Два дня Наиля штормило в лихорадке, два дня он бредил, разговаривал сам с собой. Чувства перемешались в полную кашу. Иногда видел своей левой пяткой, а запахи ловил волосами. Кроме обычных включились и непривычные для управления чувства: равновесия и тепла, осознания тела. И когда глаза говорили: «Мы падаем», — мозг уходил на перезагрузку, чтобы вынырнуть в новый бред. Наиль видел звезды сквозь обшивку корабля или разговаривал с черной дырой, напевая ей рэпчик, сочиненный печенкой. И всё это на фоне нового ощущения. Не воды, не воздуха, а потока энергии, то горячего, то холодного, который пах мятой и пробегал мурашками по спине.
— Уилл, сделай же что-нибудь! Je deviens fou... Не дай ему умереть. Иначе, catastrophe, нам конец.
— Мистер Оливер, успокойтесь. Он не умирает, это инициация, все маги ее проходят. Надо подождать.
— О, дева Лизоветта, я больше этого не вынесу…
***
Наиль очнулся и не сразу вспомнил, где он и кто он. Корабль, каюта, звездная ночь за окнами. Что-то было неуловимо не так. Вроде все, как всегда, но по-другому.
Он попробовал пошевелиться и понял, что не может, как будто что-то держало его. Пристегнут к кровати ремнями? Это что-то новое. Такого ему не довелось испытывать. Память встрепенулась и подкинула похожее ощущение. А нет, было. Чувства младенца, завернутого в пелёнки, когда только кряхтеть и получалось. Ну, ок, память, было, а сейчас-то что происходит? Напомни. Не младенец давно.
Может, я в психушке?
На минуту стало совершенно всё равно, и Наиль тупо смотрел в потолок на доски. Вдруг что-то замерцало в краешке глаза. Он прищурился. Что-то развернулось, как подсказка на экране браузера. «Бимс — поперечная балка, связывающая бортовые ветви шпангоута и придающая судну поперечную прочность». Наиль перевел взгляд в угол и прищурился: «Пиллерс — несущий элемент судового набора, на который укладывают палубные бимсы». Он зажмурился: бред не закончился.
От двери раздались странные звуки, и Наиль повернул голову. В каюту вплыл, как космонавт Гагарин в невесомости, штурман. Он хмуро посмотрел на Наиля, оттолкнулся от двери, долетел до койки, схватился за ремни, удерживающие Наиля, кое-как примостился с краю, посмотрел ещё раз, уже укоризненно, прочистил горло и сказал:
— Доброе утро, мистер Иль, — расстегнул ремень, освобождая ему руки. — Это для твоей безопасности. Сам видишь, что творится. Пить хочешь? — и снял с пояса фляжку.
***
Сфера, накачанная магией, удерживала их кораблик как микромир, сохраняя запас воздуха, не давая им сдохнуть раньше времени и плыть неведомо куда, как космический корабль. Ею — магией — можно было управлять, если ты маг, конечно. Но неизвестно что хуже: необученный маг или маг-соперник. Первый, пока научится делать что-либо нормальное, замучает всех результатами экспериментов, второй — убьет садистки, но зато предсказуемым способом.
И два дня, пока единственный маг метался в бреду, проходя все сложности инициации, вся команда болталась вместе с кораблем посреди космоса, то крича от ужаса, то радостно напиваясь в хлам. За эти два дня они прочувствовали всю прелесть перепадов гравитации, когда вдруг центр притяжения оказывался в гальюне, а через минуту опять наступала невесомость.
Пираты мучились и терпели, но не роптали. Надежда выжить несмотря ни на что и морская закалка им очень в этом пригодилась. Спустя пять дней после того, как Наиль очнулся, и неделю после шторма команда жила вполне привычной жизнью скитальцев в бескрайних океанах. Запас воды и еды был на месяц. Воздух магически очищался. К сожалению, магия в сфере предсказуемо понемногу рассеивалась в пространстве, а также на нужды экипажа — ожог залечить, морс забродить, — но, к счастью, молодой растущий организм новорожденного мага пока неплохо справлялся с нагрузкой и восполнял потерю.
Как пиратский бриг оказался в космосе? Сей коллапс был вызван столкновением двух артефактов, двух стихий — водной и огненной. И если огненная — сфера — была известным фактором, то что это был за второй артефакт, командиры спорили. Очевидно, что взрыв случился после того, как Наиль прикоснулся к сфере, но штурман убеждал, что на нём не было никаких артефактов до происшествия и никаких остатков артефакта — после. Капитан же убеждал, что он что-то чувствовал — Наиль «фонил». Может, он проглотил магический амулет, чтобы не отдавать врагу?
