(События с точки зрения Петрова Олега по прозвищу Лось)
Капец! Опять! Опять это случилось! Взрыв мозга! Отправилось ко всем чертям мое спокойствие! Выбит из колеи. А-а-а! Это когда-нибудь кончится? Только я успокоюсь, забуду, вырву из сердца эту занозу. Опять.
Четыре года назад.
Я не запомнил, что это было за мероприятие на городской открытой сцене выступали коллективы школ. То ли ко Дню Победы, то ли праздник какой. Факт в том, что одна группа нарядилась пионерами: красные галстуки, белые рубашки.
Кто, скажите, кто разрешил ему надеть эти гребаные гольфы с короткими шортами? Это вообще законно?
Я больше ничего не запомнил. Ни его лица, ни самой сценки. Меня как будто оглушило. Подушкой со всего размаху. Как вспышка молнии. Ослепило.
Изрисовал три блокнота этими пионерами и ногами в гольфах...
Но постепенно забылось.
Три года назад.
Я не помню, за каким хером приперся на тот концерт. Наверное, мама выступала и меня заставила смотреть из зала всю эту тягомотину. Что там было? День города? Юбилей фирмы?
Асса! И на сцену выскочили джигиты.
Писец. Опять. Вот только опять молния. Вспышка. Я ослеп. Ослеп, но запомнил это видение.
Крылатой птицей взлетает вверх. Асса! Вжих. Нет, не могу это описать. Четко помню, как юный джигит на секунду замирает в воздухе, наплевав на законы гравитации. Ослепительная улыбка, точеные легкие ноги, стремительные и рискованные сальто.
Я был сражен наповал. Я стал фанатом группы. Собрал все плакаты, которые смог достать. Изрисовал пачку бумаги на эскизы, наброски. В блокнотах год сплошь гибкие джигиты
Но коллектив распался. Я потерял его. Своего второго ангела. Мою музу. Вырвал из сердца, забыл, вычеркнул. Не может быть такого. Я его придумал.
Бросил рисовать. Все остальные референсы — это всё не то, не так, не красиво.
Два года назад.
Школьный конкурс. То ли конкурс талантов, то ли поздравление всех женщин с 8 Марта.
Одноклассница не придумала ничего лучшего, как показать свой талант в бальных танцах. И притащила себе в пару не одноклассника, а пацана из своей студии танцев.
Тихий, скромный, забитый ботаник. Бледный, тощий, волосы прилизаны. Глаза в пол. Никто не замечал его, пока не заиграла музыка.
Нет, в тот раз не было молнии. И грома не было. Удар подушкой? Нет.
Мне просто пришлось заново учиться дышать. И срочно!
Еще один ангел, который украл мое сердце. Моя муза.
Чудо случается, но не три раза подряд. Я не мог упустить это чудо. Вытряс из Ленки все, что смог. Имя, фамилию, класс. И даже название танца и музыки. Мелодия до сих пор стоит рингтоном в телефоне.
Наиль, учится на год младше.
Сильно охренел, что это чудо встречал в школе почти каждый день и не заметил ни разу.
Как такое возможно?
А вот, оказывается, бывает.
Бросил учиться. Совсем. Мне позарез нужно было остаться на второй год. Очень.
Круглыми сутками рисовал или читал в интернете мангу. Придумывал свои истории, где главный герой — моя муза. Ангел. Тихий и невзрачный, пока не на сцене.
Как же ругалась мама. Вот только мне было плевать. Я знал, что ангелы не ходят толпами. Уж точно не здесь, не в нашем Задрипинске. Четвертого раза не будет.
Этот год.
Никогда не думал, что буду с радостью ходить в школу. Приходить пораньше, чтобы… Чтобы наблюдать, запоминать, собирать информацию. Штирлиц — мое второе имя. А потом рисовать и черкать в блокноте.
Наиль. Тихий, забитый ботаник, глаза прячет под длинной челкой.
Я собирал информацию, исподтишка фотографировал (это референсы! а не то, что вы подумали).
