Иван, Костик и десять человек пленных, обвязавшись веревками, чтобы не растеряться в этом буране, упорно, преодолевая сугробы и заносы, ползли вперед по еле угадывающейся дороге. Одно радовало - в такой буранище немцы носа не высовывали. Когда доползли до леса - уже день вступил в свои права, стало только светлее, а так все равно ничего не было видно, только смутно угадывались занесенные снегом деревья, и ветер, запутавшись в елках, стволах оголенных деревьев и кустарниках, не так свирепо набрасывался на умученных, но упрямо ползущих вперед людей. Каждый понимал, что надо доползти, иначе...
И когда их окликнули неизвестно откуда появившиеся Игорек и Панас, полузамерзшим беглецам показалось, что их послал Всевышний, и умученные люди упорно побрели вслед за Панасом, а Игорь пошел сзади всех, поддерживая совсем выбившегося из сил студента Женьку.
Доползли, едва живых встречали всем отрядом. Стеша и Поля осмотрели всех пришедших, смазали жиром обмороженные места, накормили, и бедолаги тут же, прямо за столом, начали засыпать. Ребята перенесли их в землянки, и отсыпались измученные люди почти сутки.
Иван и Костик легче всех перенесшие этот, как выразился Игорь:
-'Переход через Альпы', кто написал такую картину, не помню, но вот запомнилась мне со школы,-это Варюха знает, но точно также вы прошли свои Альпы!! - сидели и негромко разговаривали. Панас откровенно радовался - Иван рядом, а у него опыт ого-го какой, плюс современное, учитывающее опыт этой войны, военное училище...
-Мы теперь повоюем!!
Александр, который печник, оказался начштаба полка, почти полностью полегшего в окружении под Киевом. Сам, раненый и контуженый, в бессознательном состоянии, попал в плен, бывшие до последнего рядом с ним бойцы успели переодеть его в красноармейскую форму - расстреливали немцы командиров сразу, и пошел Александр Осипов как рядовой.
Слишком сложно было узнать в этом худом и седом красноармейце блестящего, подтянутого начштаба, к тому же из-за сильной контузии заикающегося и много чего не помнящего поначалу из своей прежней жизни. Память, как и здоровье, восстанавливалась с трудом, спасло то, что родом Осипов был из Тамбовской деревни Апушка, где все его родственники по отцовской линии были печниками. Умел класть печи и Александр, вот и вышел из строя в лагере полуживой доходяга на вопрос дородного немца:
-Печники есть?
Их отбирали специально для восстановления имения Краузе - были среди них и водопроводчик, и кузнец, и слесарь, затесались пара стукачей, которых нечаянно помогла нейтрализовать Марфа Лисова, за что все остальные были ей очень благодарны, не осталось в их коровнике подлецов, и стало намного легче дышать.
Александр как-то незаметно для себя стал старшим среди пленных, ребята прислушивались к его немногословным советам и старались вести себя так, чтобы старший Краузе не захотел их поменять на другую партию пленных. Более-менее оправившиеся от жуткого содержания в лагере, пленные тщательно и скрытно готовились к побегу. Тем более, что их старший как-то враз повеселел и обронил, что им есть куда бежать.
Ждали пургу и дождались... с большим удовольствием расправились с мерзким охранником Матеусом, второго - флегматичного, пожилого Карла слегка оглушили и связали - он никогда не придирался и не старался выслужиться перед Фридрихом, постоянно наезжавшим в имение.
Всю дорогу, задыхаясь от ветра, полуослепшие, продуваемые ледяным ветром насквозь, они упорно переставляли ноги, чертыхаясь, но и молясь, чтобы буран ещё с денек позаметал все их следы.
Осипов проснулся первым. Вышел из землянки и, оглядевшись вокруг, вздохнул полной грудью: -Свободен!
Увидел двух молодых мужчин с интересом поглядывающих на него, подошел, поздоровался, спросил где можно найти командира. Заросший, с какими-то торчащими во все стороны лохмами на непокрытой голове, мужчина сказал, что он и есть командир.
-Надо поговорить! - произнес Осипов!
-Да, пойдем, мы вот ждем, когда вы в себя придете.
В командирской землянке над расстеленной на сколоченном их досок столе склонились двое - одного, Ивана Осипов знал по имению. Долго удивлялся, что этот вольный, рукастый, толковый, очень ценимый Краузе, мужчина, захотел и помог им выбраться из плена - ему-то жилось неплохо. Второй, серьезный такой мужчина, был незнаком.
-Начальник штаба ... полка, 5-й армии Юго-Западного фронта майор Осипов! - представился Александр.
-Командир диверсионного отряда Панас, можно, 'Батька' - произнес лохматый.
-О, начштаба! Совсем хорошо, не по душе мне бумажная работа! - обрадовался Иван. - Я уж по своей стезе - разведке буду, а ты, майор, давай, принимай штабные дела. Веди всякую документацию, чтоб вы перед нашими отчитаться могли, когда придут!
Осипов печально улыбнулся:
-Дождаться бы и дожить!!
. -Какое сегодня число? - спросил не к месту Иван.
- Одиннадцатое ноября.
