— Можно войти? — Миша указал взглядом на открытую дверь моей квартиры.
Я растерянно оглянулась на неё, испытывая при этом самые противоречивые чувства. Только что я заявляла Никите, что посторонним мужчинам вход в мое жилище воспрещён, а теперь… Отказать Мише не могу. Хотя бы уже по одной той причине, что слишком много хорошего он для меня сделал. Сама приглашать его не стала бы точно, но сказать «нет» в ответ на его просьбу я не в силах.
— Да, входи, конечно…
Одним взглядом он предложил мне зайти первой, и только после того, как я молчаливо подчинилась и перешагнула порог своей квартиры, вошёл следом и захлопнул за собой дверь.
— Зря ты сказал при Никите такое, — укорила я его, нервно обхватив себя руками. — Он ведь теперь на весь город разнесёт…
— Почему ты не отвечаешь на звонки? — грубо перебил он меня, требовательно посмотрев в глаза.
Я отвела взгляд и закусила губу, не зная, что сказать. Признаться в своей трусости было выше моих сил, но и обманывать его, выдумывая несуществующие причины, не хотелось. Казалось, он видит меня насквозь, и без моего ответа на свой вопрос и так все прекрасно знает. Но зачем-то хочет услышать это от меня, глядя в упор и терпеливо ожидая, когда же я, наконец, соизволю признаться. Только ничего подобного он так и не дождался. Все, на что меня хватило, это произнести едва слышное:
— Прости…
— Никогда больше так не делай, — грозно потребовал он.
Кивнула. И почему вдруг стало так стыдно за свой поступок? Я всегда считала, что имею полное право не отвечать человеку, если не хочу с ним разговаривать, так почему же сейчас это стало казаться неправильным?
— Не буду…
— Нам надо поговорить, Камила. Давай пройдём в кухню, и ты сваришь нам свой роскошный кофе?
Он что, серьёзно? Какая кухня? Какой кофе? У него там сын болеет, а он собирается тут кофе со мной распивать?!
— Как себя чувствует твой сын? — спросила не своим голосом. — Разве тебе не нужно быть сейчас рядом с ним?
Миша ничего не ответил, но черты его лица будто слегка заострились. Он вдруг резко пошёл на меня, так и оставив мой вопрос звенеть в воздухе без ответа. Я непроизвольно попятилась от него, пока не ткнулась спиной в длинный платяной шкаф. Хотела уйти в сторону, но он не позволил, поставив руку на плоскую дверцу мебели с той стороны, в которую я собиралась сбежать.
— Посмотри на меня, — потребовал непреклонным тоном.
Нервно выдохнула и подняла взгляд. В сердце словно кольнули чем-то острым, так красивы были его внимательные глаза.
— Ты нравишься мне, Камила, — Миша наклонился к моему лицу непозволительно близко, так, что аромат его кожи, смешанный с невыносимо приятными нотками терпкого парфюма, мгновенно задурманили мне голову. — И чем больше я тебя узнаю, тем сильнее нравишься. Я знаю, что это взаимно.
Боже, зачем он это говорит! Стало трудно дышать, и я снова опустила взгляд. Не знаю, от чего смутилась в большей степени — от того, что мои чувства к нему так очевидны, или же от того, что они оказались взаимными… Но какое это имеет значение, если у него есть семья? Между нами все равно никогда ничего не будет! Я ни за что на это не соглашусь. Никогда.
— Камила, смотри на меня, — снова строго потребовал он.
Подняла глаза и посмотрела на мужчину. Это давалось мне нелегко, я задыхалась от переполняющих эмоций, и никак не могла произнести вслух то, что должна была. Его взгляд неуловимо изменился, брови слегка нахмурились.
— Ты побледнела. Хорошо себя чувствуешь?
— Все в порядке, — на самом деле ни черта не было в порядке, меня бросало то в жар, то в холод, и, казалось, что вот-вот я просто потеряю сознание.
Внезапно на мою щеку опустилась прохладная мужская ладонь, заставив меня вздрогнуть и затаить дыхание, провела большим пальцем по скуле, слегка погладив её, потом бережно легла на лоб.
— Ты горячая, — заключил Миша с беспокойством во взгляде.
А потом вдруг ни с того ни с сего потянул за пояс моего плаща, развязав узел на талии.
Я не сразу сообразила, что произошло, когда полы плаща опали в разные стороны, а взгляд Миши расфокусировался и заскользил сверху вниз по моей фигуре. Спохватилась и торопливо запахнула плащ обратно, но было уже поздно. Он снова увидел меня почти обнаженной, ведь снизу на моем теле не было ничего, кроме откровенного комплекта кружевного белья, которое почти ничего не скрывает.
— Оставь, — раздался очередной властный приказ. — Убери руки.
— Миш, тебе лучше уйти…
— Нет. Я никуда не уйду, Камила.
Хриплые нотки в его голосе подсказывали мне, что никаких разговоров у нас уже не будет. И словно в подтверждение этих мыслей, он шагнул на меня, сокращая расстояние между нами до минимума, сам убрал мои руки, без труда оторвав их от ткани, и снова распахнул плащ. С жадностью принялся изучать то, что было под ним.
— Ты очень красивая…
— Миша… — простонала я, не в силах противиться его рукам, которые легли на обнаженную кожу живота и с нажимом повели вверх, добрались до груди и сжали её медленно, но настойчиво.
