А сын бережно взял свою мамочку на руки, отнес на её кровать, осторожно укрыл одеялом и сел в кресло, стоящее неподалеку. Кому скажи, что двадцатишестилетний мужик до смерти боялся одного - что его мамка опять исчезнет.
А она спала. Что-то тревожное снилось ей, она хмурилась, пыталась что-то крикнуть, хрипела, ворочалась, стонала. А ребенок осторожно гладил её по лицу и тихонько приговаривал:
-Все хорошо, мам, я рядом, ты дома, спи, мамочка!
Пошел на кухню, надо же было что-то приготовить вкусненькое для мамы, вытащил мясо, нарезал, отбил, закинул в миску с чесноком и взбитыми яйцами, - знал, как она любит такие отбивные, а сам каждые десять минут на цыпочках входил в комнату - боялся, что приснилось ему это, и она опять исчезнет.
Повертел её рванину - бросить в стиралку побоялся, мало ли, расползется или ещё чего. По квартире уже поплыл запах жареного мяса, время подходило к трем, мамочка его все спала. Зазвонил домашний телефон, сын взял трубку, мужской голос спрашивал Варвару.
-Вы кто?
-Сергей, её побратим.
-Немного подождёте, она спит?
-Да, жду.
-Мам, мамочка, - тихонько дотронулся до неё сынок, - мам тебя Сергей какой-то спрашивает.
Варя вздрогнула, вскинулась бежать и увидела напряженные глаза самого родного человека - сына.
-Ох, Дань, прости, но я наверное ещё долго буду так вскакивать и дергаться, десять месяцев войны, они не скоро забудутся.
Данька принес трубку, Варя поговорила, встала, умылась, причесалась.
-Ох, к пяти надо в милицию-полицию - фу! - она передернулась. - Знали бы те, кто переименовывал, как ненавидят там это слово! Во что хоть одеться, все ведь как на вешалке теперь.
-Мам, а те брючки, что я сильно любил, когда маленький был, они точно тебе как раз стали. Я тут в кладовке вещи перебирал - тоска, знаешь, какая была, нашел эти брючки. - Он пошел в кладовку и принес их. - Прикинь!
Варя надела.
-И эти брючки стали свободными в талии и на попе. Где мое рванье? Там поясок такой был, старенький.
-Мам, выкинуть хотел, да подумал, что мало ли...
-Правильно, сын, подумал, этот поясок - самый что ни на есть драгоценный подарок для меня.
-Расскажешь?
-Сыночка, рассказов будет много, но прошу тебя - никому ничего не рассказывай, даже своему Лаврику и то не надо. Скорее всего, будет много шумихи, вранья, неверия и всякого разного, наверняка какие-то журналисты и всякая другая братия заинтересуются, да мало ли кто ещё. Ты ничего не знаешь, я после пережитого замкнутая и неразговорчивая стала.
-Хорошо, мам, вижу, вон, виски все белые, ты у меня как эта, из Индии, которую убили тогда.
-Индира Ганди, думаешь? Сыночка, мальчик мой, какой ты у меня повзрослевший стал без меня.
-Повзрослеешь тут, тоже вон седые волосы появились. Хорошо, номер вашей машины сзади едущий на грузовике водила запомнил, тут такой шухер был, пропали люди среди бела дня, а тебя соседка видела, что ты к знакомому садилась, вот и установили через неделю всех вас. Мы все, у кого пропали, с тех пор часто созваниваемся, знаешь, как истово верили, особенно бабуля Петровна, Игоря Миронова, она нас всех матом крыла постоянно, никому не давала скулить. Такая бабулька - я в неё влюбился просто. Мам,я мясо твое любимое - отбивнушки приготовил.
Варя поцеловала своего сыночка:
-Спасибо, мальчик, только отвыкла я от такой пищи, прости, но пока не могу, побаиваюсь.
Мамуля поклевала как птичка, а сынок никак не мог наглядеться на такую родную и в то же время совсем другую, маму. Варя начала одеваться, подвязала брючки своим стареньким пояском, выбрала из многочисленных нарядов джемпер самого маленького размера, спасибо, обувь подошла.
-Дань, вот чоботы и кухвайку надо выкинуть.
-Смешно, - улыбнулся сын, - кухвайка. Мам, тебя проводить?
-Мужики за мной заехать обещали, но мало ли, пошли.
Едва вышли, к подъезду подъехала старенькая Ауди - за рулем сидел Сергей:
-Привет, Варюха. Вот, как в том фильме - махнул, не глядя, наши-то красавицы там так и сгниют, если Леш с Панасом и Гринькой не сообразят, что с ними сделать. Если, опять же - живы останутся. Это сын?Похож на тебя!
Пожали друг другу руки, Данька, не слушая маму, подогнал свою девятку и поехали, Сергей заехал за Толиком. У ментовки уже ждали Иван с Костиком и подходил к зданию прихрамывающий Игорь, бережно поддерживая высокую бабулю.
-Так вот вы какие, друзья Игорёшкины? - бабуля уж очень пристально разглядывала всех. - Вижу, хлебнули, в самый лихой год попали. Евдокия Петровна я, бабуля вот этого охламона.
В дежурке их не задержали, сразу же провели к начальнику, бабуля пошла с ними, и как-то так получилось, что её поддержка очень помогла им. Бывшая фронтовичка постоянно кивала головой во время рассказа попаданцев, подтверждая, что так все и было.
В кабинете сидело аж пять серьезных, явно не рядовых мужиков, которые цепко и пристально рассматривали всех пришедших.
Евдокия Петровна сразу же пояснила:
-Я пришла не как бабуля внука, а как фронтовичка, знающая то время не понаслышке.
-Прежде чем начнем разговор, скажите, пожалуйста, как наш Ищенко, раненый в последние минуты пребывания там? - спросил Сергей.
-Ищенко Сергей Николаевич после небольшой операции был в реанимации, сейчас переведен в палату, состояние средней тяжести, в сознании, очень переживает, что не с вами.
-Ну с чего начнем?
-С начала... Сергей с Иваном, не вдаваясь в подробности, сжато рассказали обо всем. Начальники слушали внимательно, не перебивая, в кабинете стояла тишина, только шумно вздыхала бабуля Миронова. Когда Сергей сказал:
-Ну вот, вкратце и все! - опять была тишина, потом негромко спросил самый старший из пятерых:
-Страшно было?
-Даже не столько страшно, хотя это тоже было, сколько тяжело. Люди там все такие, как бы выразиться поправильнее? Задавленные, испуганные, от всего шугаются, глаза поднять боятся. А мы, зная, что будет дальше, вынуждены были тоже изображать покорных, а так хотелось...
-И как вам немцы?
-Немцы, они разные. Есть и твари, особенно эсэсовцы, те, похоже, родились тварями, есть и другие, вон как нашего мелкого друга Грини приятель - сигаретами угощал, предупреждал пару раз, чтобы в райцентр не приходил - облава. Но самые мерзкие и ненавистные сволочуги - это полицаи. Там давить всех надо, такая мерзость, не успели наши отступить - полезли как клопы, гады!
-А Вы, Варвара Федоровна, как выживали?
-По-всякому, был момент, когда с жизнью прощалась - схватил шедший за мной здоровый рыжий немец, потащил в хату. Хорошо дома оказался денщик квартировавшего там майора - выручил, а то... не выжила наверное.