Громко стукнув в дверь, Бунчук ввалился в хату. - Здорово, Мань, где Ефимка? С красными не убёг?
-Ты, Викешка, чаго себе позволяешь, а? Ты каго пришел позорить, а? - завелась баба Маня.
-Тихо, тихо, ну чаго ты? - тут же пошел на попятную Бунчук, доводился он дальней роднёй по матери бабе Мане, а в деревне свято соблюдали традиции родства, знали и помогали всем сродственникам. Викешка приходился бабе Мане каким-то многоюродным, но племянником.
- Ты забыл, как я тебя, заразу, после полыньи-то лечила? - Разошедшаяся баба Маня наступала на Викешку. - Матка твоя, не дожила до такога позору, сын родню поносить?
-Все, все, прости, Мария Северьяновна, одичал я в лесах-то, где Ефим Никитич?
- Вона, на печи лежить, прострел у яго.
-А прострел-то не от таго, што красноармейцев тягал?
- Э-э-э, дубина, кажинный человек должен быть предан земле, не басурмане мы какие, штоб непогребенными оставлять за родимый край полегших. Да чаго табе говорить, Еремец, паскудник, рядом с дедом был, тожеть тягал их.
-Хмм, а он сказал, што дед и Егорша.
- Вся деревня видела, вот и спроси у народу-то. И эта, приблуда болявая, тожеть с ними был, какжеть быстро выздоровел, то-то он у нашего Самуила лечиться не хотел, знать боялся, што яго на чистую воду выведуть.
- Мария Северьяновна, дозволь уже с дедом погутарить, дело-то неотложное. Дед, а дед, Ефим Никитич?
-Ммм, чаго тебе, болезный,надо?
- Можа ты смогёшь дойтить до правления, перевести надо господину ахвицеру, не понимает он нас, а дело не терпит.
- Не разогнуся я никак, Викешка, прострел, я ешчё позавчора в реке ноги промочил, вот и маюся. У их толмач должон же быть? Да и этот, болявый хвалился, что знает немецкий язык, изучал-де.
-Ааа, гад, значицца специально усё подстроили, вот я щас... - взревел Бунчук и выскочил за дверь.
-Чаго ето он?
-Ну, власть делють, похожа, Бунчук наметил себя, а ети паскуды, тожеть туда же. Мань, я сильно разболелся.
К правлению меж тем подъехала легковая машина, из неё вышли два офицера и какой-то мужик в гражданском, похоже, переводчик нашелся.
Дед тихонько подглядывал в окно. О чем-то поговорив, офицеры в сопровождении двух автоматчиков и всей местной швали, пошли в правление. Вскоре из правления вытащили портреты Ленина и Сталина, солдаты прикладами разбили стекло, бросили портреты в кучу, в кучу также летели выбрасываемые из окон документы и всякие брошюры. Затем Еремец и Гущев в сопровождении автоматчиков пошли в ближайшие хаты, выгнали оттуда пяток женщин, те, замотанные в платки по самые глаза, обреченно шли убирать в помещении.
Пока они отмывали, солдаты с прихлебаями пошли по всем хатам - сгонять народ на небольшую площадку у правления. Народ шел неохотно, боязливо оглядываясь на автоматчиков.
Дед, кряхтя и опираясь на палку, тоже побрел в толпу. На крепкий дубовый стол, служивший много лет верой и правдой колхозному счетоводу Яшке, ушедшему в армию, взобрался лощеный немец, внешность его оставляла желать лучшего, и несмотря на лоск, производил он неприятное впечатление. -"Какой-то рыбий глаз",- тихонько шепнули в толпе. И не знал ахвицер, что так и останется он для всех не герром офицером Вильке, а "рыбьим глазом" .
'Рыбий глаз' начал говорить, речь была похожа на отрывистый лай. Переводчик синхронно стал переводить его слова: за нанесение вреда и порчу немецкого имущества - расстрел, за укрывательство коммунистов, комсомольцев, военнослужащих Красной армии - расстрел. Вводится комендантский час, после девяти вечера все должны быть дома, оказывать всемерно содействие органам власти на местах, беспрекословно подчиняться и т. д. За помощь партизанам - будет уничтожена вся семья!
-"Крутёшенько" - выдохнули в толпе, "рыбий глаз" тем временем позвал второго офицера, помоложе, - Это ваш герр комендат Шомберг, по всем вопросам обращаться к нему, также будет в деревне вашей вспомогательная полиция, набранная из местных жителей, - он указал на кучку стоящих в стороне, бывших до этого нормальными, Еремца, Гущева, а многие с удивлением узнали в третьем - Бунчука.
"Жив, смотри, ошибся Никодимушка тогда, ну, дерьмо, оно не тонет", - тихо пронеслось по толпе. Скомандовали разойтись, жители шустро разошлись, никто не стал задерживаться, как было в совсем недавние времена.
А к вечеру к Крутовым ввалился Бунчук с каким-то ещё мужиком, явно уголовником. -Ну, где тут Никодимушка, друг мой навечный? О, Марья Ефимовна, ты чаго тут забыла?
-Здравствуй, Викентий.
-Где жа Никодимка, прячется штоль?
- Нету Никодима, пропал с неделю назад.
-Где жа?
- Кто знает, уехал в дальний лес за грибами и не вернулся, можа, под бомбежку угодил, а можа, на лихих людишек нарвался.
- Чаго жа не искали?
- Кто будет в такое лихолетье искать и где?
-Сынок ягонный в армии штоль?
- Да, в самом начале войны призвали.
- А сношенька?
-Под бомбежку попала.
- А это, я понимаю, Никодимово отродье? - он кивнул на сидящих на кровати испуганно жмущихся друг к другу детей.
- Викентий, - выпрямилась Марья Ефимовна, - дети остались сиротами, не смей вымещать свою злобу на них, они перед тобой ни в чем не виноваты, когда... все случилось, их не могло быть, Роде только пятнадцать годов было.
-Да, давненько все случилось, жаль, жаль, Никодимка ускользнул от меня, ладно, щенки, добрый я пока... живите, только старайтесь не сильно на глаза мне попадаться, особливо, когда я во хмелю. И ты, - он указал пальцем на копию деда - Гриню, - тем более. Ефимовна, а твои-то орлы где, поди тоже у Красной армии?
- Где ж им быть, когда родина в огне?
-А не боишься, что донесут на тебя, слыхал я, ахвицера они?
Марья Ефимовна молча полезла в небольшой сундук, стоящий на маленькой лавке. Достала конверты и положила их перед Бунчуком.
-Тот кто тебя информировал, явно врет.
Бунчук внимательно прочитал все три известия... помолчал... - То, я смотрю, ты старухой стала, была-то, ух, кровь с молоком. Ладно, живитя.
-Викентий, ты присмотрись к своим 'коллегам', - она прямо выплюнула это слово, - они неделю назад с пеной у рта доказывали, что патриоты...
- Знаю, Ефимовна, не учи.
Он кивнул молча стоящему бугаю и вышел.
Ефимовна без сил опустилась на лавку. Ребятишки подсели к ней, обняв их, она сказала: -Гринюшка, это страшный человек, из-за него погибла твоя бабушка Уля, заклинаю тебя, когда бы не увидел его, ховайся. Уж очень ты на деда похож.
-Ефимовна, а чаго ему дед помешал?