тремя его клиентами (обвинения в вымогательстве и рэкете). К сентябрю 1987 года отношения
между фирмами сложились хуже не бывает.
Милкен был наваждением для Гутфренда. При всех его притязаниях на мировое
господство Гутфренд оставался поразительно традиционным и провинциальным. Вот почему, к
примеру, ему и в голову не пришло, что руководство лондонским отделением можно доверить не
только американцам. Боссы фирмы были лишены стратегического мышления. Никто не
использовал период, когда мы были сильны, для диверсификации бизнеса. Единственное, что
мы умели, - это торговать облигациями. Никто никогда в Salomon не создавал нового бизнеса, если не считать Леви Раньери, да и того закопали. Милкен со своей стороны создал крупнейший
на Уолл-стрит новый бизнес, тесно примыкающий к нашему собственному, и он стремился
теперь захватить наши позиции на рынке облигаций. «Что бы ни говорил Гутфренд сейчас, -
заявил один из моих коллег, намного лучше меня знавший Гутфренда, - он всегда считал, что
только одна фирма способна оторвать нам яйца и отнять наш бизнес, - Drexel. Он не боялся, что
нас прикончит Morgan Stanley, потому что считал, что в нас намного больше энергии. Но Drexel такая же крутая, как и мы. И Генри Кауфман предсказывал долговременный упадок качества
корпоративных кредитов. Все облигации потихоньку превращаются в мусорные. А это значит, что
наша клиентская база уже давно дрейфует в сторону Drexel».
Но проблему составляли не только наши клиенты. Наши служащие все чаще перебегали к
Drexel. Не менее десятка бывших маклеров и продавцов из Salomon Brothers теперь в составе 85
других работали на Милкена на торговой площадке по мусорным облигациям, и много большее
число их работали на Drexel в Нью-Йорке. Примерно раз в месяц очередной маклер, продавец
или аналитик ценных бумаг оповещал наше руководство, что он уходит в Drexel. И как
реагировало на это руководство? «После такого заявления, - рассказывает один из ушедших, -
тебе не разрешали даже вернуться на место, чтобы забрать пиджак».
За одним дезертиром, что и неудивительно, тянулся другой. До нас доходили рассказы о
сумасшедших деньгах, которые зарабатывали у Майкла Милкена, и люди просто безумели. Один
менеджер средней руки присоединился к команде Милкена в Беверли-Хиллс в 1986 году.
Отработав три месяца, он обнаружил, что очередной недельный чек больше обычного на сотню
тысяч долларов. Для премиальных было не время, и он решил, что это простая ошибка
бухгалтерии, о чем и сообщил Милкену. «Нет, - ответил невозмутимый Майкл, - это не ошибка.
Мы просто даем тебе знать, что нам ужасно нравится, как ты работаешь».
Другой беглец рассказывает о первой премии у Милкена. Майкл выписал ему на несколько
миллионов больше, чем тот рассчитывал. Он привык к стилю Salomon Brothers, где премии почти
никогда не превышали суммы, на которую ты имел право рассчитывать. Теперь он в полном
обалдении смотрел на чек, сумма которого была больше, чем годовой доход Джона Гутфренда.
Денег было достаточно, чтобы безбоязненно уходить на пенсию, и он даже не знал, как выразить
свою благодарность. Наблюдавший за ним Милкен подошел ближе и спросил: «Ты счастлив?»
Тот молча кивнул в ответ. Тогда Милкен наклонился к нему и спросил: «Как тебя еще ублажить?»
Своих людей Милкен заваливал деньгами. Сказочные истории заставляли многих
служащих Salomon мечтать о телефонном звонке от Милкена. Эти же истории поддерживали
верность и дисциплину на его торговом этаже в Беверли-Хиллс. Порой создавалось
впечатление, что Милкен был главой религиозного культа. «Мы всем обязаны этому человеку, -
рассказывает один из маклеров фирмы Drexel. - Мы все здесь чужаки. Майкл завладел
личностью каждого». Всякий имеет свою цену. Один из моих бывших сокурсников, перешедший к
Милкену, рассказывал мне, что из 85 человек, составлявших штат торгового этажа в Беверли-
Хиллс, «двадцать или тридцать получают не меньше десяти миллионов, а пять или шесть -
больше сотни миллионов долларов». Все домыслы газетчиков относительно доходов самого
Милкена вызывали только смех у людей в Беверли-Хиллс. И мой приятель, и другие, работавшие там, были убеждены, что Милкен уже заработал больше миллиарда долларов.
Оставалось только гадать, что доставляет больше удовольствия Майклу Милкену - иметь свой
миллиард или наблюдать за агонией Гутфренда, фирму которого захватывал Рональд Перель-
ман, один из крупнейших клиентов самого Милкена. «Я знаю Майкла, и он мне нравится, -