Оба мужчины как бы случайно расспрашивали его, но он только пожимал плечами: пляжные шорты, джинсовая безрукавка, никаких амулетов и даже обычных предметов при нём не было. Может, паранджа-накидка оказалась непростой? Герцог отрицательно качал головой: накидка ни при чем.
Оставалось только гадать, но очевидно, что водный артефакт испарился бесследно, ведь Наиль теперь прикасался к сфере и управлял ею без всяких взрывов.
***
Наиль устроился на марсовой площадке грот-мачты и устроил себе тренировку — стрельбу файерболами. Огненные шарики размером с мячик пинг-понга он научился делать позавчера, да и самое высокое место — подальше от центра, которым была магическая сфера в кают-компании, и людей — выбрал не просто так. Случайный сгусток энергии не успеет долететь до палубы и устроить пожар, а быстро развеется и впитается в жадный металл рангоута. И пусть здесь, наверху, было холодно, но маг он или где? Дополнительная тренировка по поддержанию тепла вокруг своего тела лишней точно не будет. Мгновенно примерзающая к металлическому лееру филейная часть тела очень мотивировала постараться не потерять концентрацию, выпуская огненный шар.
Иногда Наиль лениво рассуждал, что находится в идеальных для исследования магии условиях. Он и сфера выступали сообщающимися сосудами. Если Наиль чересчур тратился и падал в обморок, то слуга подхватывал тело, медленно оседающее в пониженной почти до нуля гравитации, и тащил к капитану. Возле сферы он приходил в себя уже не первый раз.
Ну вот опять. Укоризненный взгляд штурмана будет долго преследовать его в ночных кошмарах.
Этот взгляд требовал осознать всю важность происходящего: смерть одного юного мага означает и смерть всему экипажу. Но укор был молчаливый: любому магу нужно тренироваться, даже в таких условиях.
Жизнь постепенно налаживалась.
Наиль прищурился и спрятал насмешливую улыбку, закрыв лицо рукавом — бредовая способность вызвать подсказку пристальным прищуром работала и на людях. Прям как в мультфильме «Остров сокровищ»: «Уильям Ватсон — он же Одноногий, он же Касторка, штурман, судовой врач, характер скрытный, не женат, 45 лет». И если задержать прищур подольше, то можно выяснить, и где служил, и почему не женат, и прочие подробности личного характера. Например, Оливер Вуд – капитан, оказался настоящим герцогом Вудстоунским, где бы это ни находилось. В двадцать пять лет дважды вдовец.
Наиль сдерживал свое любопытство и читерскую способность: не хватало узнать то, за что оторвут голову. Своих секретов хватает. Так сказать, любезность за любезность: начальство не спрашивает, как он оказался на месте княжны, а он не спрашивает, как они стали пиратами. Оба почти маги.
Одному природа дала способности и тут же забрала из-за неудачной инициации. Но чутьё осталось, и потому штурман был неплохим доктором.
Оливеру природа дала способностей не больше, чем было у Клима, но герцог сделал все, чтобы развить их по-максимуму. Остальные маги его за мага не признавали, но он, обвешавшись, как новогодняя елка, амулетами и украшениями с камнями силы был способен творить заклинания. Правда, ограниченные, только контактные, но дайте приблизится ему вплотную – в порошок сотрет. Умеет, знает, практикует.
А вот Наиль мог кидать заклинания на небольшое расстояние, но против капитана не боец. И всё же пусть он единственный маг на этом корабле и в обозримом космосе, но это равновесие легко рухнет, как только поменяются обстоятельства. Наиль понимал это и старался быть дружелюбным, чтобы, при прочих равных, симпатия к нему перевесила корыстные планы. Не то, чтобы он притворялся добреньким. Наиль действительно симпатизировал этим людям, скорее воспринимая их как актеров, отыгрывающих злодеев, ведь по факту ни одного оскорбления, удара или просто подзатыльника ему от них не прилетело. Но трудно быть дружелюбным к тому, о ком знаешь, что он с радостью топит котят в помоях; и это еще самый невинный штрих в чьей-то биографии.
Ладно-ладно, боцмана можно понять: ему было пять лет и вырос он на помойке, — но больше никаких биографических подробностей Наилю знать не хотелось. На фиг, на фиг.
