Спустя полчаса дороги по вечернему городу мы были у моего дома. Я почему-то нервничала, и не могла никак объяснить себе причину своего волнения. Михаил — человек приличный, и вряд ли может повести себя некрасиво по отношению к девушке, пусть даже одинокой и беззащитной. Кофе я действительно варю отменный, ему точно понравится. Да и квартира у меня хорошая, не стыдно пригласить в гости. От тёти в наследство осталась. Она у меня была известной актрисой театра и жила на сцене. Эту квартиру ей подарило государство на пятидесятилетний юбилей за заслуги в искусстве, а роскошный современный ремонт уж я сделала здесь сама, благо неплохо зарабатываю. Точнее зарабатывала. Черт, работу ведь я так до сих пор и не нашла.
В полной тишине мы с Мишей поднялись ко мне и расположились на кухне. Я достала турку и занялась процессом.
— В общем, когда-то давно у меня все было хорошо, я не пила, не курила, и даже не ругалась матом. — начала свой рассказ шутливо-эпичным тоном. — Но все как-то пошло наперекосяк, когда меня бросил муж. Тот самый Никита, из «Андерсона». Я его капец как любила. Прям думала, он судьбинушка моя, кровинушка. На все готова была ради него. Хоть сдохнуть. Бегала за ним по началу, умоляла вернуться. Думала, это все из-за того, что детей у нас так и не получилось заделать. Мы до этого два года пытались и все в пустую. Говорила, давай на ЭКО пойдём, придумаем что-нибудь, но он ни в какую не соглашался. Хотя при этом не брезговал меня периодически потрахивать, уж не знаю, из жалости, или из чего.
Я прервалась, помешала кофе, и посмотрела на Мишу. Он сидел, откинувшись на спинку стула и сложив руки на стол, очень внимательно слушал.
Меня вдруг охватило крайнее смятение. Какого черта я все это ему рассказываю? Совершенно чужому, постороннему человеку? Как-то странно это выглядит, и чувствую я себя при этом тоже довольно странно. Будто на исповеди. Но вопреки здравому смыслу — рассказать все же хочется. Словно если я расскажу, мне вдруг полегчает.
— А потом я узнала, что он уже почти год, как с другой телкой параллельно тусит, — неловко ухмыльнувшись, отвернулась обратно к плите. — Думала, руки на себя наложу. До такой степени крыша поехала. Но, к счастью, ума хватило одуматься. Тётушка моя уже сильно в возрасте тогда была. Она как мама мне, одна, считай, вырастила. Вот из-за неё только остановилась. Подумала, ну как я её без помощи оставлю? Да и удара такого она бы не пережила.
— А где твои родители? — поинтересовался Миша.
— Они погибли, когда мне было семь. Несчастный случай.
— Мне жаль…
— Я давно смирилась. Сначала тётя говорила все время, что они куда-то уехали и вернутся нескоро, а потом… Когда она сказала правду, я уже привыкла жить без них. Наверное, поэтому перенесла не так болезненно, как могла бы.
Я сделала паузу, он тоже молчал. Да и что тут скажешь? Жалеть меня уж точно не стоит, а другие слова сейчас были бы неуместны.
Вздохнула, отбросила болезненные детские воспоминания и постаралась вновь вернуть своему голосу шутливый тон. Я ведь не жалуюсь? Просто делюсь воспоминаниями, потому что он сам попросил.
— В общем, очухалась я немного после новости о похождениях Никиты к Илоне, так зовут бывшего мужа и его новую жену, как вдруг бамс — у меня задержка. Думала на нервной почве, но нет, оказалось, что я беременна! Господи, Миш, ты не представляешь, как я была счастлива! На первом УЗИ ревела от счастья, когда на экране мне показали, как бьется маленькое сердечко… Бывшему я ничего не сказала. Он свой выбор уже сделал, и я решила, что рожу для себя. Да и не нужен мне был никто, я бы сама справилась! Накопления были, квартира своя, да и голова на плечах на крайний случай. Вот только родить было не суждено. Замершая беременность на довольно большом уже сроке. Малыш умер прямо внутри меня. И я не знаю, почему так произошло.
К горлу подступил комок, говорить об этом вслух оказалось намного болезненнее, чем я ожидала. Мне нужна была пауза, чтобы справиться с эмоциями, и я замолчала. Миша терпеливо ждал, не задавая лишних вопросов, за что я была ему очень благодарна.
