Идея с мечами зашла на ура. Глаза княжны засверкали азартом, и она унеслась по коридору. Оказывается, у Елоу был меч. Ну, как меч… Этакая ритуальная, абсолютно тупая, игрушка. Чтобы вы понимали насколько остро тот был заточен: сечение его лезвия представляло собой прямоугольник со скругленными краями, толщиной в сантиметр. Очевидно, если бы эта игрушка представляла опасность для халифа, то ему его не оставили бы. Елоу объяснял, что его народ против насилия, а меч — дань традиции, и выйти на улицу без него — все равно, что голым. Меч — напоминание о кровавом прошлом, и для того, чтоб оно не повторилось, все мужчины в роду таскаются с этим украшением.
Ну что ж, здесь повезло. Меч, на взгляд Наиля, напоминал японскую катану — длинное слегка изогнутое лезвие и рукоять, оплетенная лентами. Елоу называл эту штуку иначе, не мечом, но Наиль так и не смог запомнить незнакомое слово.
Елоу дал уговорить себя на «немножко одолжить на время танца» ритуальную вещь, но очень просил не выносить на улицу (это, по определению, было невозможно для пленников) и не снимать защитных заклинаний (ага, которые снять мог только владелец). И да, он будет первым, кому покажут новый танец. С трудом удалось уговорить его не присутствовать на репетиции: «Чтобы не спугнуть Музу». А на самом деле, чтобы не выдать учителя танца. Очень сложно репетировать, делая вид, что не смотришь на учителя-невидимку и не задавать вопросов.
Наиль показал набросок танца. Быстро выяснилось, что с оружием княжна умеет обращаться, а вот он сам — полный профан. Раздосадованный своей ущербностью в качестве боевой единицы, Наиль все же упрямо напирал на то, что нужен не боевой опыт, а танцевальный, иначе Элис быстро повяжет охрана, не дав станцевать.
Репетировали несколько часов.Устал он сильно, но был доволен успехом своей первой ученицы. Надо же, а ведь она действительно его ученица, как бы глупо это не звучало.
Кстати, в этот раз Наиль запомнил переход домой. Точнее — не сам переход, а события перед ним. Он устало сел на пол, «всего на минуточку» закрыл глаза и открыл их дома — в своей кровати. Часы показывали четыре утра, до звонка будильника в школу поспать оставалось всего ничего.
И как же хотелось спать! Пашет за троих и днем, и ночью.
Пятница
Утром мама будила его несколько раз. Он говорил «я сейчас» и «только одну минуточку» и отрубался на все десять. Наконец, она обеспокоилась, села на кровать, положила ладонь на его лоб — не заболел ли, нет ли температуры? Наиль без надежды попросил:
— Мам, а можно я не пойду в школу? Спать хочу, сил нету.
Она помолчала и вдруг ответила:
— Можно.
— Правда? — Он аж бодро подскочил. Мама засмеялась:
— Можно, но только разочек. — И ненастоящим сердитым голосом пригрозила: — И чтоб все уроки были сделаны, иначе возьму ремень.
— Ура, — сказал Наиль, и с видом довольного человека, которому дают счастье выспаться, тут же провалился в сон.
***
Эх, хорошо сладко поспать вдоволь.Обеденное солнце заглядывало в окно, а у него еще куча времени, чтобы доработать и придумать концовку танца.Кстати, деревянный вариант меча у него был — сабля, с которой он отрабатывал дома сложные элементы, когда участвовал в составе группы «Асса» год назад. Тот танец с саблями довольно-таки сильно отличался от танца с мечом в беллидансе. Там нужна была мужская резкость, здесь — женская плавность. Там — бой, здесь — соблазнение. Но кое-что Наиль все-таки решил перенести сюда: обратный хват, подкинуть одной рукой, поймать — другой, подцепить стопой и подкинуть вверх.
Видосики отвлекали на другие стили. Хотелось включить элементы из индийских танцев. Например, загадочные пальцы, замысловато собранные, похожие на цветы, имели вполне конкретный смысл, точно так же, как жесты сурдопереводчика для глухонемого: «Цветок», «Закат», «Идти», «Рыбка». Наиль усмехнулся: а ведь можно так конкретно и хитро послать кого-то далеко и надолго этими якобы безобидными красивыми линиями рук и пальцев.
Иногда он застревал на простых с виду движениях. Никак не получалась восьмерка бедрами. Может, это вообще чисто женская способность? Загуглил разбор там и здесь. Плюнул — только тратил время зря. Если и у Элис не выйдет, значит надо будет заменить на обычную тряску. И таких мест с запасными вариантами набиралось все больше.
А еще иногда тело вместо беллиданса выкидывало связку из тектоника или хип-хопа, но чаще балета. И эти элементы приходилось пресекать: для него это упрощение, для нее — усложнение.
В три часа дня Наиль был уже мокрый от пота. Из-за жары футболка валялась где-то на диване, а кувшин с водой был пуст.
Раздался звонок в прихожей. Нетерпеливый и настойчивый. Мама забыла ключи?
Наиль распахнул дверь: не мама.На пороге стоял хмурый Лось, то есть одноклассник Олег Петров, точнее — сначала хмурый, а потом ошарашенный. Обалдевшим взглядом он прошелся по голому и мокрому торсу Наиля. Наиль смутился, сложил руки на груди и грубо ляпнул:
— Чо надо?
— Тренировка. — Лось опять сердито свел брови и бросил ему под ноги спортивную сумку.
