Мы сошли с ума?
О каждом из вышеназванных нормативных документов можно было бы говорить бесконечно долго и нудно, но не хотелось бы, чтобы читатель заскучал. А затронута эта тема из-за полемики, произошедшей между Европейской комиссией и банковско-страховым сообществом.
Полемика развернулась вокруг вопроса «А нужен ли нам общеевропейский орган регулирования?», и участвовали в ней значимые фигуры.
В углу финансового сектора расположились Рольф Бройер, бывший председатель правления Deutsche Bank, и Анри де Кастри, генеральный директор и председатель правления АХА Group.
В углу политического сектора разместились Александр Шоб, который недавно покинул ряды сторонников Чарли Маккриви и грандиозного плана Европейской комиссии, касающегося европейского финансового регламента, и Иеке ван ден Бург — член Европейского парламента. Со стороны органов регулирования присутствовал Фа-брис Демариньи — генеральный секретарь Комитета европейских органов регулирования рынка ценных бумаг [CESR), являвшегося составителем Директивы о рынках финансовых инструментов [MiFID].
В роли рефери выступал вице-председатель компании Goldman Sachs International Антонио Борхес.
То, что произошло впоследствии, иначе как дракой между финансистами и политиками не назовешь. Развернувшееся действо напоминало боксерский поединок из клипа 1980-х годов группы Frankie Goes to Hollywood к их песне Two Tribes, где хор поет: «Когда два племени идут на войну, выиграть можно только очко». И эти ребята действительно пытались заработать себе побольше очков.
Первый раунд
Матч начался с попытки Рольфа Бройера из Deutsche Bank ответить на вопрос «А нужен ли нам общеевропейский орган регулирования?». Сказал он нечто в следующем духе:
Что касается контроля финансовых рынков, то здесь существуют три проблемы: результативность, эффективность и подотчетность. Результативность контроля над финансовыми рынками зависит от того, на каком уровне принимаются ключевые решения — на групповом или на уровне филиала; разумеется, лучше учитывать ситуацию в пределах всей группы, чем в национальном масштабе. Эффективность контроля важна по той причине, что здесь требуются высокообразованные трудовые ресурсы — дефицитные и дорогостоящие. Дублирование ресурсов — непозволительная роскошь, которая к тому же мешает созданию однородной конкурентной среды, поскольку способна исказить условия конкуренции, а излишнее бремя контроля порождает ненужные расходы. Структура подотчетности также неясна.
Что ж, вполне логично, поэтому команда финансистов получает очко: банкиры — 1, политики — 0.
Затем Бройер наносит еще один сильный удар в живот:
В ближайшем будущем для таких компаний, какАВЫАМВО, BNP и Deutsche, необходимо создать основной орган надзора. У каждого из них в стране должен быть только один координатор по всем операциям на всей территории Европы. Для тех банков, которые в своей деятельности не выходят за пределы своей страны, в роли координатора может выступать национальный регулирующий орган. В долгосрочной перспективе надзор на территории Евросоюза должен быть прозрачным, стабильным и согласованным. В результате надлежит создать общеевропейскую сеть органов надзора наподобие Европейской системы центральных банков, другими словами — европейское Управление по финансовому регулированию и надзору (аналог британского FSA). Этот орган будет разрешать конфликты в сфере регулирования на национальном уровне и устанавливать единые, общие для всех государств-членов Евросоюза правила, а национальные регулирующие органы займутся контролем только национальных банков на основе установленных правил.
Еще одно хорошее предложение: банкиры — 2 очка, политики — 0.
Конец первого раунда
Для начала банкиры привели неплохой аргумент, который заставил вспомнить о Комитете европейских органов регулирования рынка ценных бумаг (и о Фабрисе Демариньи, оказавшимся, видимо, зачинщиком разгоревшегося спора о необходимости общеевропейского органа надзора.
