И действительно, все три раза она родила мальчишек, на радость мужу. Подросшие старшие нянчились и возились с ними, а мальчишки, подрастая, очень трепетно относились к своему, ставшему болеть -сказались раны, батьку.
Марфа наступала на Милку:
-Ишь ты, сыночка она ишчет? Как посмела выговорить - сыночек? Сыночек твой у тот же день и помер, як ты его бросила, нема тут никаких... Як она яго обозвала-то, Стеш?
-Эдвин!
-Пошла ты, Милка, отседа, это твое счастье - Полюшки уже нету у живых, а то гнала она тебя поганой мятлой по дяревне.
Милка, вся пунцовая, выскочила из хаты и тут же уехала с каким-то мужиком на "Волге".
-Ишь ты, заявилася, сука подлая!!
А вечером бабы, собравшись, просто вытолкали продажную шкуру из деревни:
-Не уйдешь по-хорошему, найдуть в Викешкином овраге!!
Написали письмо Сяргею, штоб упредил Андрюху - мало ли, доберется до них, штоб были готовы. Андрей даже заморачиваться не стал:
-Мать у нас одна - Полюшка наша, другой не было и не будет!! Я, Серега, отчего и не женюсь - все хочу, как наша мама, повстречать, такую же, дочку родить и назвать её, как нашу самую лучшую мамочку...
Братья тяжело пережили уход матери, трогательно заботившиеся о ней с детства, они всеми силами старались продлить ей жизнь, но, видно, сказалось на ней все: и отправка в Германию, и побег, и роды, и недоедание-недосыпание, когда они два были крошечными. Она так и оставалась худенькая, хрупкая, если Стешка после родов раздалась, стала ещё крупнее, то Пелагеюшка, как нежный цветочек, оставалась такой, и никто не сумел пробиться в её душу - звали её замуж после войны, но её Гончаров так и остался единственным мужчиной.
Приехавших на могилку матери через полгода братьев вечером позвал к себе Леший, там же были неразлучные Панас и Гриня, и только сейчас оба брата услышали правду о своем отце.
-Не думаю, что Сергей станет разделять вас, раз вы Полюшкины, то, значить, и яго сыны! - твердо сказал Панас.
-Дед Леший, расскажи про него, ты же первым их увидел?
-Не, ребяты, энта мы с Василем - первые. Знаешь, як я чухнулся, кагда увидал тетку в яких-то странных штанах, а уж мужика у камухвляже... А батька ваш - ён такой важный вначале был. Как яго?.. А, понтовался, як Игорь гаворил, а потом такой мужик стал, як с няго слятела уся этта показуха -уважали яго усе сильно, человек слова.
-За мамку вашу чуть башку не свернул одному засранцу у лагере уже когда были! - добавил Панас. - Он её старался на руках носить, как дитя малое!
-Невероятно! - подвел итог более разумный и вдумчивый Андрей, - Но будем ждать отца, в две тысячи четырнадцатом, если доживем, это нам по семьдесят годочков будет? Ничего себе!! А раньше их найти -они нам не поверят, во, сейчас отцу где-то... хмм, из пеленок только вылез, лет десять всего?
-А, Андрюх, про энту чагось слыхать?
-Да, появлялась на горизонте. - Поморщился Андрей. - Я даже слушать не стал - сказал, что бред лечится в любой психушке. Мама у меня - Пелагея, отец - Сергей, будет доставать меня - найду возможность посодействовать лечению.
-От, истинный Сяргей. Тот тожа такой жа резкий был!
Андрюха улыбнулся.
-Хотелось бы его увидеть!
-Ох, ребяты! У такое трудное время вы росли, а якие ж молодцы выросли! Андрюх, проглядел Дуняху-то Стешкину? - и все захохотали.
Дуняха - Стеша номер два, спуску не давала никому, а с Гончаровыми мальчишками дружила насмерть, заступалась за них, дралась, ходила с драными коленками и синяками, была отчаягой и заводилой.
В деревне почему-то упорно считали Дуняшку и Андрея женихом и невестой, а она, едва проводив своих закадычных Гончаровых в армию, тут же выскочила замуж и к их приходу из армии уже имела годовалую дочку.
-Вот-вот, изменила мне Дуняшка, я и не жанюсь! - посмеялся Андрей. - Не попадается вот, как мама наша! Дед Леший, может, твою Варвару дождаться?
А ещё когда мальцам было лет по десять, приезжал на денек у дяревню тот старшина, что нашел Андрея, и в честь кого сына и назвала мама Полюшка. Усохший, с палочкой, но все такой же боевой, он долго держал обоих Гончаровых на коленях и шумно радовался:
-Ай, да крестники у меня подросли, ай, да молодцы!
Мальчишки потом долго переписывались с ним, да вот, старые раны не дали ему долгой жизни.
А Гриня загрустил при разговоре про своих:
-От ребяты, ежли нас не станеть, вы, энто, як следует их встретитя, они усе такия замечательныя, эх, увидеться бы,а потом можно и помирать...
-Дядь Гринь, ты лет сто, точно, будешь суетиться, - засмеялся Сергей, - твой дедуня по случайности погиб, а ты чистый он!
-Да уж, понясло старого не туда! - вздохнул Гринька. - Это усе от любопытства неуемнага. Я поспокойнея буду!
Никодим Крутов заявился в деревню посля победы, в конце июня, когда уже пришли Сафрон Лисов, Иван Дендеберя с другого конца деревни, ждали вот-вот Родиона и Панаса.
Никто из галдящих ребятишек и не обратил внимания на невысокого старика в солдатской форме, идущего по улице - вся страна так одета.
Василь дотяпывал картошку, когда во дворе кто-то зашуршал, слышно было, как кто-то ходил по двору, чем-то брякал, потом полез в сарай.
Василь, взяв наизготовку тяпку, тихонько пошел во двор и увидел, как какой-то мелкий мужичок, бурча под нос, лезет в сарай...
-Ты хто таков? - закричал Василь громким голосом. Мужичок вздрогнул, выронил какую-то железку из рук. - А положь чаго взял!!-
Мужичонка повернулся и неверяще уставился на унука, который уже перерос своего деда. Оба замерли, вглядываясь друг в друга, потом Василь рванулся к своему деду.
-Дед, дед, - обхватив Никодима, бормотал Василь, - дед, ты живой? Дед?
-Чаго мне сделается? Василь, якой ты агромный стал? Где все - Гриня, матка? Чаго у сарае непорядок??
А Василя как заклинило:
-Дед? Деда?
Шустрая Гланька Лисова уже мчалась у поле, сообшчить, что Василь обнимает якогось маленького мужичка, и приговаривает:
-Дед!
И сорвался домой Гринька - одинаковые Крутовы долго стояли обнявшись:
-От дожил я, увидал своих.
-Дед, ты воевал? - уважительно посмотрел внук на его три медали.