Господи, какая же я тряпка! Ну почему я не могу его остановить?! Ведь буду жалеть потом об этом, буду очень сильно жалеть! Но сказать «нет» сейчас, в эту минуту, когда его губы опустились на мою шею и принялись терзать её горячим чувственным поцелуем, я не могу! Просто не могу и все!
Плащ упал к ногам. Через секунду туда же опустился бюстгальтер, и я осталась стоять перед ним в одних только трусиках. Его руки гуляли по моему телу так, словно оно безоговорочно принадлежало ему. А я едва держалась на ногах, которые вдруг стали ватными, вздрагивала от каждого прикосновения, трепетала под настойчивыми ласками мужчины, и забылась от пьянящего поцелуя в губы.
Все вокруг стало таким мелким и неважным. Кто он, кто я, моральные рамки, принципы — всё тлен. Только его руки на моей груди, его губы на моих губах сейчас имели значение.
Я упустила момент, в который он успел снять своё пальто и сбросить обувь, помню только, что когда сильные руки подхватили меня под попу и понесли в сторону спальни — их на нем уже не было.
Бережно опустил на кровать, не прекращая ни на секунду покрывать мое лицо поцелуями, подцепил пальцами резинку трусиков и потянул их вниз, царапая кружевом нежную кожу на бёдрах. Мне не верилось, что это происходит со мной на самом деле. Так давно меня никто не раздевал, и в голове не укладывалось, что это делает именно ОН. Тот, о ком я так долго мечтала.
Заперла свою совесть на замок, чтобы она не посмела испортить момент. И пусть завтра она сожрет меня с потрохами, но это будет завтра. А сегодня, сейчас я буду парить в небесах.
Кажется, я заслужила для себя кусочек счастья. Пусть и краденого.
Разглядывая меня ТАМ помутившимся от страсти взглядом, Миша неторопливо расстегивал пуговицы своей рубашки. Я не смущалась. Это казалось совершенно удивительным, и даже невозможным, ведь я всегда была очень стеснительной. Даже Никите после нескольких лет брака никогда не позволяла так откровенно себя разглядывать.
Покончив с рубашкой, Миша поднялся на ноги, брякнув металлической пряжкой расстегнул свой ремень, и в следующее мгновение стянул брюки вместе с бельём, позволяя мне в свою очередь посмотреть на него.
От открывшегося вида кровь прилила к лицу, а сердце застучало чаще — он оказался большим, красивым… И был максимально возбуждён.
Мужчина плавно опустился на меня сверху, глубоким поцелуем заставив позабыть о смущении. Собственническим движением развёл мои ноги в стороны, принуждая максимально раскрыться для него. Одна его рука опустилась на правую грудь, принялась ласкать её и терзать сосок, скручивая и сжимая его пальцами. А другая легла на самое сокровенное, размазывая по лепесткам мою влагу. Он не спешил. Медленно ласкал меня там, поглаживал, проникая пальцем внутрь, при этом пристально смотрел в глаза, и это сводило с ума.
Его полный вожделения взгляд, устремлённый в мои глаза, действовал наравне с откровенными ласками самых чувствительных зон на моем теле, доводил до исступления. В какой-то момент я просто не выдержала, закрыла глаза и тихо застонала, следом почувствовав на губах горячий поцелуй, и сильные мужские пальцы с нажимом провели по напряженной плоти, глубоко проникая внутрь. Все тело задрожало в сладких спазмах, взорвавшихся яркими искрами и прокатившихся безумным наслаждением под кожей.
Миша продолжал гладить и ласкать меня, пока я извивалась на простынях, пропуская сквозь себя тонны удовольствия, и после, не дожидаясь, пока приду в себя, развернул и заставил снова раздвинуть ноги. Приставил твердый горячий член к лону, с бешеным давлением проникая внутрь.
Я вскрикнула от боли, и он тут же замер во мне, закрыв рот поцелуем.
Целоваться он умел. Его язык мгновенно заставил позабыть о дискомфорте внизу, и снова провалиться в эйфорию этой сумасшедшей желанной близости. Я быстро привыкла к распирающему ощущению внутри и неосознанно толкнулась бёдрами навстречу, пожелав большего. Он тут же заполнил меня до отказа резким толчком, выбивая из груди громкий стон.
Космический взгляд сапфировых глаз снова устремился на меня, гипнотизируя и подчиняя своей воле. Я растворилась в нем. Стала частью него, отдалась целиком и полностью, позволила все, и даже больше.
Наши тела сталкивались с громкими хлопками, он заполнял меня собой снова и снова, даря невероятные, многогранные ощущения, что тягучими волнами перекатывались под кожей, сладкой истомой отзывались в каждой клеточке моего тела. И никогда прежде я не испытывала от близости с мужчиной ничего подобного.
Когда интенсивность этих ощущений зашкалила и стала почти невыносимой, он кончил. Кончил в меня. И это показалось мне настолько правильным и естественным, словно по-другому и быть не может. Я с благодарностью обняла мужчину, изо всех сил прижимая к себе.
О том, что мы не предохранялись, я вспомню потом, гораздо позже. А сейчас, в эту минуту, я чувствую себя абсолютно счастливой. По-настоящему, безоговорочно. И меньше всего на свете хочу о чём-то думать, или размышлять.