Сняла с плиты едва закипевший кофе, разлила его по чашкам, села за стол напротив моего гостя, избегая его прямого взгляда.
— Ну а потом, спустя полгода не стало моей тёти. Единственного во всем мире родного и близкого мне человека. Вот так и живу с тех пор, одна и никому не нужная. Ищу утешение на дне бутылки, — горько усмехнулась и отхлебнула кофе из своей чашки. — Кажется, я что-то забыла… Ах да, меня же еще недавно уволили! Бывший шеф, говнюк, как узнал, что я развелась, стал домогаться, приставать постоянно. А на последнем тимбилдинге облапал меня во время квеста. Я ему пощёчину при всех залепила, да ещё и старым козлом назвала. Он, гад, зло затаил, уволил меня, и напоследок пообещал, что приличную работу в этом городе мне теперь не найти. Я на него в суд подала, да только даже не смотря на все мои таланты, тягаться с ним оказалось не по силам, благодаря нашей замечательной коррумпированной системе. А работу нормальную, кстати, как и обещал этот урод, найти я так и не могу. Как пропью все свои сбережения, пойду, наверное, куда-нибудь полы драить. Или машины мыть. Или в проститутки сразу, Илоночке с подружками на радость.
Я зло улыбнулась и сделала еще один глоток ароматного напитка.
— Как называется компания, в которой ты работала? — беспристрастно поинтересовался Михаил.
— Зачем тебе это знать?
— Раз спрашиваю, значит, есть причины, — уклончиво ответил он, наконец, попробовав мой кофе.
— Хочешь и тут мне помочь, образец мужества и благородства? — грустно усмехнулась я.
— Нельзя оставлять несправедливость безнаказанной, — непринужденно отозвался он.
— И откуда ты только такой справедливый взялся? — посмотрела в его синие глаза.
Черт, какой же он все-таки красивый! И благородный. Жаль только, что романтические отношения завязывать со мной не стремится. Вообще, это какой-то нонсенс. Впервые в жизни встречаю мужчину, которого так интересуют мои проблемы, и совсем не интересует, что у меня под юбкой. Странный он какой-то.
— Ты не ответила на вопрос, Камила, — мужчина сделал очередной глоток из своей чашки, но ожидаемой похвалы от него я так и не услышала.
Может, и кофе ему мой тоже не понравился? Что за невезуха, блин.
— Да ладно, забей. Ты и так уже очень много для меня сделал, — допила остатки напитка и встала из-за стола, чтобы заполнить свою опустевшую чашку порцией виски. — Не хочу потом до гробовой доски чувствовать себя твоей должницей, — с напускным весельем пошутила, кивнув головой на литрового «Джека» в своей руке. — Будешь?
— Нет, спасибо.
Ну, нет, так нет. Пожала плечом и опустила бутылку на стол. Мне-то уж точно одной порции на сегодня будет мало.
— Тогда расскажи о себе?
— Я пас, — отрицательно качнул головой мужчина.
— Что так?
— По сравнению с твоей историей, у меня все просто шикарно, — грустно усмехнулся он.
— Не хочешь, чтобы я обзавидовалась? — широко улыбнулась ему в ответ, сделав большой глоток приятно обжигающей горло жидкости.
— Не хочу.
— Тогда расскажи, чего вдруг ты мне помогаешь так бескорыстно? Ты альтруист что ли? Или кто-то типа того?
Он негромко рассмеялся. Блин, и смех у него такой классный. В груди аж все свело от досады. И почему я ему не нравлюсь?
— Просто если я могу в чём-то помочь человеку, почему бы этого не сделать? — весело ответил он.
— Слушай, а ты правда существуешь? — с напускной серьезностью поинтересовалась я. — Или я допилась уже до белочки, и на самом деле ты просто галлюцинация?
— Существую.
Впервые за все время он вдруг улыбнулся мне с самым настоящим теплом во взгляде. Или принятый алкоголь уже успел ударить мне в голову? Во всяком случае, дальнейшая беседа у нас потекла в совершенно ином, каком-то добром и дружеском русле.
Миша признался, что дико голоден. С самого утра некогда было поесть, и он не отказался бы от чего-то более существенного, чем просто кофе. К счастью, я как раз вчера сделала себе лазанью, которую безумно любила, и, так же как и кофе — умела готовить. Так что, разогрела её и блеснула ещё и своим кулинарным мастерством.
— Спасибо, это было очень вкусно, — признался он, когда поданная ему порция еды была полностью уничтожена. — И кофе, кстати, тоже был очень хорош.
