компанию».
Перелла, Вассерштейн и множество других наслаждались таким поворотом дел. Каждая
операция по захвату требовала не меньше двух консультантов: один для захватчика и один для
его добычи. Так что Drexel не смогла целиком удержать созданный ею бизнес. В большинстве
операций участвовали четыре и более инвестиционных банков, в соответствии с числом
покупателей, конкурировавших за разыгрываемый приз. Захватчики обрушивались как камень в
середину тихого пруда, оглашая радостными воплями сонную поверхность корпоративного мира.
Начатый ими процесс обрел собственное движение. Менеджеры, управлявшие публичными
корпорациями с обилием дешевых активов, заинтересовались возможностью выкупить компанию
у акционеров в свою собственность (в Европе эта операция известна как выкуп компании
менеджерами, МВО, а в США - как выкуп компании в кредит, LBO). Они сами вовлеклись в игру.
Наконец, участие в игре приняли инвестиционные банкиры с Уолл-стрит, которые увидели
выгоду в том, чтобы выкупать компании для самих себя. Активы были дешевы. Чего же ради
отдавать деньги другим? Консультационный бизнес был внезапно поражен тем же конфликтом
интересов, который я постоянно наблюдал в торговле облигациями: если сделка выглядела
привлекательной, ее проворачивали в свою пользу, если малопривлекательной, облигации
впаривали клиенту.
Иными словами, работы было выше головы. В середине 1980-х годов на Уолл-стрит
невероятно расплодились отделы слияний и поглощений, так же как за несколько лет до этого
вдруг размножились отделы торговли закладными. В обоих случаях действовала одна и та же
финансовая логика: в основе лежало стремление инвесторов спекулировать облигациями.
Другой опорой этих процессов была готовность людей брать чрезмерные, трудно
выплачиваемые долги. Короче говоря, основой было новое отношение к кредиту. «В каждой
компании появились люди, непонятно чем занимающиеся, - рассказывает Джо Перелла. - Если
они набирают слишком много долгов, потом им приходится браться за сокращение расходов».
Специалисты по захвату корпораций сделали с долгом то же, что Иван Бески с алчностью. Они
говорят, долг - это хорошо. Долг работает.
Существовало глубокое поведенческое родство между торговлей облигациями и захватом
корпораций: источником стала новая и поспешливая финансовая предприимчивость, которой
брезговали те, кто давно работал на Уолл-стрит и помнил былые традиции. Некоторые пытаются
внушить публике, что для проведения каждой операции по захвату компаний требовалось много
ума и рассудительности. Это. не так. Для захвата корпораций нужно не больше ума, чем для
сбыта облигаций. При этом куда больше времени уходит на разработку планов операции, чем на
попытку понять, зачем вообще это нужно. В глубине их души покоится свирепая убежденность, что все, что позволяет им разбогатеть, непременно хорошо и для мира в целом.
Олицетворением рынка захвата корпораций является крайне взвинченный, жутко амбициозный
26-летний мужчина, нанятый крупным американским инвестиционным банком, непрерывно
улыбающийся и разговаривающий по телефону.
Процесс захвата корпораций ошеломляюще прост, и это пугает, если учесть его влияние
на работников, руководство, акционеров и окрестных жителей. Молодому человеку 26 лет, который поздним вечером в Лондоне или в Нью-Йорке играл со своим компьютером, показалось, что производитель бумаги из Орегона как-то неправильно дешев. Он составляет расчеты и
отправляет их телексом во все организации, которые могут хоть с какого-то бока интересоваться
бумагой, Орегоном или скупкой дешевых компаний. Подобно организатору званого вечера, наш
молодой человек держит на столе схему - кто с кем в родстве. Но приглашения он рассылает не
скупясь. Купить может любой, потому что любой может с помощью мусорных облигаций собрать
нужные деньги. Теперь орегонский производитель бумаги превратился в мишень.
На следующий день производитель бумаги читает о себе в «Wal Street Journal» в разделе
«Слухи». Цены его акций начинают биться в конвульсиях, как висельник, поскольку спекулянты
типа Ивана Вески уже начали скупать его акции в надежде быстренько наварить баксов на их
перепродаже захватчику. Производитель бумаги впадает в панику и нанимает инвестиционного
банкира, чтобы тот защитил его. Этим банкиром может оказаться даже тот самый молодой