говорит он. - Его жадность просто постыдна». (Некоторым образом Гутфренд сейчас
расплачивался за старые грехи. Если бы фирма осталась товариществом, никаких возможностей
для ее захвата не существовало бы.)
Тем не менее угроза отставки подействовала на членов Совета директоров. Она отвлекла
их внимание от простых экономических соображений, которые были целиком в пользу
Перельмана, и заставила думать о социальной ответственности Salomon Brothers. К тому же
многие из них получили свои посты из рук Гутфренда и были его друзьями. Просовещавшись два
часа, они решили принять предложение Гутфренда. Уоррен Баффетт получил выгодное
вложение денег, Гутфренд сохранил работу, а Перельман - деньги.
Жизнь в фирме на несколько недель почти вошла в нормальное русло. Но остался висеть
основной вопрос о будущем Salomon Brothers. Все знали, что фирма управляется из рук вон. Но
разве настолько плохо, что только пират вроде Перельмана может как-то поправить наши дела?
Впрочем, умы людей с 41-го этажа занимал еще более важный для них вопрос. Люди, которые
привыкли считать деньги единственным мерилом успеха, не могли не завидовать не только
Перельману, но и Вассерштейну, Перелле и Милкену. Особенно Майклу Милкену. Вопрос стоял
так. Как же так, он сумел сделать свой миллиард, а я?
Этот вопрос подводит нас к тому главному, что случилось в финансовом мире Америки в
1980-х годах. Крупнейшие сделки этого периода связаны с именем не Salomon Brothers, а Майкла
Милкена. Это были операции по покупке и продаже американских корпораций. Salomon Brothers упустила возможность сменить профиль и так и не перешла от торговли облигациями к торговле
целыми отраслями промышленности.
Глава 11. Богатые тоже плачут
Один из самых симпатичных мне грешников, Эдвин Эдварде, бывший губернатор моего
родного штата Луизиана, любил говаривать, что в аду на самом горячем огне поджаривают
ханжей и лицемеров. О господи, хотелось бы верить, что это не так. Не прошло и двух недель
после попытки Рональда Перельмана захватить нашу фирму, как мне сообщили, да нет, меня
проинструктировали, что новым приоритетом Salomon Brothers становятся мусорные облигации
[Из-за этого изменения политики в начале 1988 года Генри Кауфману пришлось уйти в
отставку.]. И поразительно, но работа тут же нашлась. В июле 1987 года высшие менеджеры за
взятые в долг 4,9 миллиарда долларов выкупили у акционеров корпорацию Southland, которая
владеет сетью разбросанных по всей территории США продовольственных магазинов 7-Eleven.
Для этой операции Salomon Brothers и Goldman Sachs предоставили краткосрочный
промежуточный кредит. Подобно всем другим промежуточным кредитам, наш подлежал быстрой
замене выпуском мусорных облигаций от имени корпорации Southland. Облигации должны были
быть проданы инвесторам, а деньги от продажи вернулись бы к нам. Единственная заминка
случилась в том, что инвесторы по каким-то там причинам отвернулись от этих облигаций. В
неудаче обвинили нас, продавцов, - мы недостаточно усердно делали свое дело.
Хитроумный Дэш Райпрок заблаговременно отошел в сторону, давным-давно убедив свое
начальство, что его клиенты покупают только облигации Правительства США. Благодаря такой
его предусмотрительности никто и не рассчитывал, что он станет торговать мусорными. Зато я
влип в это дело прямо по самую маковку. У меня возникла та же проблема, что у человека, который дал миллион на благотворительность, а потом его осаждают с проклятиями и требуют
еще. Мне удалось продать облигации Olympia & York более года назад, а теперь эта - и
подобные ей - операция преследует меня. Было решено, не вполне безосновательно, что тот, кто сумел впендюрить своему клиенту облигации Olympia & York на 86 миллионов долларов, сможет продать и облигации корпорации Southland. В качестве расплаты за прошлые подвиги
меня приговорили к их повторению. Я не мог верно оценить достоинства этих облигаций, но, раз
невежественность не помешала мне прежде, считалось, что и на этот раз она не станет помехой.
Наши специалисты по мусорным облигациям настаивали, что облигации Southland - это
хорошее помещение капитала, но чего же тогда они сами их не продавали? В случае успеха
именно они выиграли бы больше всех (30 миллионов долларов прибыли для отдела мусорных
облигаций), а в случае неудачи именно они теряли больше всех (вылетали с работы). Но даже
если эти облигации представляли собой собачьи отбросы, никто не рисковал об этом заявить.