Так точно, старик, — сказал я, принимая бонусное пиво от Морин. — С меня причитается!
По возвращении домой я обнаружил в почтовом ящике, поверх разных счетов и журналов два белых талончика с надписью:
ПЛАТНАЯ АВТОМАГИСТРАЛЬ ШТАТА ИНДИАНА.
На каждом стояла сумма 75 центов, но для меня они были бесценны. Я включил эти расходы в свой очередной командировочный отчет, но никаких других личных расходов добавлять не стал: что я, в самом деле, жулик какой. Разве можно теперь сказать, что я не работал? Вот, полюбуйтесь, квитанции за пользование платной дорогой!
Это маленькое путешествие обошлось мне в 20 долларов (именно столько я потратил на пиво для Брайана). Но эти расходы нельзя назвать бесполезными. С тех самых пор я начал оттачивать свои навыки обхода контрольных механизмов. Компьютерные специалисты говорят, что для создания эффективной системы безопасности программист должен сам себя спросить: «Будь я на месте хакера, как бы я взломал защиту?» Вот и я задал себе аналогичный вопрос: «Если бы я был шерифом Роскоу П. Колтрейном[32] и моей обязанностью было отлавливать таких паршивцев, как я, на что бы я прежде всего обратил внимание, чтобы ущучить злоумышленника?»
Ответ: на такие вот талончики с проставленным временем, которые выдаются при въезде или выезде с платных магистралей или автостоянок. Вроде бы формально подкопаться не к чему, однако их легко достать, да и сумма пустяшная, так что шериф может насторожиться. Черт, надо что-то делать.
Срочно нужно было придумать, как раздобыть квитанции на более серьезные суммы. Это было не так-то просто: не с точки зрения покупок, а с точки зрения способа платежа. Если бы я, например, представил боссу квитанцию на 50 долларов наличными, он бы сразу почуял неладное. «А почему ты не воспользовался кредиткой?» Даже если Брюс и утвердит такой отчет, то у контролеров в штаб-квартире Pfizer уж наверняка возникнут вопросы.
Разумеется, надежнее всего было бы отдать мою корпоративную карточку American Express кому-нибудь из знакомых в Индиане. Тогда счетчик бы крутился, а я преспокойно наслаждался бы свободой там, где мне заблагорассудится. К сожалению, тут таилась потенциальная опасность: даже если бы Брайан или другой какой приятель и согласились бы совершать какие-то покупки с помощью моей кредитки, в магазине у них могли бы спросить удостоверение личности. Как объяснили мне мои сообщники, перспектива оказаться за решеткой слегка поубавила их горячее желание выручить товарища.
Я вернулся к исходной точке и стал ломать голову, как же еще замести следы. Нужно было сделать так, чтобы друзья могли пользоваться моей кредиткой без угрозы попасть в общество тюремных содомитов. Для этого необходимо было, во-первых, найти магазин с подходящим профилем (чтобы не вызвать подозрений, это должны были быть покупки, которые обычно совершают торговые агенты). Второе условие: там должны принимать карточки American Express, и, наконец, третье: там не должны спрашивать удостоверение личности и сверять имя на кредитной карточке. Я ничего не мог придумать.
Вскоре после возвращения из Нью-Джерси я поехал на автозаправку. Как обычно, я стоял, облокотившись на машину, и заправлял ее бензином. Я видел, как другие люди вставляли в насосы свои кредитки, наполняли баки, брали (или не брали) чек и уезжали восвояси. Заправившись, я взял квитанцию и тоже поехал. Спустя три дня до меня дошло: «Некоторые люди брали квитанции, и я тоже. На заправочных станциях дают квитанции!» Достаточно было попросить кого-нибудь заправить мою машину, пока меня не будет в городе. Этому человеку придется заправлять не свой автомобиль, а мою «Лумину» , потому что руководство Pfizer сверяло пробег служебной машины с количеством купленного бензина. Так что если бы я стал подавать квитанции, а на спидометре при этом не добавилось ни километра, это неизбежно вызвало бы сомнения в моей честности.
Я опросил всех приятелей, но желающих не нашлось. Теперь их останавливал не страх перед тюремными приставалами, а местоположение моей квартиры. Единственный из всех я жил в городе Мишавака, в двадцати минутах езды от центральной части Саут-Бенда. Никто не хотел «ехать в такую даль, парковаться, залезать в твой долба-ный служебный автомобиль, заправлять его бензином, потом возвращать твою тачку на место, залезать обратно в свою и катить всю чертову дорогу назад в Саут-Бенд» .