Масла в огонь подлила разработанная Комитетом европейских органов регулирования рынка ценных бумаг Директива о рынках финансовых инструментов [MiFID], которая произвела эффект разорвавшейся атомной бомбы (см. главу 20 «Европейские рынки ценных бумаг — успех или неудача?»). Целью этой директивы является повышение конкурентоспособности европейских предторговых операций до уровня Америки за счет внедрения правила наилучшего исполнения (согласно которому брокер обязан исполнить приказ клиента по самым выгодным для клиента ценам) и прозрачности цен. Единственной проблемой является то, что каждое из государств-членов Евросоюза применяет MiFID по своему собственному усмотрению.
Один банкир недавно сказал следующее:
Я пришел в Комитет европейских органов регулирования рынка ценных бумаг и попросил разъяснить значение выражения «способствует консолидации» — такая формулировка присутствует в MiFID, — а в ответ услышал: «Об этом известно Вашему компетентному органу». Я поинтересовался, какой именно орган является в данном случае «компетентным» —национальный орган регулирования, орган регулирования страны, в которой расположена компания, или орган, регулирующий рынок, на котором консолидируемые акции наиболее ликвидны. Ответ оказался стандартным для политиков — мой вопрос был просто проигнорирован.
Что касается заданного вопроса, то можно было бы, наверное, ответить что-нибудь вроде «не понимаю, что означает ваш вопрос», потому что он слишком сложный и запутанный. Остается лишь поражаться предпринимаемой политиками, органами регулирования, банкирами и корпорациями попытке обсуждать подобные вопросы на общем языке. Вероятно, вся проблема в том и состоит, что общего языка попросту не существует, а без такового нет и общих правил?
Итак, весь спор сводится к выбору уровня регулирования: национальный, региональный или глобальный. К слову, недавно еще один банкир признался:
Чарли Маккриви сказал, что План действий в сфере финансовых услуг (FSAP) —последняя европейская разработка в области регулирования, однако уже есть люди, которые говорят: «Возможно, это было ошибкой». Мы как банкиры i должны просить Европу о создании единого органа надзора, который будет работать по единым правилам, нормам и процедурам.
Он был обеспокоен возможностью установления европейскими Странами своих собственных правил. Та же проблема беспокоит Рольфа Бройера и большинство других банкиров.
Второй раунд
Второй раунд открыл Фабрис Демариньи — генеральный секретарь CESR. Фабрис, нам, конечно же, нужен общеевропейский орган регулирования?
CESR будет оказывать давление с целью сближения систем банковского надзора. Предпосылкой для нормальной работы такой схемы является объединение органов надзора в единую сеть, где у каждого будут одинаковые полномочия... так, если два национальных регулирующих органа не сумеют прийти к единому мнению по какому-либо вопросу, они смогут обратиться к группе коллег для выработки решения.
Мммм...
Говоря иначе, если два надзирающих органа разойдутся во взглядах, им следует пойти и посоветоваться с друзьями. А если и их взгляды обеим сторонам тоже не понравятся, что тогда?
Извините, но за этот аргумент вы очко не получите.
Однако, как оказалось, у Демариньи совсем иные приоритеты:
С Комитетом европейских органов регулирования рынка ценных бумаг произойдет метаморфоза: организация сфокусируется на операционной сфере, будет разрабатывать общие операционные технологии и определять основные направления их интеграции. Наши приоритеты процесса сближения надзорных органов базируются на риске и факторах, действующих в пределах Евросоюза, которыми CESR может управлять. Следовательно, мы сосредоточимся на таких аспектах, как: мораторий на конфликтные требования страны регистрации компании и страны, где расположен ее филиал; разработки в области ИТи технологий совместного использования данных по проблемным вопросам и в целом управление данными; применение MiFID; последовательность внедрения международных стандартов финансовой отчетности (МСФО) и управление активами; Директива о корпоративном управлении; трансграничные банковские операции в контексте возможностей саморегулирования.
Что ж, дел невпроворот, но очка они все равно не получат. А что думает Комиссар Европейского Союза по внутреннему рынку, господин Александр Шоб?
