скверный год за всю свою историю. В 1987 году фирма с капиталом 3,5 миллиарда долларов
заработала всего-навсего 142 миллиона. И эта цифра покажется еще более убогой, если
вспомнить, что чуть не до конца года штатная численность персонала была почти вдвое больше, чем всего три года назад. Почему же они решили так щедро мне заплатить?
У меня была идея по этому поводу. Когда глава отдела продаж извещал меня о премии, он сделал все, чтобы я оценил, как щедро фирма меня одарила, и даже предупредил, что я не
должен никому об этом рассказывать. О причине такой щедрости яснее ясного кричали его глаза: паника. Одной из сторон бизнеса в Salomon Brothers было то, что фирма устанавливала цену на
труд своих служащих, и теперь, когда много способных людей от них ушло, была утрачена
уверенность в правильности своих цен. Одно можно сказать наверное: премию мне выплатили
не потому, что кто-то считал, что так поступить будет хорошо. Среди руководства фирмы было
несколько человек, делавших то, что они считали правильным и хорошим, и я горжусь тем, что
одним из них был мой ребе, но большинство остальных делали только то, что было необходимо.
Мне много заплатили, чтобы убедить меня остаться. Они покупали мою благодарность и
верность.
Но мое чувство верности уже не продавалось. Я был признателен и хранил чувство
верности к нескольким людям: к Дэшу, Александру, моему ребе, моему проводнику по джунглям.
А о каком чувстве верности по отношению к фирме может идти речь, если вся она составлена из
крупного и мелкого жульничества, пронизана ожесточенной междоусобицей и недовольством?
Ни о каком. Да и зачем? Было совершенно ясно, что в игре на деньги вознаграждается
отсутствие верности и благодарности. Люди, которые перепрыгивали из одной фирмы в другую, заручаясь на каждом новом месте гарантиями высокой оплаты, были в лучшем финансовом
положении, чем те, кто оставался верен одному месту.
Руководство Salomon Brothers никогда прежде не пыталось покупать верность своих
служащих. И они плохо понимали правила этой игры. Если бы они взглянули на меня глазами
чемпиона покера лжецов, они бы смогли понять, что деньги не могут изменить моего решения
уйти или остаться. Я бы никогда не перешел в другую фирму в погоне за большими деньгами. Я
мог бы уволиться, но по совсем иным причинам. Что я и сделал.
Эпилог
Я покинул фирму в начале 1988 года безо всяких очевидных причин. Я не ожидал краха
фирмы. И у меня не было опасений, что рухнет вся Уолл-стрит. Я даже не страдал от растущего
разочарования (оно достигло известной, вполне терпимой степени и перестало меня
беспокоить). Можно было бы подыскать очень правдоподобные и солидные причины для моего
бегства с корабля, но, по правде сказать, ушел я просто потому, что мне не было никакого
смысла оставаться и дальше с Salomon Brothers.
У поколения моего отца были определенные убеждения. Одним из них была вера в то, что
заработок человека более-менее точно соответствует его вкладу в благосостояние и
преуспевание нашего общества. Я был очень дружен с отцом. Каждый вечер еще весь потный
после игры в бейсбол на лужайке перед домом, я плюхался в кресло рядом с ним, и мы
разговаривали. Он объяснял мне, почему то-то и то-то верно, а другое - ошибка. И одно почти
всегда было верным: что люди, заработавшие большие деньги, являются достойными
профессионалами. Скажем, Гораций Алгер и другие такие же. Когда он узнал, что его сын в
возрасте 27 лет, отработав всего два года, получает уже 225 тысяч косых, его вера в деньги
пошатнулась. Он только недавно оправился от шока.
Я - нет. Когда вы, подобно мне, сидите в центре того, что было, пожалуй, самой абсурдной
денежной игрой за всю историю мира, и зарабатываете вне какой-либо связи с вашей
полезностью для общества (мне-то хотелось бы думать, что я получал только то, что
заслуживал, но это было не так) и когда вокруг вас сотни столь же не заслуживающих этого
людей загребают деньжищи быстрее, чем их можно сосчитать, что делается с вашей верой в
справедливость доходов? Что ж, каждый воспринимает это по-своему. У некоторых вместе с
растущим богатством ощущение разумности мира только укрепляется. Они принимают эти
шальные деньги как серьезное доказательство того, что они достойные граждане своей
республики. Они свыкаются с не поддающимся ясному осмыслению убеждением, что талант