Их можно было понять. К тому же, наши автомобильные страховки распространялись только на супруг(-ов) сотрудников, так что в случае поломки машины по вине моего приятеля отвечать пришлось бы мне. (Хотя, признаюсь, я с радостью рискнул бы 500 долларами нестра-хуемого минимума, лишь бы насладиться холодным пивом после катания на лыжах в Вейле,[33] вместо того чтобы торчать в штате верзил.[34])
Поскольку обещания неограниченного количества пива не помогли мне сколотить команду мелких жуликов, пришлось несколько сократить число самовольных выходных. Но в этот момент, к счастью, для меня открылись новые возможности. Доктор Узки — молодая незамужняя врачиха — с самого начала не давала мне расслабиться. Она игнорировала мои пламенные речи о преимуществах наших препаратов: закатывала глаза и отпускала издевательские замечания вроде: «Молчите все, а то мы не услышим, как красноречиво Джейми пытается втюхать нам свои лекарства» . Для торгового представителя слово «втюхивать» стояло по ШВВ — шкале врачебного высокомерия — еще ниже, чем «навяливать» («Ну что ты сегодня нам навяливаешь?» ). Доктор Узки смеялась над моими галстуками и непрерывно меня дразнила. Если бы мы учились в четвертом классе, она, наверное, колошматила бы меня по коленкам. Мне стало ясно: она просто ко мне неровно дышит.
Поскольку она работала в одном из самых важных для бизнеса медицинских центров, я видел ее часто. Со временем доктор Узки поняла, что я не тот типичный коммивояжер, который только и думает о том, как бы протолкнуть свой товар. Наоборот, я почти даже не упоминал о цитромаксе. Она стала интересоваться, что я делаю в выходные и в какие бары обычно хожу, ну и сама давала мне кое-какие советы насчет приятного ночного времяпрепровождения. Вскоре как-то так получилось, что она стала частенько мне позванивать. Я и глазом не успел моргнуть, а она уже успела несколько раз пригласить меня в бар — вот только мы никак не могли совпасть по времени: то она, то я были заняты, и рандеву все откладывалось.
Эти изменения не прошли незамеченными для моих коллег, которые считали, что мои интимные отношения с доктором непременно отразятся на объеме продаж цит-ромакса. Они упрашивали меня назначить ей свидание. Кстати, повышение объема продаж было не единственным их соображением в данном случае. У каждого торгового агента мужского пола была в жизни хоть одна история, когда он проиграл борьбу конкуренту — женщине, которая встречалась с этим же врачом. Так что каждый парень мечтал, чтобы эта история повторилась, но с победой нашей половины. Все считали, что тут и думать не о чем: очевидно, что надо заарканить доктора Узки, пока она тепленькая. Я был иного мнения.
Начать с того, что она и так уже прописывала цитро-макс куче пациентов. В свое время она вообще никому его не назначала, но потом цитромакс у нее стали принимать 45 % больных, которым требовалось лечение антибиотиками (это данные, которые Pfizer покупала у сторонних компаний, сотрудничающих с аптечной сетью). Больше цитромакса прописывал только один врач во всем Саут-Бенде, так что у нее был практически рекордный показатель. Если бы у нас начался роман, то из 45 эта цифра наверняка выросла бы до 70 % или даже 80 %. Так продолжалось бы месяц или два, пока наша связь бы не прекратилась — а связи всегда кончаются. И тогда она немедленно перестала бы выписывать цитромакс вообще. На мой взгляд, двенадцать месяцев на уровне 45 % все же лучше, чем два месяца с показателем 80 % и десять месяцев с показателем НОЛЬ.
Я подумал, что мы можем просто дружить, иногда выпивать, может, даже время от времени вместе ходить в кино. Просто быть друзьями. У нее были другие планы.
Наконец нам удалось выбрать удобное для обоих время, и в среду вечером мы выбрались пропустить по стаканчику в одном баре. Я пришел в шортах и рубашке-поло. На ней была черная юбка, дорогая кофточка и больше косметики, чем я когда-либо видел на ее личике. Доктор Узки заказала джин и тоник, а я — большую кружку бочкового пива. Я не выпил еще и четверти, как она запрокинула голову и выбрала из своего бокала последние капли. Она сразу решила повторить и быстро прикончила и этот бокал — я не успел еще допить свое пиво.
— Нервничаешь? — спросил я.
Она действительно нервно засмеялась и снова стала оглядываться по сторонам в поисках официантки. Короче говоря, она набралась. В таком состоянии я не мог отпустить ее одну домой, тем более что вести машину она бы не смогла. Поскольку я жил гораздо ближе, то решил отвезти ее к себе. Я и не подозревал, что все это было частью ее заранее подготовленного плана.
