мусорных облигаций. Они думали, что это всего лишь модное поветрие. Что и было самой
дорогостоящей из их ошибок, потому что мусорные не только ускорили революцию в
корпоративном мире и на сумасбродной и общедоступной Уолл-стрит, но и сделали возможной
попытку захватить мою фирму. Именно в силу последнего стоит немножко задержаться, чтобы
выяснить, что же это такое. Так я и сделал.
Мусорными называют корпоративные облигации, вероятность погашения которых, по
мнению двух ведущих рейтинговых агентств. Moody и Standard and Poor, невелика. «Мусорные» -
это произвольное, но очень важное обозначение. Где-то в середине спектра облигаций, на одном
конце которого корпорация IBM, а на другом - торгующая хлопком бейрутская компания, имеет
место разрыв. В какой-то точке облигации уже не являются инвестициями и становятся
инструментом дико азартной игры. Мусорные облигации - это самый противоречивый
финансовый инструмент 1980-х годов.
Но следует подчеркнуть, что в них нет ничего нового. Компании, как и люди, всегда
занимали деньги на покупки вещей, для которых не хватало собственной наличности. Они
занимают деньги еще и потому, что, по крайней мере в Америке, это самый выгодный способ
финансирования предприятий: проценты по долгу вычитаются из налогооблагаемого дохода. А
предприятия, находящиеся в шатком положении, всегда норовят занять денег. Бывали периоды, как, например, в начале XX века, когда бароны-грабители создавали свои промышленные и
финансовые империи на базе бумажных пирамид, а кредиторы проявляли редкостную
снисходительность. Но никогда в прошлом они не были столь покладисты, как сегодня. Новым
является только размер рынка мусорных облигаций, изобилие пошатнувшихся, обремененных
долгами компаний и число инвесторов, готовых рискнуть своими деньгами (и принципами) ради
участия в кредитовании этих компаний.
Майкл Милкен создал в Drexel этот рынок, для чего ему пришлось убедить инвесторов, что
мусорные облигации выгодны. Примерно так же действовал и Раньери, внушивший инвесторам, что ипотечные облигации очень выгодны. В конце 1970-х и в начале 1980-х годов Милкен
колесил по стране, устраивая деловые обеды с нужными людьми до тех пор, пока к нему не
начали прислушиваться. Ипотечные и мусорные облигации сделали более доступным кредит
для компаний и людей, которых прежде сочли бы недостаточно надежными. А можно сказать
иначе. Новые облигации впервые в истории дали возможность инвесторам непосредственно
ссужать деньги домовладельцам и шатким компаниям. И чем больше ссуд предоставляли
инвесторы, тем больше росла задолженность. Возникший в результате кредитный рычаг
является самой характерной особенностью новой финансовой эпохи.
В своей книге «The Predator's Bal » («Бал хищников») Конни Брак отслеживает рост отдела
мусорных облигаций в Drexel (Милкен пытался заплатить автору за отказ от публикации).
Рассказываемая ею история начинается в 1970 году, когда Майкл Милкен изучал облигации в
Уортонской школе финансов Пенсильванского университета. Природа наделила его
нестандартным умом, который одержал победу над его традиционным для среднего класса
воспитанием (отец его был аудитором). В Уортоне он изучал «падших ангелов» - облигации
некогда надежных, но попавших в сложное положение корпораций. В то время падшие ангелы
были единственной доступной разновидностью мусорных облигаций. Милкен заметил, что даже
с учетом дополнительного риска они были дешевы по сравнению с голубыми фишками. По
результатам проведенного им анализа портфель падших ангелов был всегда существенно
прибыльней, чем портфель надежнейших голубых фишек. Причина поразительно проста: инвесторы избегали падших ангелов из страха показаться опрометчивыми. Милкен, подобно
Александру, заметил, что инвесторы подчинены условностям, а это оставляет окно
возможностей для маклеров, не связанных предрассудками. Вот так стадный инстинкт, лежащий
в основе столь многих видов человеческого поведения, образовал базу для революции в мире
денег.
Милкен начал свою карьеру в том же самом 1970 году в канцелярии фирмы Drexel. Он
сумел пробиться на торговый этаж и стал маклером по облигациям. Милкен носил парик. Даже
друзья считали, что тот ему не идет, а враги говорили, что он выглядит так, будто у него на