— На здоровье, — улыбнулась ему, и почувствовала, что плыву — выпитое за это время количество «Джека» хорошо долбануло в голову.
— Кажется, тебе уже хватит, — заявил вдруг мой гость, указав взглядом на мою чашку с остатками алкоголя. Блин, мысли он читает, что ли? — Ты бы лучше тоже поела.
— Да ладно тебе, не надо включать заботливого папочку!
Я небрежно махнула рукой, и, о ужас, неловко задела чашку, которая тут же полетела на пол, разбилась в дребезги и забрызгала остатками виски наверняка дорогущие брюки моего гостя! В панике схватила кухонное полотенце и бросилась вытирать их.
— Камила, ничего страшного, успокойся…
Он буквально силой заставил меня оставить его брюки в покое, подняться, и тут наши взгляды встретились. Он был так близко, пах так вкусно, и эти глаза… Два огромных, невероятно синих сапфира буквально загипнотизировали меня. Сама не поняла, как потянулась к его губам. Словно это и не я была, а какая-то непреодолимая сила, с которой бороться было бессмысленно, да и совсем не хотелось. Поцеловала раз, другой, третий, а он стоял, как истукан, и ничего не делал. Даже пьяная я вдруг испытала такую дикую неловкость, что захотелось поскорее убежать, спрятаться от него куда-нибудь, забраться с головой под одеяло, и больше никогда оттуда не вылезать! Отступила на шаг, опустив взгляд в пол; щеки полыхали, сердце выбивало бешеную дробь. Уже хотела извиниться, но не успела. Он вдруг шагнул ко мне на встречу, схватил, прижал к себе, и впился в мои губы яростным поцелуем.
Боже…
Это было каким-то безумием, мы целовались так, как еще никогда и ни с кем прежде. Я подставляла его жадным губам лицо, шею, грудь, его руки исследовали мое тело, хватали за волосы, забирались под блузку. А когда он расстегнул бюстгальтер и накрыл ладонью обнаженную грудь, осторожно сжав её до отказа, я не смогла сдержать громкий стон.
Он открыл глаза, посмотрел на меня затуманенным взглядом, и вдруг отпустил. Сразу стало как-то невыносимо холодно, и я тут же потянулась к нему. Вернуть, вернуть на себя его руки, скорее вернуть его губы… Но он был непреклонен. Вцепился в мои плечи, удерживая на расстоянии, и строго посмотрел в глаза.
— Мне пора ехать.
— Нет! — буквально простонала я. — Прошу, не уходи! Не оставляй меня одну!
— Мне, правда, пора…
Сознание накрывает безумным отчаянием, и мне плевать в этот момент, как я выгляжу, что он может обо мне подумать. Плевать, что мое положение довольно унизительно.
— Неужели я тебе совсем не нравлюсь?!
— Нравишься, даже слишком, — слегка охрипшим голосом признаётся он.
— Тогда в чем дело?! — я уже ничего не понимаю.
— Дело в том, что я женат.
С минуту я беспомощно смотрю на него, испытывая сильнейший шок. Дышу, моргаю.
Он что, действительно сейчас сказал, что женат?!
— Что? — медленно переспрашиваю. — Пожалуйста, скажи, что я ослышалась!
— Нет, ты не ослышалась, Камила.
За доли секунды я прихожу в бешенство, со злостью отталкиваю его от себя, и, как безумная, ору:
— Что ты тогда здесь делаешь?! Вали отсюда! Вали к своей жене!
Он тут же скручивает меня по рукам, снова прижимает к себе.
— Успокойся…
— Отпусти! — рычу и бьюсь в его руках, как птица в клетке. — Убери свои руки! Не трогай меня!
И тут он встряхивает меня, не очень сильно, но достаточно, чтобы я притихла и испуганно уставилась на него.
— Прекрати истерику. Тебе надо завязывать с алкоголем.
Еще несколько секунд я растерянно смотрю на него, после чего он, наконец, отпускает, разворачивается и идет к выходу. Я же так и продолжаю стоять на месте, не в силах заставить себя пошевелиться.
У порога он оборачивается, и спокойно говорит, так, будто только что ничего необычного между нами не происходило:
— С работой я могу помочь. Протрезвеешь — позвони.
Спустя еще минуту я слышу, как из прихожей доносится звук захлопнувшейся двери, даю волю слезам и медленно оседаю на пол.