Я надеялся, что через пару часов она протрезвеет, но она не могла — или не хотела — приходить в себя. Доктор Узки бегала за мной кругами по всей квартире, как обезумевшая от любви колдунья, которая гналась за кроликом Багзом Банни в мультфильме. Давно уже у меня не было такой неслабой пробежки. В какой-то момент мне удалось найти убежище в ванной. Я отсиживался там, пока не услышал мужской голос:
— Джейми, ты дома?
Осторожно вернувшись в гостиную («Может, для достижения своих злобных целей она умеет принимать облик других людей и менять голос, как Терминатор?» ), я увидел, что в дверном проходе стоит Стив (мой будущий сосед по квартире), а на полу с задравшейся юбкой валяется пьяная врачиха.
— О-о, э-э, я, это самое, позвоню завтра, — пролепетал Стив и поспешил дать деру. Я побежал за ним, крича, ну, пожалуйста, посиди со мной немного. Но мои призывы лишь глухо отозвались в лестничном пролете и остались без ответа. Уныло дотащившись до квартиры, я захлопнул дверь. Доктор Уэки уже не лежала на полу. К тому же, она, как выяснилось, не принадлежала к числу терминаторов, что тоже радовало. Вконец измотанная беготней, она переместилась на мой протертый диван, где и вырубилась. Накрыв ее одеялом, я ушел в ванную, запер за собой дверь и заснул. Утром, когда я встал, ее уже не было. Я подумал, что теперь не скоро ее увижу.
На следующий вечер я складывал вещи, собираясь во вторую поездку к моим друзьям на джерсийское побережье. Раздался звонок в дверь. Доктор Уэки! Какой приятный сюрприз. Трезвая как стеклышко и полная самого искреннего раскаяния, она извинилась за свое вчерашнее поведение и спросила, не может ли она что-нибудь для меня сделать, чтобы загладить свою вину. Я отрицательно покачал головой и посоветовал ей не заморачиваться на этот счет.
— Ну пожалуйста! — умоляла она. — Мне бы так этого хотелось.
Я сконфуженно почесал в затылке и стал огладываться по сторонам, чтобы избежать ее назойливого взгляда. Я задумчиво поглядел на дорожную сумку, которую успел только наполовину упаковать, и снова повернулся к своей гостье.
— Серьезно, — не унималась она. — Позволь мне что-нибудь для тебя сделать.
Не желая показаться невежливым, я сдался.
— Ну, вообще-то я бы попросил тебя об одной маленькой услуге…
Так вот и получилось раздвоение личности: в полшестого вечера в пятницу я попивал пиво в баре у бассейна в Си-Герт, штат Нью-Джерси, и в это же время заправлял свою машину в Индиане.
После работы доктор Уэки подъехала к моему дому, вылезла из своей машины и села в мою (незапертую) «Луми-ну» . Под половиком она нашла ключи. Затем она поехала на бензозаправочную станцию — за несколько кварталов от моего дома. Прибыв на место, она достала из бардачка мою корпоративную карточку American Express и, как будто ее имя было Джейми Рейди и она работала в компании Pfizer, вставила ее в автомат. Потом она наполнила бак обычным неэтилированным бензином, взяла квитанцию, сунула ее вместе с кредиткой в бардачок, приехала назад к моему дому и припарковала машину.
Разве можно теперь сказать, что я не работал? Вот, полюбуйтесь, чеки с автозаправки!
Принятая в Pfizer система сдержек и противовесов не ограничивалась требованием предъявлять начальству чеки и квитанции, документально подтверждающие твои расходы. Был в ней и еще один механизм, призванный на деле обеспечить высокую трудовую активность торговых представителей. Предположим, я оставлял для Брюса стандартное сообщение через систему голосовой почты (допустим, это был рассказ о бойком конкуренте) и подавал квитанцию American Express на оплату бензина. Казалось бы, придраться не к чему, но и в этом случае существовал способ уличить меня в халявном отношении к работе. Я говорю о подписи врача на ведомости учета лекарственных образцов.
