Фрицци поморщился, поворчал, но разрешил, опять же пришлось брать бумагу, иначе все отобрали бы на первом же посту.
А тут как раз и подвернулась оказия, как бы случайно, хотя Герби все тщательно спланировал. Фридрих, зайдя к нему в кабинет, спросил:
-Герр майор, Вы собирались с проверкой в Дятьково, когда планируете?
-Точно не скажу - готовлю отчет, но в ближайшие три дня должен поехать.
-Окажите услугу, битте. Майн фатер ист кранк... Фридрих пояснил, что нужна мазь для фатера, а эти упертые русские... тем более нелюдимый дед пасечник... мазь-то наверняка хорошо спрятана, и можно перевернуть все, а её не найти. А фатер еле встает.
Герби для виду подумал, поломался, потом с тяжелым вздохом согласился захватить с собой русфрау, предупредив, что обратно она пусть добирается на своих двоих, он не обязан возить всяких баб, это только из уважения к герру Краузе он соглашается.
-Варья, ты понимайт, я не имею возможност загте аус ди машинен.
-Да, Гер, я буду как мышка сидеть, молчать, не переживай.
Герби взял в эту однодневную поездку Руди, чтобы не он, Герби, пригласил её в машину - ну не может майор, важная птица из Берлина, какую-то бабенку в машину приглашать.
Варя по договоренности вышла рано утром из дому и шустро пошла по тракту, Герби с Руди и ещё одним автоматчиком догнали её уже за городом, когда она прошла первый пост.
-Фрау Варья! Битте! - позвал Руди, Герби же сидел каменным изваянием и морщился, шофер тоже с неодобрением косился на эту русскую, но герр Краузе приказал подобрать эту бабенку и довезти до деревни с диким названием Клеть. Там надо какое-то местное лекарство для его фатера взять... попробуй ослушайся, когда они с шефом гестапо вместе пьют.
До Клети доехали к обеду. Варю высадили, не доезжая до деревни, примерно метров пятьсот, она с вечера просила Герби сделать так, зачем видеть сельчанам, что она приехала с немцами.
Неспешно бредя, Варя внимательно вглядывалась в лица редких прохожих, а потом подошла к старушке, что с любопытством поглядывала от калитки на идущую женщину.
-День добрый! Не подскажете, где у вас живут Беликовы?
- Якие ж табе нужны? Тута их многа, вона, почитай, уся улица охфицально Беликовы. А по-уличному якой табе нужон?
Варя вспомнила, как отец когда-то говорил, что их по-уличному звали Шурупцовы. Дед отца, Варин прадед, был Шурупец, что это означает, она не знала, но сейчас рискнула сказать:
-Вроде как Шурупец. Мне нужен дед Григорий, который пасечник.
-А-а-а, это, вона, под горкою, втарая хата, за лякарствам пришла?
-Да!
-Ну хади, ён, дед нелюдимай, ежли смогёшь яго угаворить, тагда поможеть, харахтер у яго, не дай Бог!
Поблагодарив словоохотливую старушку, Варя пошла к указанной хате, а у самой внутри бешено колотилось сердце. Увидеть свои корни по отцу - молодого отца, погибшего через год дядюшку, деда молодого и прадеда... Во дворе играли два небольших пацана.
-Добрый день у хату! - поздоровалась Варя. - Мальчики, а где вашего деда Григория найти?
Оба с интересом уставились на чудно говорящую тетку, затем старший пацаненок, лет двенадцати - дядя Гриша, второй отцов брат, шмыгнув носом, сказал:
-Так эта, ён у халодной избе. Надоть подождать, ён не любя, як яму мешають.
А второй, худенький, голубоглазый, без двух передних зубов - самый младший из братьев Беликовых, и, впоследствии, самый любимый Варин дядюшка - Иван, с любопытством разглядывал её и застеснялся, когда она ему улыбнулась.
Стукнула дверь, и из хаты вышел её дедуня, Макар Григорьевич, сейчас лет на десять моложе своей унучки.
-Здравствуйте Вам! - поклонилась ему Варя.
-Здорова, коль ня шутишь, чаго тябе, батька надоть?
-Да, я вот к деду Григорию.
-Ну хади у хату, чаго на улице мерзнуть.
В скудно обставленной хате, возле печки суетилась неродная бабуля Мария. Дедова первая жена, Арина, умерла ещё в тридцатых годах, а эта вторая жинка была родной только последнему, совместному младшенькому, Ванюшке.
-Праходь, садися. Откуль будешь-то?
Дед с любопытством расспрашивал Варю, а та отвечая... ждала своего никогда не виденного дядюшку, переживая, что вдруг не увидит его, мало ли, где он может быть. Деда интересовало все, услышав непривычный для него говор, он спрашивал Варю по типу - "откуда, чаго, зачем?" Варя обстоятельно отвечала. Её слушали уже прибегшие у хату младшенькие, а Никифора все не было.
Наконец, стукнула входная дверь, и в хату вошел сухонький невысокий дедок (Беликовы все ростом не удались, кроме её отца - он как-то выше всех вырос), и с ним вместе пришел такой же невысокий, худенький, светловолосый мальчишечка, вылитый дед Макар.
-"Боже! - ахнула про себя Варя, - ему же больше тринадцати не дашь, и такой мальчишечка на войну..."
Варя поднялась с лавки, торопливо приветствуя хмурого, неразговорчивого дедуню.
- Я до Вас, Григорий Филиппович, меня прислал Леший, он сказал, Вы должны ему какую-то помощь.
Дед, вернее, прадед, уже не так угрюмо взглянул на неё.
-Пагодь нямного, поедим, тагда гаворить станем. Садися с нами.
-Я тут кой чего для вашей семьи принесла - вот, - Варя протянула прадеду торбочку. Он взял её, посмотрел, развязал узелочки и одобрительно крякнул:
-Ай да Леший. Усё продумал, а як жеж ты через немчуру прошла-то, и ёны не отобрали?
-Да у Лешего в комендатуре крестник, вот и получили разрешение.
-Это якой же такой крестник?
-Краузе, Фридрих.
-Ишь ты, и энтот гаденыш тута появился? А Карлуша где жа?
-Карл Иоганович у себя в имении, у них с Лешим спины и колени прихватило, вот и отправили меня до Вас.
-Марья, возьми продукты, понямногу добавлять, полмесяца продержимся.
Большая семья, сплошь одни мужики, дружно хлебала немудрящее варево, подобревшая враз Мария хотела налить похлебку и Варе, но та попросила только попить, мужики же стучали ложками.
А Варя еле сдерживала слезы, глядя на Никифора.