-О, так через восемь дней наши начнут наступление у В..Сталинграда, и будет фашистюгам "ГРОСС АЛЯРМ!!"
-Ты то откуда можешь знать такое? - поразился Осипов.
-Ну, считай, что я ясновидящий, типа Мессинга! - получив под столом пинок от Сергея, слегка скривился Иван.
-Ну что, товарищи партизаны, - сказал молчавший командир, - начнем прикидывать, что и как будем делать. Так, предупреждаю сразу, никаких самовольных инициатив, только после утверждения и согласования. Никаких военных действий поблизости от деревень. Вон в Дятьковском районе полицаи выследили як малой, в партизаны ушедший, до мамки забег... спалили усех у хате, ветер как раз был сильнейший. Пять хат ешчё погорело, так что не будем гадить, как говорится, там, где едим. Да и задача у нашего 'Диво' более серьезная, не полицаев по одному ловить, а конкретные диверсии - нанести как можно больший урон хрицам в живой силе и технике, а значит - взрывы на железке. Мы уже неплохо помогли нашим, три эшелона за месяц с техникой и хрицами не доехали во время, подзадержали мы их, проредили и в технике, и в вояках, так что все усилия на железку. По окрестностям ходить не позволю. Как, Саш, твои пленные, они надежные?
-Женька вот слаб совсем здоровьем, легкие застудил, его бы куда в тепло, мальчишка умный, на конструктора учился. Если жив останется, большую пользу стране принести может. Гоги - очень горяч, грузинская кровь, она кипит, этого на виду надо держать.
Потом поколебавшись сказал:
-Ляхов. Непонятный человек, вроде, и свой в доску, но есть что-то в нем... какое-то склизкое, никак не могу понять, что.
-Хорошо, покажешь его, будем тщательно смотреть за ним. А студента, надеюсь, вылечим, есть у нас небольшой запас чудо-таблеток. Иван-младший тоже грудью маялся, а сейчас полностью здоров, скажу Стеше с Полей, они его подлечат ещё и травками.
-Матюш! - позвал Панас Матвея. - Тебе задание будет - приглядись к новеньким, ты пацан, любопытство тебе простительно, особенно нас интересует Ляхов. Просто, если заметишь что-то, что режет глаз, ну вот, как в случае с нашими - обратили же вы с Ваней-младшим внимание на их какую-то непривычную речь. Вот и сейчас... мало ли что выплывет...
Иван-большой замыслил широкомасштабную диверсию, долго сидел над картой, выбирал места, потом на пару дней исчез с Игорем и неразговорчивым пленным, мужиком лет под сорок - Ерофеевым. Где были, что делали - не распространялись.
В лагере стало заметно оживленнее, народу-то прибавилось, пленные по большей части хватались за любую работу, старались сразу стать полезными и нужными.
Поля пропадала в лазарете - у неё появился первый больной, студент-москвич Женя, весь какой-то желтый, худющий и страшно кашляюший в первые дни. Они со Стешей пропарили мальчишку в бане с травами, дважды в день давали порошки, которые Панас принес откуда-то - ну не будет же Панас говорить, что эти антибиотики из будущего, когда даже пенициллин был ещё в стадии разработки, -трофейный порошок и все.
И Женя потихоньку стал выправляться, жуткий, раздирающий все внутренности кашель начал затухать. Студент выползал на улицу, в первые дни укутанный, как матрешка, сделав несколько шагов, присаживался на какой-нибудь пенек, или кучу веток. Пленные радовались его выздоровлению, особенно его друг-товарищ Сева, он сиял как солнышко, видя что Женька выкарабкивается.
Ляхов как-то в разговоре с Женьком поинтересовался, какие порошки ему дают.
На что Женя, слабо улыбнувшись, сказал:
-Горькие такие, полчаса горечь во рту стоит, сколько не запивай, а название, кто ж знает, просто порошок в бумажке.
-Интересно, - протянул Ляхов, - где командир такой взял?
-Какая разница? Самое главное помогает, вот уже кашлять совсем мало стал и хожу не задыхаясь.
-Так-то оно так... - задумчиво протянул Ляхов, - но все-таки, интересно.
-А ты поди и спроси у Батьки, может, просветит, - резко сказал подошедший Сева.
А вечером буркнул в разговоре с Матвеем, неприязненно глядя на крутящегося у лазарета Ляхова: -Вот чего пристал... 'что за порошок?'. Чего вынюхивает? Сам-то по сравнению с Женькой - бугаина.
Матюша насторожился, он тоже приметил, что тот как бы незаметно, а чем-то да интересуется, в отличие от всех остальных пленных ему почему-то надо было много чего знать, типа: откуда берут продукты, откуда оружие - все это как бы мимоходом, ненавязчиво, но это настораживало, не всех, освободившимся людям было не до этого, но Матвей, предупрежденный Панасом - замечал.
И ещё Ляхов очень неприязненно поглядывал на Осипова, с какой-то долей зависти и неудовольствия. В разговоре с Иваном Шелестовым - Панас, как всегда, никому не сообщая, что и как, исчез на пару дней - за старшого оставался Иван - сказал, что как-то непонятно ведет себя Ляхов.
-Выясним! - коротко сказал Иван, - постараюсь держать этого субчика на контроле!