, — подтвердил Эван.
— Ребята, так гостей не встречают.
— Она не гость. Она девчонка.
— Ага, — кивнул Эрик. — Чужая девчонка.
— Видите ли, так случилось, что эта девчонка — моя старая знакомая. Так что никакая она не чужая. — Кейл развязывал веревки, и его пальцы дрожали от неожиданной близости женщины, так часто являвшейся ему в снах, женщины, каждую черточку лица и Каждый изгиб тела которой он знал наизусть.
Кейл прокашлялся и помог ей поднятие”; как будто не было ничего естественнее, чем увидеть женщину своей мечты связанной и с кляпом во рту на диване в уединенном домике в Монтане посреди бушующего урагана.
— Ребята, вы явно не знаете, кто эта женщина, — сказал Кейл, с трудом отводя от нее взгляд. От этих зеленых глаз, в которых по-прежнему мерцало золото.
Они покачали головами и хором спросили:
— А кто она?
— Это дочь Хэпа Холистера, — торжественно объявил он.
— Хэпа Холистера! — задохнулся один.
— Величайшего в мире тренера молодежной лиги! кликнул другой.
— Его самого.
Куин посмотрела на двух маленьких человечков, восхищенно и с открытыми ртами глядевших на нее. Интересно, что Кейл им наговорил про ее отца?
— Мои сыновья, — повернулся к ней Кейл. — Эрик и Эван. Ребята, поздоровайтесь с Куин Холистер. А затем извинитесь.
— Здравствуйте. Извините. — Эрик посмотрел на ноги, некоторых были натянуты темные носки.
— Не очень-то искренне звучит. — Глаза Кейла сузились.
— Правда, простите. Мы думали, вы грабитель.
— Ну, я могу вас понять. Чужой человек спит на диване.
Но неужели вы не слышали, как я вошла? Я звала…
— Мы дремали, — сказал через плечо Кейл, исчезая за дверью. — Мы очень долго гуляли сегодня утром, промерзли до костей и просто вырубились.
— Ты гулял с детьми в такую погоду? — изумилась она. — Боже, какой садизм!
— Это было до того, как начался буран. Ты когда-нибудь жила в уединенном домике без телевизора с двумя четырехгодовалыми детьми, привыкшими иметь дело с электронными сиделками? — Он вернулся и протянул ей стакан воды.
— Наверное, все же нет. — Куин взяла стакан и жадно припала к нему, надеясь, что вода смоет прилипшие к небу ворсинки.
— Гулять по снегу — это единственный способ утомить моих детей так, чтобы у них не осталось энергии ни на что другое. Ну, скажем, чтобы они не перевернули вверх дном все в доме. — Он улыбнулся, и сердце сжалось в груди Куин.
У него до сих пор была убийственная улыбка. Этого невозможно было не заметить.
— Но что, — спросил он, — ты делаешь здесь посреди бурана?
— Я ездила в домик Элизабет, чтобы повесить там венок.
Каждый год одна из нас…