Но не мог вот так сразу навязываться в друзья. Сначала я хотел узнать секрет. Как он умеет из серой мышки превращаться в ангела?
Так и не узнал секрет.
Обычный человек. Теперь мой одноклассник. Наиль. Мы почти подружились. Стало легче. Я стал рисовать и других персонажей, даже завел группу в соцсети и брал коммишки за небольшие деньги. Всё польза, хоть блокноты и ручки покупать на свои честно заработанные.
А потом он исчез.
Он и раньше пропадал на день, два, неделю. Соревнования, выступления и прочая мишура. А тут пропал на всю зиму.
Было сложно. Тревожно. Удалось не бросить учебу и не сорваться, чтобы отправиться на поиски. Куда угодно. В Сибирь. Аляску. Африку. К черту на рога.
Человек ко всему привыкает. Думал, что сойду с ума от радости, когда Наиль вернется. Не-а, не сошёл. Сердце радостно трепыхнуло, и всё.
Я даже обрадовался, что отпустило меня эта болезнь сталкера: преследовать, запоминать. И рисовать только один образ.
Когда он буднично, привычно, как будто исчезал только на пару недель, зашел в класс и сел за свою парту. Тихий и незаметный, как всегда. Восьмой «Б» тоже не сразу понял, что кто-то вернулся. Вот честно, если бы гипс на его руке не привлекал столько внимания — никто бы не заметил вовсе.
Класс зашумел, начал задавать вопросы. А тот отмалчивался или говорил кратко. Дела, на море, у бабушки, так получилось, угу, упал, перелом.
В общем, ничего интересного. Вот у Зинки сегодня День рождения и она пришла с накрашенными губами, и училка отправила ее умываться. Это новость. Вчера двое подрались из-за Светки прямо в школе и сломали стол. Это новость. А тихоня вернулся? Так он всегда где-то пропадает. И класс через пять минут забыл это событие.
Вот так. Ангел вернулся, но никто не заметил. А мои все эмоции кончились, видимо, вымотанные бесконечным ожиданием. Было тихо и спокойно. Хорошо даже, что так спокойно и тихо.
Сегодня.
И вот опять. Гром гремит, молния бьет по темечку.
Ангел зашел в класс, но сегодня это заметили все.
Бум!
Гром? Нет, Наиль всего лишь постригся. Писец. Молния. Пылающее сердце.
Каждый год одно и то же. Ангел мой, ты слышишь ли меня?
С этим надо что-то делать. К черту разумность. Погнали!
Я сижу за первой партой, он за третьей. Кидаю пробный шар. Демонстративно навожу на него камеру смартфона и делаю снимок. Типа: «чувак, улетный вид, стрижка а-абалдеть, лайк».
Ни один мускул не дрогнул на этом лице. Наиль даже не пошевелился. Игнор.
И в этом весь Наиль. Внешне русский в маму, а характер восточный в папу. Самурай чтоб его.
Отворачиваюсь с равнодушным видом. Блин. Пробный шар пролетел мимо. Ноль реакции.
Зато у меня теперь есть классная фотка, так сказать, парадный портрет. Разглядываю. Стрижка ему правда очень идет. Тот кто стриг — настоящий мастер. Открыл лицо, линию шеи и уши. Милаш.
Люблю лопоухих. Таких как: Уилл Смит, Ченнинг Татум и Мулан (но я вам этого не говорил). Шикарно.
Кажется, что Наиль не изменился совсем. Но это только кажется. Взгляд изменился, стал жестче, наглее. Подбородок тверже. Скулы резче. Бедняжка. Где ж тебя столько мотало? Похудел. Гипс этот чертовый от ключицы до запястья. Только кончики пальцев видны.
Пальцы... Сейчас только один виден. Средний. Он же мне фак на фотке показал!
Ну блин… ну я тебя… я не знаю, что я с тобой сделаю! Знаю.
Пробный шар был не мимо. Запускаю следующий.
Вскакиваю, собираю учебники-тетрадки и шумно плюхаюсь на соседний стул за его парту.