***
Наиль стоял на кончиках пальцев одной ноги, как прима балета Большого театра, на обледенелой фор-бом-брам-рее корабля. Разреженный холодный воздух облачками пара лениво расплывался вокруг лица, затуманивая обзор. Космос, великолепный, сверкающий миллиардами звезд, раскинулся над головой. И под ногами. И вокруг. Обледенелый бриг величественно, беззвучно, даже можно сказать торжественно, сверкая льдинками плыл в огромном ничто. Таком огромном, что мозг не воспринимал эту огромность и выдавал иллюзию, будто бы звезды близко, и их можно потрогать руками.
Звезды, скопления звезд, галактики. Наиль пытался найти знакомые созвездия, но пока безуспешно. Умом он понимал, что их рисунок с поверхности планеты Земля совсем не такой, как с поверхности Юпитера, а уж если глядеть на них совсем из другой галактики, то тем более узор не будет знакомым. Но видел же он в инете снимки других галактик, может, повезет узнать? Толку от этого ноль, прокладывать путь в космосе Наиль не умел, но всё же… Всё же как красиво! Очень!
Итак, над головой не оказалось ничего знакомого, и Наиль решил посмотреть под ногами.Он выпустил искру магии перед собой, и инерция толкнула его назад. Космос поплыл вокруг медленно и величаво, и как всегда бесшумно. Зацепившись кончиками пальцев руки за фор-брам-рею, что была ниже ярусом, Наиль остановил свое вращение и замер вверх ногами. Миллиарды звезд вокруг, и ничего знакомого. Он выдохнул еще облачко пара.
— Вижу! — раздался рядом радостный возглас капитана.
Наиль повернул голову назад и вниз, то есть вверх. То есть вниз по отношению к своему телу, потому что стоял вверх ногами, и вверх относительно корабля. Капитан стоял на грот-бом-брам-рее с подзорной трубой и показывал пальцем назад. То есть назад, в данном случае, — за корму.
— Созвездие Дракона — наша галактика. — Капитан с довольным видом поправил кружевные манжеты, сверкая перстнями на смуглых пальцах, сложил подзорную трубу и пошагал по мачте вниз, в кают-компанию, прокладывать курс.Трюк с хождением по поверхностям корабля, а не плаванием, как рыбки в аквариуме, удалось совершить только пару дней назад. И сделать его могли немногие, только те, в ком магии было побольше, да и то после нескольких неудачных экспериментов с гравитацией. Точнее, не совсем с ней, а с нестандартным использованием свойства черного металла впитывать магию. Люди были напитаны ею в той или иной степени и потому как бы примагничивались, прилипали к металлу. В обычной среде это было совсем незаметно, но в отсутствии гравитации этих магнитных крох хватало. Главное, не прыгать и не делать резких движений. Именно поэтому весь корабль по кончикам топов от бушприта до флагштока на корме был укрыт сетями, чтобы ловить неудачников. Наиль после шторма не досчитался нескольких человек, но не решался спросить, где их потеряли — смыло штормовой водой или унесло в космос.
Он тоскливо посмотрел в другую сторону, туда куда был направлен нос корабля, туда, куда тот двигался с неизвестной космической скоростью. Возникло стойкое ощущение, что бриг плывет домой, туда куда хотелось Наилю. Жаль, что его дом в другом мире. Он немножко умел путешествовать во сне между двумя мирами, но добраться домой на корабле через космос? Бред. Но сейчас везде вокруг бред.
Наиль отломил сосульку от юферса и засунул в рот. Когда неизвестная штормовая и магическая сила телепортировала их в космос, часть воды замерзла под днищем, все мокрые детали рангоута и такелажа покрылись льдом. Это было относительно даже неплохо: как известно, морская вода не замерзает, точнее, замерзает при более низких температурах, и сначала в лед превращается чистая. В общем, получилось так, что у них есть замороженный запас воды.
Сухо и тепло оставалось только вокруг относительного центра — сферы — на палубе, в каютах и трюме. Носовая часть, днище и все, что дальше — типичный Северный полюс.
— Ваша светлость, ужин готов, — донеслось сверху, над головой, то есть снизу с палубы.
Клима, приставленный к нему в качестве слуги, старательно исполнял ненужные «светлости» обязанности. Наиль мысленно морщился на это классовое неравенство, но демократию внедрять не спешил. Во-первых, образования и знаний было недостаточно. Во-вторых, не было авторитета — как ни крути, но он сопляк и слишком молод, чтобы указывать. В-третьих, невыгодно. Простая житейская мудрость: не плевать против ветра. Вокруг взрослые и опытные мужчины, вмиг согнут в бараний рог, и будет он магичить в кандалах безо всяких прав человека и, не существующей в этом мире магии, конституции.
– Что на ужин? – вежливо поинтересовался Наиль.