— Ась? — растерялся Наиль, а в голове что-то забрезжило.
— Херась, — возмутился Олег. — Ты вчера тренировку пропустил!
— Бли-ин... — выдохнул Наиль, закрывая ладонью лицо: волейбол, команда, соревнования.
— Телефона нет, в школу не пришел, — продолжил перечислять прегрешения Лось. — Хочешь, чтобы нас из команды попёрли, даже не начав?
— Я совсем забы-ыл... — покаялся Наиль с растерянным видом.
— Лечиться надо! — наставительно и уже не так сурово ответил Олег. — Я потому и зашел. Собирайся. Я жду на улице, — и развернулся уйти.
— Зачем на улице? — опешил Наиль. — Проходи в комнату. Я быстро... Да не топчись на пороге, нет никого дома. А если бы даже и были... — Не договорив, он скрылся в ванной, чтобы по-быстрому сполоснуться.
— В сумке форма новая, нам выдавали, а тебя не было, — оправдывался засмущавшийся не пойми от чего Олег, скидывая кроссовки.
Он прошел в комнату и остановился, оглядываясь с любопытством. Здесь было на что посмотреть. Разноцветные ковры на стене и полу, не стандартная мебель, резные шаманские маски, кувшины причудливой формы, картины в рамках, загадочные музыкальные инструменты, сувениры, книги, открытки. Всё многообразие восточного колорита нашего мира увлекало и будоражило яркими красками.
«Вот и Наиль такой же, как игрушка калейдоскоп: снаружи простой, незамысловатый, а внутри сложный, завораживающий».
***
Как ни странно, но волейбольная тренировка принесла облегчение. Мозг переключился с трудно решаемой проблемы по спасению девушки из лап халифа на вполне простые действия «делай, как я» и «делай, как я сказал». Ребята в команде приняли Наиля вполне благосклонно, где-то с добродушной усмешкой, а где-то — с оценивающим прищуром, но в первый день не задирали.
С таким же странным удовольствием сделал уроки. Просто уроки, за невыполнение которых самое страшное, что могло случится — это поставят двойку и поругают родители. Никто не казнит и не потащит в кандалах в шахты или бордель, или что там рабы делают в халифате.
Даже лег пораньше спать, а не как в последние дни — заполночь.
***
Площадь с фонтаном. Привычный путь к крепости.
В этот раз Наиль преодолел стену легко. Может, его призвание в скалолазании и паркуре?
Перемахнул, удачно приземлился на обе стопы и... руку дернуло болью. Да чтоб! Не было вчера здесь колючек-крючков. Располосовал от локтя до запястья. Шипя, подставил руку под капли «музыки», что текли из мандолины русалки. Вода смешивалась с кровью и падала в низкую чашу фонтана, будто совершая неведомый ритуал. Наиль обиженно смотрел на статую, та ехидно и зубасто улыбалась. Вампир, кровь... Мать-перемать! Это что же, он каждую ночь тут кровь вампиру скармливает? Время обеда — кушать подано, хотите свежую кровушку на десерт? Брр-р.
«Эй, — прошептал Наиль русалке, — я не виноват, что ты здесь одна скучаешь, хорош царапаться, больно же!» — И мотнул головой. Нет, чушь. Царапается он о кустарник, а не о скульптуру.
Поднял скребок, оставленный вчера у подножья. Итак, что ж тут у нас — юбка или рыбий хвост?
Мох как будто подсох и сегодня отваливался охотнее, чем вчера. Удалось очистить и юбку, и вторую руку. И опаньки: во второй руке, игриво отведенной за спину, был зажат нож. Небольшой, изогнутый, но таки нож. Опаньки еще раз: пальчики русалки были с острыми коготками. Это в современном мире модно наращивать себе искусственные когти, как у ведьмы, а здесь вряд ли это была дань моде. Зубы, когти… А девушка-то не проста. Юбка же оказалась просто юбкой, длинной, с чешуйчатым узором, красивыми складками она оборачивалась вокруг бедер и лодыжек и спадала вниз, в воду, двумя клиньями, очень напоминающими рыбий хвост.
Что это? Художественный замысел? Девушка в костюме русалки, играя музыку, подбирается поближе, чтобы перерезать кому-то горло? Уж не халифу ли? А может, есть здесь печальная легенда про это?
Наиль отступил к стене и окинул взглядом фронт работ. Скребком мелочи не очистить, тут щетка нужна. Принести из дома? Ага, положи ее в кармашек безрукавки. Наиль, у тебя что, других дел больше нет?
Он повернулся, чтобы уйти, и боковым зрением увидел другое: а ведь вода из фонтана-статуи впитывается в камни. Брусчатка лежит неровно, как будто под ней корни, которые уходят в сторону моря и спускаются кустарником вниз. Как будто русалка тянется на свободу, пытается уйти, и никак… Еще одна пленница.
Наиль мотнул головой: вот тут он точно ничем помочь не сможет, повернулся обратно к стене, и вдруг в голове забрезжила гениальная мысль. Щетку он, значит, с собой принести собрался, а ведь можно принести лист бумаги для письма! Да ведь? Да. Он гений!
Мысль скакнула дальше: а камешек-скребок он может принести прямо сейчас. И ведь можно на этом плоском камешке что-то написать. А можно ли посылать письма на камнях?
Наиль рассмеялся — вот и проверим, — вернулся к статуе, подхватил «рабочий инструмент» и рванул на крыльях любви.