Термин «единый орган надзора Евросоюза» вышел из употребления, поскольку он возвращает нас к идее единой структуры и единого европейского рынка. Это упрощенный подход. В одних обстоятельствах правильным решением является гармонизация, в других — это лишь часть решения, а порой — решение, в корне неверное.
Думается, вы просто решили подстраховаться. Ну же, Алекс, что вы полагаете на самом деле?
Что нам действительно нужно создать, так это европейскую систему надзора, что вовсе не означает единый орган надзора. Подразумевается европейская система правил, которые можно будет применять в общенациональном масштабе.
Вот в чем суть.
Итак, вы полагаете, что нам нужен надежный способ, позволяющий избежать политической конфронтации. В конце концов, если мы просто возьмем брюссельские директивы и, не особо церемонясь, скажем: «Уважаемый премьер-министр Великобритании, нравится Вам это или нет, но мы принимаем на себя ведение дел Управления по финансовому регулированию и надзору [FSA) и, многоуважаемый канцлер Германии, то же самое относится к Федеральному ведомству по надзору за финансовым сектором [BaFIN), и, кстати, дорогой президент Франции, Ваш Департамент финансовых рынков [AMF] мы тоже возьмем под свое крыло», то в итоге придем к политической войне.
Давайте-ка бросим мячик банкирам и посмотрим, смогут ли они с ним справиться.
Ну уж нет, очков вы не получите. Банкиры — 2, политики — 0.
Конец второго раунда
Вообще-то в данный момент больше всего поражает соотношение доходов политиков и банкиров, которые так мило соседствовали друг с другом на проходившей встрече.
Сколько зарабатывает господин Шоб: € 100 тыс. в год? € 200 тыс.?
А вот этот джентльмен по соседству, Антонио Борхес, вице-председатель компании Goldman Sachs International! € 10 млн в год? €20 млн?
Неудивительно, что банкиры, политики и органы надзора никак не могут поладить. Ведь финансисты так и норовят поживиться за счет нищих политиков и граждан, не так ли?
Может быть, все дело именно в этом. Политики наблюдают за тем, как банки и страховые компании загребают лопатой денежки добропорядочных граждан, и потому побуждают регулирующие органы к действиям. Регулирующие органы, со своей стороны, изо всех сил стараются понять, чего от них хотят политики, но все равно остаются не более чем промежуточным звеном между мечтами политиков и реалиями рынка. Другими словами, регулирующие органы никогда не смогут одержать победу.
В то же время отрасль может сколько угодно жаловаться на бремя расходов, связанных с регулированием, однако это не мешает ей купаться в баснословных барышах. В 2005 году прибыль до вычета налогов у 1 000 ведущих мировых банков составила $ 554,1 млрд, рентабельность инвестированного капитала достигла рекордной отметки в 19,9 %, прибыль за вычетом налогов выросла на 30,3 % по сравнению с 65,4 % в 2004 году. Не так уж и много, но все же вполне приличная прибавка.
Многие игроки в отрасли заявляют, что сейчас на рынке наблюдается временная тенденция к повышению цен, и некоторые даже предсказывали банковский крах, но их опасения не подтвердились. Вместо этого отчеты почти всех крупных банков первой категории, включая HSBC, Goldman Sachs, Lehman Brothers, Bear Stearns и Morgan Stanley, продемонстрировали рост, выражаемый двузначной цифрой, а премиальные фонды компаний Лондонского Сити достигли рекордных размеров. Тем не менее пессимисты предрекают банкам скорую гибель и утверждают: «Это не может продолжаться долго». Они называют Прощай, идея саморегулирования.
Поскольку регулирующие органы радикальным образом трансформируют мировые финансовые рынки, становится важным один-единственный вопрос: где мы найдем стабильность и рост? Чем больше регулирующие органы вмешиваются в работу рынков, тем менее стабильными они становятся. В конце концов, внедряя любые изменения, мы создаем нестабильность, а рынки и люди хотят стабильности. Мы все не любим изменения.
Что ж, перейдем к третьему раунду нашего европейского боксерского поединка.