– Свежая рыба, ваша светлость.
Наиль поморщился еще раз. Рыба была не просто свежей, а размороженной. Экипаж смекнул, что в глыбе льда под килем вместе с водой замерзла провизия и расковырял часть обшивки. За диверсионную несанкционированную пробоину влетело особо инициативным, но не сильно.
Нет, Наиль морщился не из-за рыбы. Вчера, осматривая результат диверсии, он заинтересовался слабым свечением магии в слое льда над форштевнем и обнаружил страшную находку. Один из утерянных моряков не был ни смыт за борт во время шторма, ни улетел в космос после. Брр-р. И, между прочим, там до сих пор и остался. Страшно подумать, что совсем рядом находится труп человека. А еще страшнее — о том, что… Нет, Наиль надеялся, что до каннибализма дело не дойдет.
Невероятные повороты судьбы. Десять дней назад пленник. Неделю назад, после раскрытия инкогнито, он был просто юноша с магией. Достаточно перспективный, но мутный тип с неизвестными целями и возможностями. Если бы не эта телепортация в космос, кто знает как сложилась его судьба. Пираты могли оставить его на корабле, но в качестве кого? Раб? Маг на побегушках? А может выкинули за борт или отдали на расправу пиратскому барону. Кстати, тоже не выясненная до конца тема, ведь пираты выполняли чей-то приказ. У них были какие-то планы на княжну и кто знает вернемся домой и он опять пленник? Ладно, здесь и сейчас план один: выжить.
Но пока Наиль единственный достаточно сильный маг на этом корабле и в обозримом космосе. Не король, конечно, но, скажем, граф, точнее — сын графа, виконт. А дворянину по статусу положен слуга.
— …и камзол, а не это вот тряпьё, — поморщился капитан и выделил ему из своего гардероба «платье», шары-шорты и лосины. То есть камзол, кюлоты и чулки.
Наиль с ужасом посмотрел, как плывут в его сторону белые щупальца колгот, и устроил истерику:
— Я это не надену!
В кают-компании взорвалась лампочка, где-то за переборкой шарахнуло молнией, и из трюма понеслись маты.
Капитан печально вздохнул:
— Pourquoi? Тебе бы это очень подошло. Belle! Такие великолепные ноги, и…
Наиль прекрасно знал, как смотрятся его балетные ноги в колготах, но он сейчас не на сцене и не танцует, и вокруг не зрители, а пираты, и потому не желал терять ни грамма своего достоинства. Его и так немного. Наиль напрягся для спора, и графин на столе треснул.
Герцог сдался:
— Так. Eh bien, d'accord. Хорошо. Твои предпочтения?
Наиль ткнул пальцем в Корта. Квартирмейстер и наемник был одет в кожаный доспех, черные штаны и сапоги — так одевалось большинство пиратов. Отличались только покрой и цвет рубах, штанов и шляп. Плюс, украшения и оружие представляли собой фантазии на любой вкус. Капитан пробормотал: «Скукота и убожество», — и разрешающе махнул рукой.
В очередной модной битве Наиль отстоял право ходить босым, а герцог уговорил его на серьгу. Наиль согласился, предполагая, что это будет обычное пиратское кольцо, но это оказалась женская висюлька «а-ля люстра». В споре за фасон серьги пострадал кофейный позолоченный сервис и два матроса получили ожоги шаровой молнией. Злой боцман, с яростным рыком появившись в дверях, закончил спор счетом «один — ноль» в пользу Наиля.
***
Наиль смотрел на себя в зеркале и вместо школьника видел незнакомца в пиратской одежде. Белая блуза и джинсовая безрукавка из дома, короткие кожаные брюки, золотая серьга в ухе. Казалось бы, не впервые ему одевать на сцену маскарадный костюм. Да, лицо изменилось – черты лица заострились, как и весь он сам похудел, но дело не в этом. Взгляд. Такой взгляд ему был не знаком. Чужой какой-то, настороженный, дикий.
Каких-то десять дней на корабле.
Сначала стресс, когда он был пленником и боялся, что его раскроют и убьют. Горькое чувство предательства от того, что княжна и Горин обманули его (случайно или умышленно), но бросили его одного.
Потом шторм и обморок. Пару дней лихорадки не добавили здоровья. А после организм работал на износ, пытаясь выжать из себя всё на что способен, понять новые свойства и магические способности. Да и просто выживание в бескрайнем холодном и бесконечном пространстве – это что-то за гранью разумного. Удивительно, что он еще не рехнулся.
Космическую тишину разорвал истошный крик:
— Полундра!