Одноклассники замолкают на минуту. Не даю им придумать и озвучить вслух херню (попадут ведь в правду), сообщаю свою версию:
— Эльчин, ты обещал! Футбол ведь сегодня. Помнишь? — Черт. Про футбол зря брякнул, он не фанат и я тоже не, но не в кино же звать?
Наиль чуть шевельнулся, чуть прищурился. Удивлен. И какие будут твои действия, мой ангел?
— Помню. Футбол, — спокойным голосом соврал и он тоже. Посмотрел насмешливо. — А ты обещал мне с химией помочь.
Обожаю эти смешинки в его глазах!
— Ваще не вопрос. Сделаю.
— Замётано.
Вот так просто и легко согласился Наиль на мой бред и зайти в гости. Футбол же может быть у меня дома? По телеку посмотрим или на компе. Да ведь?
Черт. У меня бардак дома и его фотки везде. Что делать?
Мысли панически метались о будущем, и я пропустил удар из настоящего, замешкался, когда Лизка ехидно напомнила:
— Петров, так у тебя по химии тройка! И я думаю что...
Капец! Ну вот… Посыпалось…
Вдруг слышу голос слева, его голос:
— Лиза, извини меня, пожалуйста, — и такой проникновенно доверительный тон…
— А? — растерялась Лизка, мгновенно забыв чего она там думает.
— Я был груб осенью. Нахамил. Прости, — сказал Наиль, проникновенно смотря этой дуре в глаза.
Отлично, увел тему в сторону. Молодец! Так эту язву.
— Одних извинений недостаточно, — вздернула по-королевски носик эта… тварь. Быстро сообразила, уважаю.
— Пять? Десять? Двадцать? Сколько нужно извинений? — все также доверчиво, притворяясь тупым, спросил мой ангел, но я слышу смешинку в голосе.
— В кино сводишь, — требует эта подлюка. — Завтра после уроков. И чтобы фильм был про...
— Ладно, — ставит точку в этой бредятине Наиль.
Ох, эта ссу...
Окей, ладно. На фильм я тоже схожу, кинотеатр — он для всех. К тому же мой футбол (очень надеюсь) уже сегодня, а твой фильм, Лизочка, завтра. Можно и отменить случайно.
Лиза горделиво прошлась по классу и села на стул, как на трон. Девчонки завистливо зашушукались. Не успел в классе объявиться красавчик, как Лизка его уже охомутала. (И неважно, что этот красавчик давно с нами учится).
Пока девчонки обсуждали животрепещущую тему, мальчики тем временем занимали места. Евсеев кинул портфель на моё место, чтобы сидеть рядом с Федосовой. Каримов махнулся местами с Толстым. А Виталик подсел к Сашке, чтобы было удобнее резаться в танчики на переменках.
А норм получилось. Теперь, если училка будет визжать, что ученики не на своих местах, то влетит не мне одному.
Наиль покопался в кармане, достал десятирублевую монетку, положил ее на стол. Прижал указательным пальцем и, шурша по столешнице, сдвинул на мою сторону парты.
Молча взял и спрятал в свой карман. Что бы это ни было (взятка/обряд вуду/личный глюк Наиля/прочее), а я от неожиданного подарка отказаться не могу. Монета, согретая теплом моего ангела, теперь мой амулет. Загадываю, чтобы всё получилось.
Второй шар тоже не пролетел мимо. И, кажется, прилетел ответный мяч.
Повертел монетку в кармане. Теперь только надеяться, что у нас нет расхождения по художественному признаку. Надеюсь, он любит, ну хотя бы понимает, как важно творчество вообще и искусство в частности? А конкретно: моё искусство рисовать мангу, а его вклад — позировать для картинки.
Наиль же наслюнявил палец и стёр два крестика с ладони. Обычные крестики, нарисованные синей пастой, которые рисуют на память, чтоб не забыть о чем-либо.
«Извиниться перед Лизой. Отдать десятку Лосю».
Сделано.
Он довольно улыбнулся. А Петров шумно выдохнул.
Петров совсем не подумал о том, как сложно быть «нормальным» художником, когда твой ангел — муза — так близко.