По закону все фармацевтические образцы должны были проходить строгий учет, то есть, например, получая от агента десять образцов препарата X, врач должен был подписать соответствующий бланк. Данное требование было введено относительно недавно, вследствие назревшей необходимости. В 80-е годы несколько врачей и торговых представителей были арестованы за нелегальную торговлю образцами. Однако в то время не существовало никакой системы документальной отчетности, которая бы позволяла отслеживать, кто, когда и в каком количестве получил лекарства. Поэтому торговый агент мог запросто сказать, что оставил у доктора Смита две коробки с образцами препарата X, хотя на самом деле сбыл их Гнусному Сэму где-нибудь в темном переулке. Также и врач мог, как правило, безнаказанно взять со стеллажа с образцами две коробки препарата X и продать их вышеупомянутому господину Сэму. Если доктора Смита спрашивали о пропавших образцах, он с невинным видом отвечал: «Да не было у меня этих образцов. Попробуйте докажите» .
Правительство приняло надлежащие меры, и вот, пожалуйста: теперь врачи должны были расписываться в получении лекарственных образцов на специальных бланках. Это больно ударило по деятелям теневого бизнеса. Однако новое законодательство имело значение не только для дельцов черного рынка: благодаря этим правилам в руках у фармацевтических компаний впервые появилось жесткое средство контроля деятельности торговых представителей. Со вступлением в силу этого закона поменялся образ мыслей и лексикон работников фармацевтической отрасли. «Сколько подписей у тебя сегодня получилось?» — стало обычным вопросом.
Согласно новым правилам каждая компания теперь была обязана печатать фирменные ведомости для учета образцов. По сути дела, это были те же квитанции; разница лишь в том, что они доказывали не то, что во вторник 6 мая ты заправил машину бензином, а то, что во вторник 6 мая ты виделся с клиентом.
Работники педиатрического подразделения Pfizer были обязаны совершать не меньше восьми деловых визитов в день: то есть мы должны были обработать как минимум восемь клиентов. При старой системе отчетности торговый агент обычно заносил эту цифру в компьютер и добавлял соответствующие комментарии («обсуждал зиртек с доктором Поттсом; его несколько смутила дозировка» ). Не нужно быть Лексом Лютором,[35] чтобы понять: в таких условиях невозможно определить, действительно ли агент встречался с доктором Поттсом (не говоря уж о том, что он с ним обсуждал) или просто сочинил это. Мой приятель обычно говорил: «У меня был ДОТВ-ви-зит» , то есть он приехал в клинику, но ему не удалось поговорить с врачом, зато он дышал одним и тем же воздухом со своим клиентом. Законодательное требование протоколирования всех операций с образцами позволяло фармацевтическим компаниям с помощью объективных критериев контролировать трудовую деятельность своих сотрудников и следить за тем, не приторговывают ли они лекарствами.
Торговые агенты, которые начали работать в фармацевтической сфере совсем недавно, не сразу осознали значение новых правил. Мы не воспринимали их всерьез и не догадывались, что вскоре нас ждет ледяной душ. Но в январе 1996-го на районном совещании под Детройтом нам вправили мозги. Прогуливаясь вокруг стола переговоров с самым невозмутимым видом, Брюс начал с вполне безобидных вопросов:
— Итак, ребята, бывают ли дни, когда вы не оставляете врачам образцов?
Все десять торговых агентов помотали головой.
Так. А можно ли сказать в таком случае, что бывают дни, когда ни одному врачу не нужно никаких наших образцов? — прощупывал он нас дальше, готовясь нанести сокрушительный удар. Снова единодушный ответ:
Нет. Ни в коем случае. У нас замечательные лекарства, и всегда найдется врач, которому что-то необходимо.
Вы ведь никогда не оставляете образцы, не получив подписи врача?
Брюс, ты с ума сошел? Это же незаконно! Как можно?
Брюс разыграл комбинацию как по нотам: игрок принимает мяч, отдает распасовщику, нападающий посылает мяч через сетку. Брюс раздал нам по листку бумаги с какой-то таблицей. Это был неберущийся удар.
— А может мне кто-нибудь объяснить, почему в столбце «Подписи врачей» напротив ваших фамилий стоят одни нули?
Крыть нечем.
Очевидно, кто-то из нашего головного офиса (не сомневаюсь, что бывший торговый агент, который забыл о своем прошлом и решил пресечь наши хитрости) составил таблицу, в которую свел данные о том, насколько часто торговые представители педиатрического подразделения оставляют врачам образцы наших препаратов. Судя по реакции Брюса, ноль — это не тот показатель, за который он боролся. Причина его яростного недовольства была понятна: его коллеги, торговые представители из других районов, над ним смеялись. В сфере продаж конкуренция — обычное дело, и соперничество районных торговых представителей — не исключение. В данном случае задача была: догнать и перегнать друг друга по количеству подписей в день. Стоило Брюсу в это ввязаться, как наша спокойная жизнь закончилась.