-Крутовы Г.и В. - сыны, значит, похоже, Василя почерк, у Гриньки-то как у батьки, ничего не поймешь. Пинич М.Е. - Марь Ефимовна, Миронова С. - это ещё кто?
Взял плотный конверт, осторожно раскрыл его:
-Какая-то газета со статьей, про сельчан, видимо?
Развернул и завис - со снимка не него напряженно смотрели его сыновья... худые, повзрослевшие и с такими взглядами... много повидавших людей.
-Ох, ребятишки мои, как вам досталось!
Прочитал статью, покачал головой.
-Надо же, партизаны мои!
Начал читать письмо:
-С огромным приветом и низким поклоном к тебе, батька наш, Родион Никодимыч, твои сыновья - Григорий и Василий. Сообщаем, что мы живы и здоровы, чаго и тебе желаем. А матки нашей, Глафиры, уже два года как нету - убил хвашист с самолета, ваккурат, кагда дед Никодим только исчез.
Родион ошарашенно перечитал это опять... заныло сердце. Его славной жены оказывается уже столько много времени нет на свете и батя пропал...
-Но мы, батьк, живы, живем с Евхимовной у нашей хате. Ейную разбомбило, она получила у сорок первом годе две похоронки, а Пашка пропал, от и живем усе, ешче Стешка с нами, у ней на Степана тоже была у самом начале войны похоронка. Василь, як матку убило, совсем онемел, не гаворил до твоего письма, а што долго не отвечали тебе, письмы усе враз принясли. Батька, я так рад, што ты живой. Я шчас за помощника бригадира, а бригадиром у нас Стешка. Мужиков нема совсем, одни бабы и деды, но мы, бать усе Краузевы поля успели распахать и засеять. Батьк, пиши нам, мы завсегда ждем твои письмы. Остаюся твой сын, Григорий Крутов.
А дальше писал Василь о том, что у них все хорошо, только вот по батьке сильно скучают и ждут яго. Посидев, покурив, открыл треугольник Ефимовны.
Та подробно написала, как жили в оккупации, как помогал Леший, как пытался мстить ребятишкам, особенно Грине, Бунчук - сволочь недобитая, как Еремец и Гущев встречали немцев с караваем, как работали у старого Краузе. Жалилась на Гриньку, что курит и сквернословит, хвалила Василя, а Родион просто слышал негромкий голос учительницы.
Вздохнув, взглянул на часы, бережно свернул треугольники и конверт - где только нашли его для того, чтобы статью прислать, и пошел на поляну, где уже выстроились его орлы.
-Здравия желаем, товарищ лей... старший лейтенант!! - заулыбались его верные орлы.
Родион мазнул глазами по двум молоденьким невысоким парнишкам, - пополнение.
-Представьтесь?
-Рядовой Курицын Иван! - проговорил первый.
-Откуда такой бравый?
-Саратовский, товарищ старший лейтенат, работал трактористом в колхозе.
Родион кивнул второму:
-Бушуев Петр, Горьковский, детдомовский, специальностей много.
-Ишь ты, шустрик какой!!
Родион превел взгляд на третьего из новеньких, высокого мужчину, тот как-то пристально-напряженно смотрел на него...
-Знакомый какой-то? - промелькнуло у Роди, а мужик сказал густым басом:
-Михневич Афанасий, бывший командир партизанского отряда "Диво".
-Ишь ты, и где это Диво партизанило?
-Орловщина, знаменитые Брянские леса.
-Это в каких же местах-то? - встрепенулся Родион. А Михневич как-то враз улыбнулся и сказал:
-Извините, не по-уставному, Родион Никодимыч, я ж Березовский.
И тут до Родиона дошло.
-Панас? Панаска?? - Он рывком преодолел два шага, и они крепко обнялись.
-О, командир земелю встретил!! - громко проговорил Горбунов. - Дело хорошее!!
А Родион, расцепив руки, разрешил всем разойтись, сам торопливо спросил:
-Моих видел?
-А как же, они же с Лешим самые лучшие разведчики у моем отряде были.
-А мне только сегодня письма отдали от них, вот и газетку прислали.
-Товарищ старший лейтенант, нам газетку-то не покажете? - поинтересовался старшина.
-Да, только поаккуратнее!! - он передал старшине газету с портретом сынов, а сам тормошил Панаса, расспрашивая обо всех и всем.
Разведчики осторожно и бережно читали газетку, вглядывались в серьезные лица пацанят и удивлялись, что такие мелкие, а уже заслужили награды.
-А младший-то чистый батя, - переговаривались они, не мешая командиру разговаривать с земляком.
Много узнал Родион о жизни сельчан в оккупации, расстраивался, хмурился, переживал, смеялся над проделками отца и полностью пошедшего в него старшего сына, но была откуда-то у него твердая уверенность, что жив его неугомонный батька.
-Знаешь, Панас, не удивлюсь, если батя ушел с нашими, отступающими, ну не такой он человек, чтобы пропасть в лесу, где он как дома. Этот же прохиндей - воюет где-нибудь при лошадях. А Глафиру я часто во сне вижу - печальную, теперь понятно, почему. -Родь, ты за пацанов не переживай, они у пригляде, там Лешай, знаешь, как Бунчука за них лупил? Краузе-старший тоже не дозволял внуков фройнда забижать, а потом вот немец спас Гриньку. Бунчук пьяный был, ну и отмахнулся от немца-то, а тот важная шишка из Берлину, ну и повесили через два дня сволочугу, недобитую тогда твоим батькой. А хлопцы твои, ох и молодцы. Василь - чистый прохфессор растеть, от будет умнейшая голова. Я не застал, як он заговорил, но видно твоё письмо сильно его встряхнуло, вишь, теперь не немой. Ох, Родя, нам обязательно дожить надоть до Победы!!
-Когда она ещё будет, эта победа, Белоруссия даже не очищена от этих сук.
-Родь, ты у нас навродя не болтливай, - понизил голос Панас, - от я тебе точно скажу, но молчи, Родя, штоб особисты не упекли куды. Будеть Победа, Родь, у самом Бярлине у мае сорок пятого. Молчи! - сказал Панас, видя, как вскинулся Родион. - Это у Лешаго пред самою войною, у тридцать девятом-сороковом беглый был (я пока два года у оккупации был, нормальную речь позабывал. Нельзя было чисто и правильно гаворить, местный же). Знаешь же нашего Лешаго, подобрал полумертвого, выходил - а тот какой-то чи предсказатель, чи ведун, так вот он ему тогда ещё сказал, что будет много горя и беды для нашего народа. Но выстоит страна, и в первых числах мая сорок пятого будет Победа. Леший, ты же знаешь, мужик недоверчивый - ну наболтал полудохлый, мало ли, а потом как случилось все, вспомнил слова того. А пришлый сказал - от города с ненавистным ему лично именем и начнется наша победа!! Вот когда у Сталинграде дали по зубам и погнали их, а потом летом у Курску вломили, от тогда Леший и сказал мне и паре людишек надежных, что вот так-то и будет.
Ну не мог Панас рассказать Роде всей правды, зачем, все равно не поверит и не поймет, это потом, если живы будут, посля войны, может, и можно, а пока надо молчать.
Родя внимательно-внимательно выслушал и долго молчал.
-Хорошо бы увидеть, как этих гадов изничтожили!!
-Доживем, Родь, точно, я вот знаю, не может Никодимовская порода пропасть...